Мессалина - Виолен Ванойк

— Да будет тебе известно, что Юлия изменяет своему мужу Виницию.

— Что ты говоришь?

— Все в семье знают об этом, но никто не осмеливается сказать тебе. Она любовница Сенеки. Да, этого блюстителя нравов, который злословит в адрес всех людей из нашего окружения и даже обо мне посмел распустить клеветнические слухи, чтобы скрыть свои собственные гнусности. Этот честолюбец, без сомнения, рассчитывает использовать свое влияние на Юлию и Агриппину, чтобы попасть к тебе в милость. Неизвестно, куда заведет его честолюбие, ведь, не удовлетворившись тем, что он опорочил нашу фамилию, втянув Юлию в такое преступление, как супружеская измена, он принялся сеять среди нас вражду, настраивая против меня Агриппину и дурно высказываясь о нас, без всякого уважения к своему императору. Поверь мне, если ты не удалишь этого наглеца из Рима, нам придется ждать от него всего, чего угодно. Калигула чуть было не расстался с жизнью из-за того, что слишком доверялся своим сестрицам.

Клавдий хранил молчание, и Мессалина не стала упорствовать, предоставив своим речам самим добраться до сознания супруга-тугодума. На следующий день Клавдий подписал приговор, по которому Сенека высылался на Корсику, а Юлия — на остров Пандатария в Тирренском море.

Глава XIV

ТИТ

Мессалина ничего не знала, но если б и знала, ничего не сделала бы для спасения Аррии. «Каждый волен поступать как хочет», — говорила она себе. Паллант рассказал ей об этом деле, когда все уже было кончено.

Анний Винициан, который во времена Тиберия уже был участником заговора вместе со своим отцом, Аннием Поллионом, но сумел оправдаться перед грозным императором, на сей раз задумал свергнуть Клавдия. Неспособный осуществить свой план в одиночку, он воспользовался смятением, вызванным ложным известием об убийстве императора в Остии, чтобы увлечь за собой многих сенаторов. Эти последние, дурно расположенные к императорской власти, лишившей их прежних прерогатив, были к тому же уязвлены упреками Клавдия, сетовавшего на их бездеятельность, малодушие, лицемерие. Особенно ярого сторонника республики Винициан нашел в лице Цецина Пета, мужа Аррии. Поскольку было решено не покушаться на жизнь императора, Пет согласился стать одной из главных пружин заговора, но по соображениям осторожности ни словом не обмолвился об этом своей супруге. Вместе с тем он уговорил ее походатайствовать перед Мессалиной, а та, в свою очередь, перед Клавдием, чтобы он доверил ему магистратуру в Далмации. Правитель этой соседней с Италией провинции, Фурий Камилл Скрибониан, имел под своим началом несколько легионов и вспомогательные войска. С ним состоялся конфиденциальный разговор, и он с готовностью воспринял предложение, тем более, что притязал на императорский трон. Приехав с супругой в Далмацию, Пет встретился со Скрибонианом, чтобы разработать план действий. Наместник, выказав презрение к Клавдию, заявил, что достаточно будет послать ему угрожающее письмо с приказом отречься от власти и навсегда вернуться на положение частного лица, чтобы он подчинился. Так и было сделано. Клавдий, поначалу испугавшись, затем собрал нескольких сенаторов, дабы выслушать их мнение. Большинство сенаторов, — а некоторые из них были участниками заговора, — посоветовали ему воспользоваться случаем и избавиться от забот об империи и опасностей, связанных с пребыванием на вершине власти. Иные — их было меньшинство — высказали противоположное суждение. С другой стороны, Мнестер, Паллант и Нарцисс призвали Клавдия дать суровый ответ мятежникам и приказать им явиться для объяснений в императорский суд. Клавдий, не в силах на что-либо решиться, попросил своих советников ничего не сообщать Мессалине. Узнав из этого же письма, что Пет на стороне заговорщиков, и памятуя о дружеских отношениях императрицы с Аррией, он не желал причинять жене огорчения.

Стремясь показать, что его угрозы не пустые слова, Скрибониан решил двинуться со своими легионами на Рим. Но, вопреки его ожиданию, ветераны отказались восстать против человека, которого поставила во главе империи армия и который был братом Германика. Вместе с центурионами они без особого труда получили от войск подтверждение их клятвы в верности императору. Видя столь быстрое крушение своих надежд, Скрибониан удалился на остров Исса, где простой солдат, Волагиний, убил его в объятиях жены. Мятеж длился всего лишь пять дней.

Узнав о счастливом повороте событий, Клавдий распорядился присвоить каждому из двух легионов, VII и XI, проявивших верность императору, наименование Клавдиев, Благочестивый и Удачливый. Храбрый Волагиний из простого легионера быстро сделался войсковым трибуном. Получив список заговорщиков, Клавдий, оправившись от испуга, повелел их арестовать и отдать под суд. Пет, схваченный в Далмации, был доставлен в Рим. Аррия хотела его сопровождать, но Клавдий распорядился не пускать ее на корабль, увозивший супруга; Клавдий опасался, как бы Аррия не стала вымаливать пощаду у Мессалины, а он знал, что не сможет отказать жене. К тому же советники побуждали его проявить наибольшую строгость к преступникам, чтобы впредь никому не повадно было плести заговоры. «Слабость карательных мер неизменно воодушевляет смельчаков на новые преступления, поскольку они знают, что им нечего бояться императорского гнева в случае провала», — справедливо твердили ему.

Выказав отвагу, достойную древней римлянки, Аррия наняла небольшое судно и пустилась вслед за кораблем, на котором плыл ее муж. Добравшись до Рима, она не стала умолять Мессалину прийти ей на помощь. Она предстала перед судом Клавдия, чтобы защитить своего мужа. Там она столкнулась с женой Скрибониана, приготовившейся разоблачить участников заговора. В присутствии Клавдия Аррия прокричала ей: «Как ты смеешь открывать рот? У тебя на руках был убит муж, а ты все еще жива?!» Уличенный в заговоре Пет по прибытии домой получил смертный приговор. Он не мог нанести самому себе удар и не решался позвать на помощь жену. Но она без всяких колебаний взяла кинжал и ударила им себя. Вынув окровавленный клинок из груди, она показала его мужу со словами: «Мой дорогой Пет, это не больно». Сказав так, она упала замертво. Пет тотчас последовал ее примеру. Винициан и многие другие заговорщики опередили приговоры себе, пойдя на добровольную смерть.

Мессалина в глубине души вознегодовала на Аррию за то, что, приехав в Рим, она не сочла нужным встретиться с ней; в этом она усмотрела презрение, которое не могла простить. А потому она больше ощутила гнев, нежели печаль, когда узнала о смерти своей давней подруги, и скоро утешилась, тем более, что припомнила упреки и нравоучительный тон, которым Аррия призывала ее к добродетельной жизни. Перед ее отъездом в Далмацию она даже поссорилась с ней из-за Тита, по поводу которого та заявила, что он настолько пустой и тщеславный, что может ее погубить, Мессалину. В самом деле молодой человек до того бесстыдно похвалялся своей связью с императрицей, что оставалось лишь удивляться, почему слух не достиг еще ушей Клавдия.