Война времен - Элизабет Тюдор

- Так за чем же дело стало?

- Не знаю, - пожав плечами, поспешно молвил тот. - Не могу взять в толк. То ли она совершила что-то непоправимое и по этой причине обратно путь ей заказан... Или же.... Знаете, доктор, как-то мы вместе встретили рассвет... доктор, заподозрив амурно-романтическую сцену, спрятал улыбку. - Нет, нет, не подумайте ничего предосудительного. Мы просто друзья, - поспешил Герман отвести подозрения. - Ну вот, когда она увидела восход солнца, то призналась, что видит его впервые.

- Впервые?! Восход солнца?! - воскликнул Оландью.

- Да, - утвердительно кивнул собеседник. - Я знаю, что это может показаться невероятным, но по её восторженному взгляду я уверился в её искренности.

- Не знаю, что и думать, Герман.

"Сказать ли ему о даре Зей-Би подчинять людей своей воле? - задумался юноша. - Нет, - решил он, - доктор всё равно не поверит мне".

Мельсимор, сидя в своём любимом кресле в рабочем кабинете потягивал горячий чай из ароматных трав.

- Ну, так- то лучше, - довольно улыбаясь, сказала толстая служанка, когда он передал ей пустую чашку, - а то вы себя совсем извели, - участливо проговорила старуха.

- Хватит жалеть меня, няня Клотильда, - отмахнулся Герман.

- Ну, хорошо, хорошо, не буду.

- Сэр, к вам пришли, - объявил дворецкий, войдя в кабинет хозяина "Голден Сиид".

- Кто?

- Лорд Нортбри, сэр Патерсон и мосьё Ля Морэ, - доложил Франк.

- А-а... - протянул хозяин с облегчением. - Тогда впусти их, Франк, велел он и выпрямился в кресле.

Дверь распахнулась и в комнату вошли трое джентльменов почти такого же возраста, как и Герман, лишь Роберт Патерсон на несколько лет был старше их всех. Смуглый низкорослый крепыш с грубой лепкой лица очень отличался от двух других своих приятелей. Филипп Ля Морэ был высок, строен и худощав, при этом щеголеват. Третий - Джошуа Нортбри - среднего роста и хрупкого телосложения, с мягкими чертами лица, которым могли позавидовать представительницы прекрасного пола, отличался особым аристократизмом манер, и даже некоторая женственность облика не портила впечатления.

Поместье семьи Нортбри располагалось по соседству с "Голден Сиид". Герман с Джошуа дружили с детства и души не чаяли друг в друге.

Гости, поздоровавшись с хозяином, уселись в кресла.

- Да-а, - первым заговорил Филипп, - думаю, Джошуа был прав, когда говорил, что ты совсем зачах.

- Ну, - выдавил Герман из себя улыбку, - он немного преувеличил. Со мной всё в порядке, - попытался он заверить друзей.

- Ну, если не считать круги под глазами, растрепанный вид... - изрёк Роберт.

- И меланхолический взор...- подлил масла в огонь Филипп.

- Да будет вам! - прервал их Джошуа. - Не время сейчас лясы точить. Скажи лучше, как Зей-Би? - обратился он к Герману.

- Увы, Джош, - с огорчением ответил тот.

- Как? Абсолютно никаких изменений нет?

- Изменения есть, только в худшую сторону, - вздохнул Герман.

- Джошуа сказал, что доктор Оландью занимается её лечением, - вступил в разговор Роберт.

- Да.

- И чем же он её лечит? Ну, то есть, какими средствами?

- Почти никакими.

- Тогда какой же он доктор, - скептически заметил Филипп - Этак и я легко смогу стать врачом.

- Тут вины доктора Оландью нет, - старался Мельсимор оправдать своего семейного врача. - Просто у него мало средств, ну, то есть, возможностей...

- А что так? - спросил Филипп. - Разве ты ему мало платишь?

- Нет, нет. Дело тут не в деньгах, - покачав головой, возразил хозяин, просто пациент у него необычный.

- Хм. Раз у бабы... пардон, у женщины нет волос, и силища, как у Геракла... Что, Оландью не может с ней управиться? - подшутил Ля Морэ.

Герман рассмеялся.

- Боюсь, Филипп, насчёт её волос ты заблуждаешься. После нашей последней встречи с тобой у Зей-Би волосы настолько выросли, что ты, увидев их, глазам своим не поверишь.

- За две-то недели? - воскликнул Роберт.

- Да, Роб. Я иногда и сам не могу поверить в это, однако, факт налицо. В ней столько сил и энергии...

- Где же она сейчас, эта сила и энергия? - с намёком спросил Филипп.

- Не знаю, - пожал плечами Герман. - Я не знаю, что с ней происходит. Всё живое в ней будто бы угасло. Однако тело, несмотря на то, что уже шесть дней не принимает ни пищи, ни воды, продолжает жить.

- Невероятно! - воскликнул лорд Нортбри. - А как же доктор Оландью даёт ей лекарства?

- Загвоздка именно в этом, - уныло молвил хозяин "Голден Сиид". - Она даже воду не пьет, что и говорить о лекарственных снадобьях.

В комнате воцарилась тишина.

- Да-а, - протянул Филипп. - Наверное, тебе нелегко? - с искренним сочувствием произнёс тот.

- Куда уж там, - устало вздохнув, молвил Герман.

- Можем ли чем-нибудь помочь тебе, Фридрих? - поинтересовался Роберт.

- Увы, Роберт. Ничего нельзя сделать. Лишь чудо может спасти Зей-Би.

Г л а в а 24.

Вечером следующего дня Герман, заставив себя поужинать, направился в комнату Зей-Би. Доктор Оландью и служанка, которую Герман приставил к сэли, как сиделку, в этот час находились в комнате больной.

- Есть какие-нибудь улучшения? - поинтересовался он.

- К сожалению, я не могу вас ничем порадовать. Состояние кажется стабильным, но остаётся неутешительным.

Герман подошёл к кровати и сел в кресло, стоявшее рядом. Неожиданно его взгляд остановился на служанке.

- Нанси, - обратился он к ней.

- Да, сэр, - сказала служанка и подошла к нему поближе.

- У тебя усталый вид. Пойди отдохни.

- Но, сэр, а как же... - молвила Нанси, указывая на сэли.

- Сегодня я подежурю.

- Но тётушка Клотильда сказала мне...

- Я приказал тебе идти, - строго прервал её Герман.

Девушка неохотно повиновалась.

- Вы тоже должны отдохнуть, - обратился Мельсимор к доктору, как только Нанси скрылась за дверью.

- Но, Герман, ведь я...

- Нет, нет, ничего и слышать не хочу, - жестом остановил он старика.

Оландью, немного помешкав, сказал:

- Хорошо, так и быть. Но если что, зовите меня немедленно, - предупредил тот.

- Непременно, - пообещал Мельсимор.

Доктор удалился и Герман, наконец, остался наедине с Зей-Би. Он неотрывно смотрел на незнакомку, к которой так привязался за столь короткий промежуток времени. В ней было что-то манящее и в то же время отталкивающее. Герман восхищался её силой духа и решительностью, что было несвойственно всем тем представительницам прекрасного пола, которых он встречал когда-то. Однако были в незнакомке и странности, которые озадачивали и настораживали. Вечные недомолвки и скрытность, таинственный нечеловеческий дар, которым она обладала, и многое другое, что происходило вокруг этой особы, не только отталкивало юношу от неё, но и повергало в смятение. Он любил определенность и стабильность. "А в этой девушке, - думал Мельсимор, - так много таинственного и необъяснимого".