Ангелология - Даниэль Труссони

Наблюдатели научили детей создавать инструменты, которые сделают их сильнее людей, научили плавить металл и ковать мечи, ножи, щиты, нагрудники и наконечники стрел. Понимая силу, которую дали им эти инструменты, нефилимы устроили тайники великолепного острого оружия. Они охотились и запасали мясо. Они защищали свое имущество.

Были и другие дары, которые наблюдатели преподнесли своим детям. Они открыли женам и дочерям тайны еще более сокровенные, чем добывание огня или обработка металлов. Они отделили женщин от мужчин, забрали их из города и отвели далеко в горы, где научили заклинаниям, научили использовать лекарственные травы и корни. Они передали им секреты магии, научили системе символов для записи заклинаний. Женщины, которые до сих пор находились во власти мужской силы, стали могущественными и опасными.

Наблюдатели открывали женам и дочерям все больше небесных тайн.

Баракийал научил астрологии.

Кокабэль научил их читать предсказания по созвездиям.

Эзекеэль научил разбираться в облаках.

Аракиэль обучил знамениям Земли.

Шамсиэль нанес на карту ход Солнца.

Сариэль нанес на карту движение Луны.

Армарос научил освобождению от магических чар.

Получив эти дары, нефилимы образовали клан, вооружились и завладели землей и природными богатствами. Они усовершенствовали военное искусство. Их власть над человечеством становилась все сильнее. Они заявили свои права на царство. Они взяли рабов и создали армии. Они разделили свои царства, а людей сделали солдатами, торговцами и рабочими и заставили служить им. Обладающие вечными тайнами и жаждой власти, нефилимы возвысились над человечеством.

Когда нефилимы стали управлять миром, а люди начали гибнуть, человечество воззвало к Небесам о помощи. Михаил, Уриэль, Рафаил и Гавриил — архангелы, которые следили за наблюдателями с момента их попадания на землю, тоже видели развитие нефилимов.

По приказу архангелы выступили против наблюдателей, окружив их огненным кольцом. Они усмирили своих братьев. Побежденных наблюдателей сковали тяжелыми цепями и отвели в дальнюю безлюдную пещеру высоко в горах. На краю пропасти наблюдателям приказали спуститься. Они рухнули в щель в земной коре, падая все глубже и глубже, пока не достигли дна, оказавшись в беспроглядно темной тюрьме. Из глубин они взывали о воздухе, свете и потерянной свободе. Лишенные неба и земли, в ожидании дня освобождения они молились о Божьем прощении. Они звали своих детей, чтобы те спасли их. Бог не внял их просьбам. Нефилимы не пришли.

Архангел Гавриил, добрый вестник, не мог вынести мучений наблюдателей. Поддавшись жалости, он бросил павшим братьям свою лиру, чтобы музыка уменьшила их страдания. Как только инструмент упал, Гавриил понял свою ошибку — музыка лиры была чарующей и обладала большой силой. Наблюдатели могли воспользоваться ею к своей выгоде.

Долгое время гранитную тюрьму наблюдателей называли подземным миром, землей мертвых, куда спускались герои, чтобы найти вечную жизнь и мудрость. Тартар, Гадес, Курнугия, Аннвн, ад — легенды множились, пока наблюдатели, заточенные в яму, взывали об освобождении. До сегодняшнего дня они стенают глубоко под землей и жаждут спасения. Скорее всего, именно поэтому нефилимы не спасли своих отцов, — заключила доктор Серафина. — Конечно, нефилимы обрели силу и власть с помощью наблюдателей и, разумеется, помогли бы им выбраться, если бы могли это сделать. Но где расположена тюрьма наблюдателей, никому неизвестно. Именно эта тайна лежит в основе нашей работы.

Доктор Серафина была талантливым оратором. Артистические способности помогали ей оживить предмет и увлечь студентов-первокурсников — талант, которым владели немногие профессора. В результате к концу лекции она часто казалась утомленной, и тот день тоже не стал исключением. Поискав что-то в своих записях, она объявила короткий перерыв. Габриэлла сделала мне знак следовать за ней, и, покинув часовню через боковой выход, мы прошли по узкому коридору в пустынный внутренний двор. Темнело, теплый осенний вечер рассеивал тени на каменных плитах. Посреди двора рос большой бук, его кора была усеяна странными пятнами, словно дерево страдало проказой. Лекции Валко могли длиться многие часы и часто заканчивались ночью, и я мечтала о глотке свежего воздуха. Еще я хотела спросить мнения Габриэллы о лекции — ведь мы начали дружить, ведя такие разговоры, — но увидела, что она не в настроении.

Вытащив из кармана пиджака портсигар, Габриэлла предложила мне сигарету. Когда я, по обыкновению, отказалась, она пожала плечами. Мне был знаком этот почти незаметный жест, который давал понять, как сильно она не одобряет мою неспособность наслаждаться. Наивная Селестин, казалось, говорило пожатие плеч, Селестин-провинциалочка. Габриэлла в основном учила меня своими незаметными жестами и молчанием, и я всегда смотрела на нее с особым вниманием, отмечая для себя, как она одевается, что читает, как причесывается. За прошедшие недели ее одежда стала более нарядной, более откровенной. Всегда безупречный макияж стал более темным и заметным. Наверное, то, что я увидела вчера утром, было связано с этими изменениями, но ее поведение интересовало меня до сих пор. Все равно я смотрела на нее как на старшую сестру.

Габриэлла прикурила сигарету от великолепной золотой зажигалки и глубоко затянулась, как бы показывая мне, чего я лишилась.

— Какая красота. — Я взяла зажигалку и повертела в руке.

В вечернем свете золото приобрело розоватый оттенок. Мне ужасно хотелось спросить, откуда у Габриэллы такая дорогая зажигалка, но я сдержалась. Габриэлла не отвечала даже на самые невинные вопросы. Мы жили бок о бок целый год, но очень мало говорили о сердечных делах. Поэтому я просто констатировала:

— Я ее раньше не видела.

— Это моего друга, — сказала она, отводя взгляд.

У Габриэллы не было друзей, кроме меня. Мы ели вместе, учились вместе, а если я была занята, она предпочитала одиночество завязыванию новых дружеских отношений. Поэтому я сразу же догадалась, что зажигалка принадлежала ее любовнику. Должно быть, она поняла, что мой интерес неспроста. Я не могла остановиться и спросила напрямую:

— Что за друг? Я спрашиваю, потому что в последнее время мне кажется, что тебя что-то отвлекает от работы.

— Ангелология больше, чем изучение старых текстов, — сказала Габриэлла.

Ее укоризненный взгляд дал понять, что мое мнение о наших стараниях в академии совершенно неправильно.

— Я все отдала своей работе.

Не в силах скрыть свои чувства, я сказала: