Тридцать первый выстрел - Сергей Самаров

– Камни, – подсказал капитан, показывая на россыпь камней неподалеку, каждый булыжник размером с голову взрослого человека. – Это на всякий случай. Постараемся все же не пустить их на эту сторону.

Я понял его предложение без объяснений и первым взялся за перетаскивание камней. Капитану приходилось тяжело, и пока он переносил один камень, я успевал справиться с тремя. И потому я сжалился:

– Я здесь сам закончу и поставлю «растяжку». А ты иди на ту сторону, осмотрись. Если бандиты приблизятся, начинай стрелять.

Я снял с шеи ремень и протянул Волоколамову бинокль генерала, официально назначая его этим в ответственные наблюдатели.

– Понял, товарищ подполковник.

Волоколамов согласно кивнул, развернулся и сразу поторопился на новую позицию. Да и пора уже было, потому что по времени бандиты должны были вот-вот показаться. Время в запасе у нас еще было, хотя и немного. До того, как Волоколамов начнет стрелять, я рассчитывал закончить. Хотя самая ответственная работа предстояла мне на последнем этапе. Несмотря на простоту операции, выставлять «растяжку» всегда опасно.

В своей жизни я ставил множество «растяжек», но каждый раз нужно придумывать что-то новое, чтобы противник попался. И всегда опасаться неумелого движения. Как опасаться дрожащей руки. А когда таскаешь тяжеленные камни, руки сами собой начинают дрожать. Значит, после перетаскивания камней следовало перевести дыхание, спокойно посидеть или даже полежать. Нехватку времени следовало компенсировать ускоренной работой на первом этапе. Конечно, боль в голове и в ключице мне сильно мешали, но когда я вошел в темп, боль уже перестала ощущаться; она стала тем же самым, чем бывает, например, сильное напряжение мышц. Наконец я справился с работой, осмотрел все придирчивым взглядом зловредного командира – и остался доволен…

Пальцы после физической работы перестали дрожать только после того, как я услышал одиночный выстрел. Он раздался рядом – значит, стрелял капитан Волоколамов. А он мог сделать это только в том случае, если увидел противника уже достаточно близко для прицельного выстрела, чтобы не выдавать раньше времени нашу готовность к бою. Ведь бандиты почти наверняка считали, что найдут только наши останки среди деревьев. Они не видели разницы между падением и жесткой посадкой. А мы сумели сохранить способность не просто сопротивляться, но даже вести бой. Однако если капитан выстрелил раз, значит, он выстрелит и во второй, и в третий. Значит, бандиты после первого выстрела залягут, а Волоколамов будет стрелять только тогда, когда враги будут появляться на открытых местах…

Так, оно, видимо, и произошло. Не успел я додумать мысль, как один за другим прозвучали еще два одиночных выстрела. А потом капитан разразился тремя короткими очередями. Но между очередями был слишком небольшой интервал, чтобы можно было назвать их прицельными. Скорее всего, Волоколамов пытался выгнать кого-то из укрытия, оказывал психологическое давление.

Я тем временем установил на вершине стены, которую соорудил из камней, последний камень, под который и уложил гранату с сорванным кольцом. Миновать этот камень тому, кто будет подниматься, никак не удастся. Его сбросят, откинется прижимной рычаг, и… осколки сметут всех, кто будет в этот момент занят подъемом. Я не думаю, что бандиты располагают значительными силами и на подъеме окажется сильная группа, в которой передние будут прикрывать своими телами идущих позади, как иногда случается. Нет, при ограниченности человеческих ресурсов и при уже полученных потерях бандиты смогут выставить три-четыре человека. Но и это произойдет только в том случае, если группа сумеет пройти мимо скалы незамеченной. А это сложно. Я могу предположить, что бандиты знают какие-то обходные пути. Но вовсе не обязательно, что пути эти есть. Скорее всего, они плотным огнем постараются прижать нас к земле, чтобы не могли носа высунуть, и в это время пошлют группу в обход скалы. Пока группа будет пробегать, нас будут обстреливать из всех возможных стволов и подствольников. Окончание массированного обстрела можно будет считать успешным завершением прохода. Это все варианты, которые бандиты смогут нам предложить. Я не первый год воюю и хорошо изучил тактику и способы действий этих бандформирований. Что-то новое они предложить не могут. Да я и сам не знаю, что нового может быть в такой ситуации. Смущал меня только факт существования искусственно созданного подъема на скалу. Зачем-то это делали? Может быть, для того, чтобы держать здесь оборону? Для этого скала очень хороша, и может замереть все ущелье. Если посадить наверху с десяток автоматчиков, они смогут сковать здесь большие силы. А если они имеют в запасе и РПГ-7, то отразят даже бронетехнику.

Но долго размышлять мне над этим вопросом не дали.

– Тридцать Первый, они идут. Я насчитал двадцать одного бойца. Одного из них я уложил, другого, кажется, ранил. Требуется ваш «ствол». И тридцать один патрон. Впрочем, и двадцати одного хватит. Я же тоже иногда буду стрелять…

Дойти быстро мне помешал телефонный звонок. Звонил полковник Казанцев.

– Вадим Александрович, к сожалению, должен разочаровать. Я подозреваю, что телефонная трубка, которую мы пытались найти, находится глубоко под броней. Если на БМП, о которых вы говорили, стоят средства радиационной защиты – а на некоторые машины такие средства ставятся, – то искать бесполезно. У sim-карты слишком слабый сигнал, чтобы его можно было отыскать. Что там за машины, не скажете?

– Я их не видел. Обе машины прибыли уже после моего вылета.

– А тот, кто выделял, что-то может сказать?

– Я позвоню генералу. Правда, у нас бой начался…

– Я сам позвоню, – полковник Казанцев проявил понимание ситуации. – Не буду вас отвлекать. Мой следующий звонок сильно помешает?

– Если не буду отвечать, значит, сразу ответить не могу. Если не сложно, повторите звонок минут через пять.

– Договорились, Вадим Александрович…

Я поспешил дальше, радуясь тому, что не пошел напрямик через ельник, а обогнул скалу по краю, где была возможность передвигаться быстро. Но радость моя была, как оказалось, преждевременной. Снизу раздались сразу несколько очередей, и я едва успел присесть, спрятавшись за край скалы. Пули застучали по стволам елей над моей головой. Если бы среди бандитов оказался хотя бы один стрелок моего уровня, капитан Волоколамов не дождался бы меня. Но очереди, как я определил по звуку, раздались не спереди, а сбоку. Одновременно стреляли не менее четырех автоматов, причем два из них были «АК-74», а два – «АК-47», о чем говорили звуки выстрелов. Значит, Волоколамов каким-то образом прозевал прорыв группы бандитов.

– Тридцать Первый, бандиты слева от скалы!

– Поздно, доктор, я уже умер, – отозвался я. – Это они в меня стреляли. Как ты их пропустил? Почему не сообщил?

– Я их не видел. Там идет каменная гряда. От нас кажется, что она является частью противоположного склона. Но, похоже, между грядой и склоном есть проход. Они там и прошли. Визуально я насчитал пятерых.

Волоколамов дал две короткие очереди.

– Стреляли четверо.

– Один, видимо, бережет патроны.

Он дал еще одну очередь – и тут же раздалась ответная пальба. Но теперь стреляли не в меня, а в капитана. И снова четыре ствола.

– Достал кого-нибудь?

– Нет, я отвлекаю их внимание, чтобы вы пройти смогли.

– Мне уже идти нельзя. Нужно проконтролировать подъем. Отпусти их. Работай по тем, что впереди. Кстати, этих пятерых ты в общий список не включал?

– Нет. Я их не видел. Значит, всего против нас двадцать шесть человек.

– Нормально. Не так уж и много. Патронов хватит.

– У меня запасного рожка нет, в дельталете остался.

– Там я не видел…

– Под моим сиденьем лежал. Может, в «тележке» где-то валяется…

– Стреляй одиночными. Я возвращаюсь к камням.

– Понял.

Волоколамов в самом деле понял, потому что тут же раздались один за другим два одиночных выстрела. В ответ на них со стороны бандитов раздался шквал огня. Происходило именно то, что я и предполагал: бандиты прикрывали свою группу прорыва. Меня огонь со стороны фронта не доставал, и я имел возможность стрелять по группе прорыва. Но я пока берег патроны. Неизвестно, сколько нам нужно будет продержаться. У меня в автомате уже начатый магазин, запасной тоже остался под сиденьем. Когда я выбирался из «тележки», автомат висел у меня на груди. А когда автомат на груди, как-то не думаешь о запасном магазине. Сработала привычка, согласно которой запасной магазин всегда находится в специальном кармане «разгрузки». Но мы с капитаном Волоколамовым, оставив свои бронежилеты, не стали перецеплять ремни крепления наших «разгрузок» и оставили их на базе.