Расписное небо (СИ) - Питкевич Александра "Samum"

Взрывной волной нас откинуло едва ли не на край сектора. Осколки пробили топливный отсек, как дробь, прорешетили корпус. Но это все не имело практически никакого значения. Их больше не было. Мои родители погибли в тот день вместе со всеми жителями колоний, инженерами и командами трех кораблей, находящихся к взрыву ближе, чем мы.

– Сумудин? Пей, пока не остыло,– встревоженное лицо Селены и горячая чашка с ее ароматным, волшебным напитком. Зеленоглазая землянка, такая логичная и приземленная, на полном серьезе утверждала, что в чашке какао достаточно волшебства, чтобы спасти ситуацию. До тех пор, пока беда не случилась, все можно исправить.

– Српасибо, Лени,– я не очень в это верил, но у меня самого не было никаких ритуалов для такого случая, так что вполне мог подойти чужой. Только бы подействовало.

Непривычно сладкий, насыщенный аромат. Нежный, мягкий вкус с едва уловимым оттенком горечи.

Мы сидели в «солнечной» комнате и просто молчали. Думаю, Нарин вкратце обрисовал ситуацию Селене.

– Какао действует всегда. Поверь, оно одна из самых могущественных вещей из вселенной.

– Женщина, только бы ты была права, – мне больше ничего сегодня не требовалось. Только бы эта маленькая упрямая женщина оказалась права.

– Как у вас с Ольсой?– глаза Селены хитро блеснули, стоило Нарину задать вопрос. Оджа сидела на коленях Нарина, распространяя вокруг покой и умиротворение.

Улыбку сдержать я не смог. Губы сами собой растянулись. Попытка спрятать широкую ухмылку за краем чашки не увенчались успехом. Нарин довольно хмыкнул, а Селена демонстративно уставилась в потолок.

Ольса.

Окончательно проснувшись, долго лежала глядя в потолок. По губам блуждала улыбка, а в голове было легко и светло, как в рождественское утро. Да, в моей семье с большим удовольствием поддерживали эту традицию, каждый год выставляя праздничную ель и украшая ее старыми игрушками и огнями. И вот сегодня я чувствовала себя так же, как в этот праздничный день. Когда ты знаешь, что будет мирный и светлый праздник, вкусные запахи, улыбки объятия и добрые подколки со стороны родственников.

Я даже и не надеялась, что произошедшее между нами с Сумудином можно будет оставить тайной. Не при наличие росписи на всем теле моего… «моего» кого? Нужно было определиться, как его для себя называть. Котик, лапочка и прочая ересь явно не подходили такому мужчине. Представив, как Сумудина называю «зайчиком», рассмеялась в голос. Вот это был бы номер.

Кое-как собрав себя из медовой кляксы, приведя себя в порядок, отправилась проведать своих вчерашних пациентов. Личное счастье – это хорошо, но о деле забывать не стоило точно. Позже было необходимо заняться анализами валорок и осмотреть Селену, а то, что все это будет происходить с идиотской улыбкой влюбленной дурочки на лице – что ж, видимо, предстоит смириться.

Я уже побывала в лазарете и просматривала последние рез3льтаты анализов девочек, пришедшие еще вчера, когда свет резко мигнул, по кораблю разнесся громки сигнал и двери с шипением и щелчком заблокировались. На месте ложного иллюминатора появились какие-то надписи и знаки, на устрашающем черном фоне.

Сумудин.

Чашка едва не выпала из моих рук, когда раздался сигнал. Демоны глубокого космоса. Нарин дернулся и побледнел, но все же сдержал эмоции, только крепче прижав Селену к себе.

– Что случилось? – что-то утаить от оджи было невозможно. Лени видела нашу неподдельную тревогу, слышала команды системы и щелчки дверей.

– Твои чары не помогли, – ответить решил Нарин. Мои руки дрожали. Удар под ребра. Болезненный и сильный. Такой, от которого не можешь нормально вдохнуть. Перед глазами на мгновение потемнело.

– Сумудин, что происходит? – встревоженный голос Селены заставил тряхнуть головой и взять себя в руки. Что бы не случилось, нужно сделать все, что от нас зависит.

– Инфекция на Парадоксе.

Ольса.

Встревоженная , первым делом попыталась с кем-нибудь связаться. Ни Сумудин, ни Селена на вызов не отвечали, вызывая дрожь в пальцах. Оповещение системы шло на каком-то непонятном диалекте или содержал о термины, которые на мой ретранслятор не мог перевести.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сбитая с толку закрытыми дверями, к которым подошла только раз, села за компьютер, собирая воедино все свои исследования по генетике валоров. Ощущение, что происходит что-то из ряда вон, гигантской тяжестью давило на плечи, натурально пригибая голову.

Здешние компьютеры разительно отличались от наших, земных. Из понятных и привычных моментов был только экран. И тот, при необходимости, менял положение, становясь своего рода трехмерным проектором. Если планшеты были почти привычные, то для ознакомления с этой системой мне потребовалось пара недель. Собрав все файлы, отправила копию этого крупного блока данных к своему серверу на Земле. Согласно расчетам системы, ориентировочное время доставки пакета – два с половиной месяца, так далеко мы улетели от Солнечной системы. Но пусть так, что была не готова просто потерять данные. Если выберусь из очередной неприятности.

Что-то щелкнуло, и внутренний лифт замигал огоньком, оповещая о посылке. Откинув люк, с удивлением уставилась на бокс с едой. Время обеда уже давно прошло, и это чувствовалось, но будучи занятой, я как-то позабыла об этом.

Вынув бокс, поставила тот на стол, с интересом и подозрением разглядывая. Заставив вздрогнуть от неожиданности, ответила на вызов. Сумудин.

– Ольса, мне нужен отчет по твоему состоянию, – голос, даже через систему связи, озабоченный и встревоженный. Происходящее нравиться мне все меньше и меньше.

– Я чувствую себя нормально.

– Субъективного анализа недостаточно. Судя по карте, ты в моем кабинете. Так?

– Все верно. Но двери заблокированы.

– Там стоят три медкапсулы. Ольса, нужно провести диагностику.

– Сумудин, что происходит? – ноги похолодели, голос начал сам собой подрагивать.

– Ничего хорошего, сихерче. На Парадоксе вирусная инфекция. Система смогла засечь ее только сегодня, она здесь уж точно не меньше суток.

– Судно на карантине?

– Да. Мне нужно определить зону заражения и выставить уровни блокады. Проведи обследование. В той части система вируса пока не видит, но судя по характеристике распространения, это совсем не показатель.

– Ты где? – к горлу подкатывала паника. Вирусная инфекция, которую не может отследить система. В замкнутом пространстве Парадокса. Чумной корабль. Сколько таких, законсервированных и брошенных, дрейфует в космосе? Я плохо знала историю, но стать частью образовательного курса по эпидемиям совсем не хотелось. Подойдя к медкапсуле, дрожащими руками запустила систему.

– С Нарином в капитанском блоке управления. Часть коридоров обработаны, но пока не установят тип инфекции перемещение по кораблю без специального разрешения запрещено. Все отсеки разделены. Запусти анализатор. Помнишь как?

– Да. – Ложе в капсуле слабо засветилось. Веер тонких лучей прошелся по внутренней части капсулы, создавая стерильную среду. – Не отключайся, пожалуйста.

– Не буду, – меня успокаивала речь Сумудина. Сидеть здесь одной, зная что по судну распространяется опасное заболевание оказалось не так просто.

– Расскажи мне, что за вирус. Я должна знать.

– Пока не ясно. Знаю только, что очаг заражения в пострадавшем отсеке. Толонские мрази, – тихое ругательство явно не предназначалось для моих ушей.– Вчера в отсеке побывали сорок шесть валоров и ты. Второй уровень контактов составляет почти две сотни. Под третий уровень попадает уже почти тысяча.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Симптомы, признаки, тип распространения? – скинув халат, платье и обувь, кривясь в предвкушении, в одном белье улеглась на ложе капсулы. Запоздало сняв очки, выложила их на стопку одежды на стуле. Я знала, что раздеваться совсем не обязательно, но лежать в голубом растворе в одежде было на порядок противнее, чем без нее. Крышка капсулы медленно вернулась на место. Взяв кислородную маску, глубоко вдохнула сладковатый аромат. Система решила добавить успокоительное для такой нервной пациентки. Еще бы, мой пульс сейчас, должно быть, в половину выше положенного.