«Если», 2004 № 9 - Журнал «Если»

— Мори, — вздохнул он. — Хотел бы я покатать ее на такой лодочке, но она смотрит только на вас.

— Вы с ума сошли! — запротестовал я.

— Это так. И не думайте отрицать. Я знаю, что она отдала вам любовное письмо.

— Это был дневник. Чтобы я поправил ее английский.

— У нее были эротические сны?

— Ну, вы и чудовище! Просто сексуальный маньяк…

— Спасибо, — он радостно хихикнул. — Вы хорошо разбираетесь в женщинах. Для молодого человека у вас хороший вкус. Кусахара, конечно, красивее, но она — мстительная стерва. Вы ее берегитесь. Она убила своего мужа.

— Что вы хотите сказать?

— Она вышла за него из-за денег. Потом он умер. Ф-фух! — Ишикава махнул рукой, словно срубая голову с плеч. — Она хочет снова выйти замуж, но характер у нее жесткий. В Такамацу все ее боятся. Чтобы залучить кого-то в постель, ей приходится ездить в Окайаму.

На следующем занятии я посмотрел на миссис Кусахару другими глазами. Ты знаешь этих женщин, которых мы встречаем в магазинах. Тщательный макияж, идеально одеты. Таких у нас называют недотрогами. Красота их внушает почтительный ужас: к ним страшно приблизиться. Возможно, поэтому ее кокетство оставляет меня холодным.

В тот вечер у Кусахары кончилась паста в ручке, и Мори одолжила ей свою. Обе женщины были предельно вежливы. Дедушка, ты понятия не имеешь, что такое вежливость, если не видел, как общаются японки. Это целый ритуал: певучие голоса, заученные стилизованные жесты… Все, чтобы скрыть, как они жаждут разукрасить друг другу физиономии.

В ту ночь мне было трудно медитировать, оставаясь спокойным. Раньше я думал, что виновником был Ишикава. Но от Кусахары меня пробирала дрожь. Если первый был неуклюжим медведем, то вторая — секирой. Острой, полированной, опасной… Прошло несколько дней, прежде чем Святой Генри достаточно успокоился и отрешился от эмоций, чтобы посетить страну Кусахары.

Она оказалась дамой состоятельной. Ее жилищем был двухэтажный кирпичный дом, окруженный небольшой искусно спланированной лужайкой. Я знаю, тебе это не кажется чем-то особенным, но по японским понятиям ее дом — целая усадьба. Она удивилась, увидев сенсея, но провела меня в гостиную и налила зеленого ячменного чаю. Дом был похож на хозяйку: слишком ухоженный, слишком аккуратный и прибранный. Каллиграфические свитки на стене, куклы, изображающие самураев… Все стерильное и сверкающее, как в музее. Я попросил показать мне дом, но она ответила, что служанка еще не приходила. И прежде чем я смог придумать, как бы потоньше перевести разговор на варанингё, хозяйка очутилась рядом и положила руку мне на бедро.

— Какое счастливое совпадение, что вы сегодня решили зайти ко мне, — проговорила она. — Я как раз подумывала о частных уроках. Согласны?

— Разве вам не нравится, как я преподаю в классе?

— Вы чудесный учитель, но время занятий неудобное. Я хотела бы заниматься днем.

— Это против правил. Школа меня уволит, если я стану отбивать у нее учеников частными уроками.

— Они никогда об этом не узнают. Пожалуйста, сенсей! — женщина начала гладить мое бедро.

Меня пугало не столько само предложение, сколько мурлыканье, звучавшее в ее голосе, когда она произносила «частный» и «днем». В моем воображении мелькнула картина: я лежу на полу, а Кусахара обвивает мое тело, словно питон. Бр-р! Видимо, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что ее обольстительная улыбка вдруг застыла и словно приклеилась к губам. Пять минут спустя я стоял на улице, дверь за мной резко вибрировала, будто стальной капкан, который захлопнулся, упустив добычу.

Я нервничал по поводу следующего занятия, но Кусахара держалась нормально. Как обычно. По-прежнему мы обращались друг к другу «сенсей» и «миссис Кусахара». Я было подумал, что удачно соскочил с крючка, однако несколько позже застал ее за беседой с одним из школьных клерков. Что же хотела от него миссис Кусахара? Клерк долго разыгрывал непонимание, но в конце концов признался, что миссис Кусахара выведывала дату моего рождения, «чтобы устроить сюрприз для замечательного сенсея»! Конечно, этот идиот ей все выложил.

Да уж, приятный сюрприз!

Так что, дедуля, я сообразил: мне вскоре суждено отведать японской магии. Может быть, это будет любовная магия, а может, и порча. В любом случае, пришла пора кентуккййскому колдуну предпринять решительные действия.

Я не взял с собой свои «орудия труда». Чтобы избежать соблазна их применить. Ясно? Новая страна, новая жизнь. Я захватил всего один амулет. Тот самый, который ты вырезал из коровьей кости: лицо старика с бородой и длинными волосами. Я прозвал его Дэниэл, потому что он выглядит так, как, по моим понятиям, должен выглядеть Дэниэл Бун после нескольких столетий, проведенных в горах. Прихватив Дэниэла, я считал, что увожу с собой тебя и Кентукки.

Итак, я положил его в заплечный мешок и сам отправился в горы.

Дом, где я снимаю квартиру, находится на окраине города. Я вскарабкался по террасам ручных апельсиновых деревьев и через несколько минут оказался в лесу. После часа ходьбы я нашел подходящую рощицу, где соорудил из бамбука фигуру человека шести футов роста и нарядил его в свою одежду — старые джинсы и любимую рубашку… то есть вещи, пропитанные духом Генри Голуба. На титульном листе англо-японского словаря я написал свое имя и дату рождения и сунул его в нагрудный карман. Затем срезал с головы прядку волос и остриг несколько ногтей на руках. Какое-то время походил там в чем мать родила, с голой задницей, потом повесил на шею Дэниэла и облачился в совершенно новую одежду.

Мысленно я повторял, что я Дэниэл: мне казалось, это безопаснее, чем оставаться собой. Ты можешь считать эти отвлекающие маневры трусостью, но я чувствовал, что сделал мастерский ход. Признаюсь, я совершил Деяние, и оно должно было отвратить от меня порчу, обезвредив ее. Вместо того чтобы поднять волны, я утихомирил их, стремясь восстановить гармонию.

На очередном занятии я поймал устремленный на меня взгляд миссис Кусахары. Она выглядела озадаченной, как будто была шеф-поваром, а я пирогом, отказывающимся подняться. Затем я увидел, как она пытала о чем-то клерка, видимо, удостоверялась в правильности даты моего рождения. Значит, я был на верном пути. Кусахара выглядела такой изящной, миниатюрной, была одета, как манекенщица из «Вог». Странно бояться этой модной куколки, правда?

По окончании занятий я прочел последнюю запись в дневнике мисс Мори. Таинственные боли вернулись. У нее было ощущение, будто кто-то втыкает спицы ей в печень. «Мой доктор недоумевает, — писала она. — Он хочет направить меня к специалисту в Кобе. Говорит, что моя жизнь висит на волоске».