«Если», 2004 № 9 - Журнал «Если»

Впрочем, позднее я задумался. Внезапные боли, которые то неожиданно появляются, то исчезают?… А так — вполне здоровый человек, ярая поклонница здоровой пищи. Чтобы избежать химических добавок, она даже делает собственную зубную пасту из соли и жареных баклажанов.

Я заново перечитал ее дневник, скрупулезно изучив записи за последние шесть месяцев. Боли настигали ее дважды. В обоих случаях как раз перед соревнованиями по английскому языку. Но психосоматическое объяснение меня не удовлетворило: слишком это смахивало на порчу. Поскольку боли начались полгода назад, когда девушка присоединилась к занятиям этого класса, наслать недуг должен был кто-то из четырех остальных учеников. Кто-то очень завидовал ее успехам в английском.

Угнетающее предположение. Видишь ли, до тех пор я считал, что имею право целый год отдыхать от знахарства. И это было замечательно. Не надо отправлять сложные ритуалы, ломать голову в поисках нужного решения… С практической точки зрения, пребывание в Японии, далеко от Меткафов, означало для меня, что я не должен оглядываться через плечо каждый раз, когда собираюсь в лес навестить друзей. С философской точки зрения, у меня хорошая, добрая работа. А еще я занимаюсь дзеном: почти каждый вечер сижу и медитирую. Я ощущаю, что вся моя жизнь как-то замедлилась. Однажды я сидел и воображал себя орешником. Никому не причинял вреда. Никого не задевал, просто занимался нужным делом: производил кислород и хорошие съедобные плоды. Дедушка, я ощущал себя на пути к древесной святости!

И вот — на тебе… Я вновь перелистал дневник мисс Мори. Эти прелестные голубые строчки напомнили мне реку. Если я войду в нее и попытаюсь помочь мисс Мори, каждое мое движение породит волну, а каждая волна, в свою очередь, породит следующую, и мир наполнится действием. Яростью. Насилием.

И все же я не мог равнодушно взирать на ее муки.

Прежде чем окончательно ввязаться в эту историю, я решил провести небольшое расследование. Конечно, условия были самые невыгодные. Японским я занялся еще до поездки в эту страну, однако знание языка было элементарным. Так что я не мог запросто подойти к местному храму и поинтересоваться, как тут у них обстоит дело с заклятиями и проклятиями. В Такамацу был всего один магазин с английскими книжками, но Роберт Ладлем и Агата Кристи мало что могли сообщить по поводу японской магии. Что оставалось? Класс. Для следующего занятия я выбрал статью из «Ньюсуик» о «колдовском буме» в Калифорнии. Ты знаешь статейки подобного типа: байки, ложь и сенсации. Но я рассчитывал, что это заставит моих учеников разговориться. В четверг, когда я раздавал им копии статьи, мне было трудновато сохранять невозмутимость. Я чувствовал себя шулером с колодой случайных и опасных карт.

Статья заинтересовала всех.

— Американцы верят в такое? — удивился мистер Ишикава. — Америка — страна науки!

— Прежде всего это большая страна. В ней куча разных религий. А как насчет Японии? Здесь верят в подобные вещи?

— Разумеется, — сказал он.

— Разве Япония не современная страна? Компьютеры, биотехнологии, техника…

— У нас есть и традиции, — усмехнулся он. — Их история гораздо длиннее.

— Приведите какие-нибудь примеры.

— Ну, «амагои» — моление о дожде. Счастливые и несчастливые дни. И потом — «варанингё».

— А это что?

Они посовещались, поспорили между собой на японском.

— Ну же, ребята, — попенял я. — Давайте. Это английский класс.

Мисс Мори объяснила:

— Варанингё — это соломенная кукла. Если у вас есть враг, вы делаете варанингё и пишите на ней имя врага и дату его рождения. Затем вы прикрепляете куклу к дереву. Тремя гвоздями. Это вызывает жуткую боль, которая длится, пока гвозди не вынут. Черное злобное деяние.

Голос ее звучал беспечно и легко: современная женщина рассказывала о странном древнем обычае. Я поглядел на других учеников. Кажется, их это тоже забавляло. Никакой тревоги, никакого виноватого выражения лица. Я спросил:

— Кто-нибудь из вас имел дело с варанингё? Или, возможно, вы знакомы с кем-то, кто видел такую куклу?

Все отрицали это. За исключением Ишикавы, который описал женщину, терзаемую варанингё. Жертва жаждала близости со многими мужчинами. Впрочем, оказалось, что это сюжет виденного им порнофильма. Помнишь, дедушка, я писал, что он управляет отелем? Так вот, это «отель любви». Туда приезжают парочки, и плата там почасовая.

Дамы поджали губки и закатили к небу глаза. Они обращаются с мистером Ишикавой, как с медведем в зоопарке: наблюдают с безопасного расстояния — желательно из-за рва — и чувствуют свое превосходство, глядя на его ужимки.

К тому времени как мы закончили чтение и обсуждение статьи, я знал все японские слова, описывающие то, чем мы с тобой занимались дома в графстве Файетт (множество параллелей, некоторые вещи явно универсальны!).

Я окончательно убедился, что кто-то сделал варанингё с именем мисс Мори. Но кто? Почему-то мне трудно было представить кого-нибудь из этих вежливых консервативных дам в момент, когда они вколачивают гвозди в тряпичную куклу. А вот у Ишикавы был мотив, даже два: зависть к ее английскому и неутоленное желание с ней переспать. Я замечал в классе, как она отклоняла его ухаживания, и легко мог вообразить, что он прибег к колдовству. Возможно, так он пытался отомстить, а может, хотел применить любовную магию и не сумел…

Вечером после занятий я помедитировал над этой проблемой и с удовольствием обнаружил, что могу спокойно рассмотреть ситуацию. Без лишних эмоций. Мелкие дрязги млекопитающих… какое значение имеют они для Святого Генри в Деревах, чьи мысли обширны и равнодушны, словно ветер? В состоянии такой безмятежности я решил, что вполне могу перенести расследование в стан врага.

Следующим вечером я заглянул в отель «Токугава» (река добродетели) и нашел там Ишикаву в синем флотском мундире и белой капитанской фуражке. Он был очень горд, что я посетил место его работы и провел экскурсию по отелю. Каждая комната была названа в честь какой-то знаменитой реки. Во всех был бетонный пол и мелкий прудик, где плавала кровать, сделанная в форме лодки (а ты еше утверждал, что Диснейленд — это маразм). Пока мы знакомились с разными комнатами, я вытянул из него все возможное и с разочарованием заключил, что он не колдун: дух его погряз в плотском. Тур мы закончили в Нильском покое на борту гигантской постели, похожей на лодку фараона: мы выпили пива и посплетничали насчет учеников нашего класса.

— Мори, — вздохнул он. — Хотел бы я покатать ее на такой лодочке, но она смотрит только на вас.