Корректор. Книга первая: Ничьи котята - Евгений Лотош

– Да, в панорамное окно, – кивнула Яна. – И мы побежали в дыру босыми ногами прямо по битым стеклам – мне было почти не больно, только жгло немного. А потом мы бежали по лесу, и сзади, кажется, стреляли, но Карина тащила меня за руку. И она сломала забор, а за ним начался лес. И… вот. Так мы убежали.

– Если быть точным, то Карина тащила тебя эффектором по дикому ночному лесу не менее семи верст, – добавил Дзинтон, входя в столовую. – Босая, с изрезанными ногами, накачанная химией, включая смертельный яд замедленного действия, который я с трудом нейтрализовал до того, как он окончательно прикончил ее.

Он пододвинул стул к столу и уселся.

– У нее поразительное мужество и сила воли, – задумчиво добавил он. – Впрочем, Яна, ты тоже смелая и храбрая девочка. Ты ведь тоже несла Карину по лесу, когда она потеряла сознание. Вы спасли друг другу жизнь. Так что теперь вы ближе, чем настоящие сестры.

Цукка прижала руки ко рту.

– Ох… – прошептала она. – Ужасно! Дзинтон… но что ты такое говоришь про химию? Чем там занимаются таким в Институте, что тринадцатилетней девочке ввели смертельный яд?

– Спецлаборатории Института занимаются исследованиями девиантов по заказу Министерства обороны. Если точнее – по заказу Седьмого департамента, занимающегося исследованиями перспективных направлений в области вооружений. Там содержится два десятка девиантов со всей Катонии, у которых вирусный эффектор проявился сильнее всего. Яд замедленного действия вводится всем подопытным на случай, если кто-то из них убежит и явится в полицию. Он убивает в течение примерно суток, если не вводить регулярно противоядие. Яне его, к счастью, ввести не успели, а Карине я ввел чистящий антидот.

– Ужасно… – повторила Цукка. – Но, Дзинтон, почему никто не знает? Это же изуверство чистой воды! Нужно писать в газетах, трубить по телевидению! За такое под суд отдавать надо!!

– Не все так просто, – вздохнул Дзинтон. – У военных крепкие связи с обеими правящими партиями, так что просто так против них не выступишь. Любое свидетельство против Минобороны тут же массово дезавуируют газеты и телеканалы, контролируемые правящей коалицией и правительством. Нужно независимое судебное разбирательство, а для него требуются серьезные доказательства. И именно поэтому я нахожусь здесь. Моя текущая цель – уничтожить Институт человека, причем уничтожить с настолько громким скандалом, насколько вообще возможно. С таким скандалом, чтобы полетели головы не только в Министерстве обороны, но и в правительстве и в правящей коалиции. Только, – он обвел внимательным взглядом Цукку и детей, – сами понимаете, болтать об этом нельзя. Это тайна.

Палек и Яна дружно кивнули. Цукка, склонив голову на бок, прищуренно посмотрела на Дзинтона.

– Тайные мужские игры? – задумчиво спросила она. – Дзинтон, а ты спросил меня, хочу ли я играть в них?

– А разве ты в них играешь? – ответил вопросом Дзинтон. – Оглянись назад, Цу – если бы период назад ты знала, что происходит, ты бы отказалась помочь Карине, Яне, Палеку?

Девушка вспыхнула и опустила взгляд.

– Цу, нам надо серьезно поговорить. Не сейчас, чуть позже, хорошо? Сейчас же, самостоятельные вы мои, – нахмурившись, он посмотрел на детей, – я в качестве строгого папаши еще раз намерен сообщить вам, что ваш поход неизвестно куда отменяется. Вопрос об экскурсиях можно поднять в будущем – в зависимости от вашего поведения. Вы, милые мои, забыли кое о чем, и поскольку вы, кажется, вполне освоились, пора вам напомнить. Сами догадаться не хотите? Ну-ка, что положено делать детям в вашем возрасте почти весь год?

Яна с Палеком переглянулись. Потом Палек вздохнул, насупился и произнес:

– Ходить в школу?

– Верно, догадливый юный господин. Ходить в школу. И ты, между прочим, бездельничаешь уже целый период по совершенно неуважительным причинам. Ты, Яна, тоже пропустила изрядно. В прошлом году ты, как я понимаю, сдала экзамены в индивидуальном порядке, но в этом году даже не начинала учиться из-за беспокойства родителей. А сейчас, между прочим, уже идет шестой период, и эти три периода с начала учебного года тебе придется нагонять. Так…

Он задумался.

– Сегодня у нас огнедень. Дня три-четыре мне потребуется для того, чтобы найти вам приличную школу – Цу, подскажешь варианты, я в местных школах не ориентируюсь – и оформить документы. Плюс еще время на то, чтобы вас экипировать учебниками и прочим. В общем, до конца недели пока морально готовьтесь, но в следующий перидень дружно топаете в четвертый класс. Яна, кстати, сама понимаешь, что о своих способностях в школе рассказывать не следует. Палек, это и к тебе относится. Угу?

Дети дружно вздохнули и кивнули с несчастным видом.

– А Карина? – ревниво спросил Палек. – Она в школу не пойдет?

– С Кариной сложнее. Ее два года держали в Институте, а до того она еще примерно полгода провела в бегах. В ее тринадцать лет ей положено ходить в седьмой класс, но, я боюсь, у нее даже за пятый экзамены не сданы. Да и с адаптацией к коллективу возникнут проблемы. Ей придется много нагонять, но если она сумеет выучиться самостоятельно и сдать экзамены комиссии, в следующем году отдадим ее в седьмой, с потерей года. Не такая уж и редкость. Ты, молодой человек, не кривись – ей куда тяжелее придется, чем тебе. Ну что, мальки, есть еще вопросы к папаше?

– Дзинтон, – робко спросила Яна, – а мама с папой правда-правда умерли?

– Да, Яна, – с сочувствием произнес парень. – К сожалению, да. Автокатастрофа. Твой папа не справился с управлением на скользкой дороге, и машина упала с обрыва. Но мы постараемся заменить их тебе. Или, если хочешь, я могу попробовать найти тебе новых родителей.

– Нет, – Яна замотала головой. – Мне нравится с вами.

– Хорошо, – Дзинтон перегнулся через стол и потрепал ее по голове. – Ну ладно, ребята, нам с Цуккой нужно поговорить с глазу на глаз. Вы ведь вымоете за нее сегодня посуду, верно? А она как-нибудь вымоет за вас.

– У-у-у… – дружно застонали дети.

– Это называется "приказ, выраженный в виде вопроса", – рассмеялся Дзинтон. – Ну-ка, мыть и не разговаривать. Не отсохнут руки. Ничего, малявки, вы еще узнаете, какой я строгий и непреклонный папаша! – Он скорчил страшную рожу, скривив рот, высунув язык и приставив ладони к ушам, так что дети невольно прыснули. – Пошли, Цу.

Когда взрослые вышли, Палек со вздохом выбрался из-за стола.

– Знаешь, Яни, – задумчиво сказал он, – Я часто думал, каково, когда тебя усыновят. А сейчас все совсем не так. Но, кажется, если бы я выбирал себе приемного отца, точно выбрал бы Дзинтона. Он хоть и зануда, но все равно веселый.

– Он хороший, – согласилась девочка, тоже поднимаясь. – А какой храбрый! Как он сегодня с этим дядькой-солдатом говорил! У того автомат был, и вообще их целая толпа пришла, а он все равно не испугался. И они сделали так, как он сказал.