Танцы на минном поле - Владимир Свержин

— Да, — печально кивнул головой полковник. — Известия неутешительные. Давай-ка, вот что, займись окружением Лаврентьева. Друзья, знакомые, бывшие однокурсники, любовницы, дальние родственники, в общем, все, что можно нарыть. Не звонил ли, не писал. Мало ли, вдруг где-то прокололся.

Глава 20

Возвращение капитана Михаила Войтовского и старшего лейтенанта Владимира Ривейраса в Москву мало напоминало триумфы, которыми первопрестольная встречала своих героев в прежние времена. В душах офицеров, вновь вступивших на московскую твердь после чеченских гор, ощущения триумфа тоже не было. Позади остался форсированный марш по горам, долгие напряженные объяснения с блюстителями местного порядка, которые могли бы весьма безрадостно закончиться, не прибудь во-время к месту разборки личный представитель самого Валехана Аскерова. Позади осталась гостеприимная станица Гупаловская. Впереди была Москва, и это внушало надежду. Ибо для всякого россиянина, ежели Москва позади, значит, дело табак.

У железнодорожного вагона возвращающихся соратников встречали Алексей Полковников и Женечка, заменяя собой роту почетного караула и прочих официальных лиц. На привокзальной площади команду терпеливо дожидался темно-серый “Мерседес-250”. — А наши-то колеса где? — усаживаясь в машину, поинтересовался Ривейрас, сроднившийся за последние месяцы с “Ауди”.

— Без малейшего понятия, — честно признался Алексей, садясь за руль и защелкивая ремень безопасности. — Мы тут провернули кое-какую акцию, пришлось рубить хвост. Так что, может быть в гараже, может быть продали. Скорее всего, продали, — помолчав, добавил он. — В какую-нибудь Клязьму, или Вязьму. Надеюсь, против “Мерседесов” ты ничего не имеешь?

Против “Мерседесов” Ривейрас не имел ничего и лишь вздохнул, осознавая в который раз, что в такой организации как “Центр по усовершенствованию” нет, да и не может быть ничего привычного и устоявшегося.

— Надеюсь, офис у нас на прежнем месте? — По достоинству оценив выражение “кое-какая акция”, усмехнулся Войтовский.

— Пока да, — кивнул аналитик, не сводя глаз с дороги. — Но я уже дал заказ командованию, чтобы нам расконсервировали один из запасных вариантов. Ладно, доедем, я все расскажу по порядку. У вас-то что нового?

— Нового? — Михаил, наподобие гребня, запустил пятерню в свою черную, как смоль шевелюру. — Вот у Вовки новая дырка появилась. В ноге. — Похвастался Михаил.

— Тебя ранили? — Не сводя с Ривейраса своих карих глаз, спросила Женя.

— Есть немного, — неохотно признался Владимир. За последние дни рана несколько затянулась, и он, превозмогая боль, старался ходить, не подавая вида. — Стреляли густо, не увернулся, — словно оправдываясь, добавил он.

— Больно? — Тихо спросила она.

— Неприятно, — поморщился Ривейрас, — но жить можно.

— А насчет успехов… Если не считать собирания мифов и легенд Ичкерии, несанкционированной реквизиции и невнятной перестрелки Бог весть с кем, то с успехами напряг.

— Вот даже как? — покачал головой Полковников. — Это не есть хорошо. Ну ладно, доедем, расскажешь.

Рассказ Войтовского о похождениях и злоключениях поисковой экспедиции в Чечне сопровождался обильным чаепитием и плюшкоедением. О плюшках позаботилась Женечка, задавшаяся целью превратить этот разбойничий вертеп, как именовала она информационное агентство “Кордон”, в рабочее место белого человека. В изложении Михаила, деяния недавних дней звучали почти как предания старины глубокой, с той лишь разницей, что на месте былинных богатырей фигурировали бравые российские офицеры, а на месте злого Тугарина-змея и прочей нечисти действовали враги, так и оставшиеся неизвестными.

— Может, мне стоит сварить кофе? — Спросила Женечка, внимательно глядя на вдохновенное лицо Войтовского, с жаром повествующего о перестрелке у входа в пещеру.

— Да, пожалуй, — прервался тот.

— Так что же, все-таки, произошло? — спросил Полковников, когда девушка покинула комнату.

— В том-то и загвоздка, — вздохнул генеральный директор агентства, попутно сжимая кулак. — С кем мы там пересеклись, чего им от нас надо было — одному Богу известно. Одно можно сказать абсолютно точно, засада была устроена прекрасно, никакого дилетантства. Если бы Санаев заранее пещеру не оборудовал под опорный пункт, думаю, В олодькиной ногой мы бы не отделались.

Ривейрас согласно кивнул:

— Верно. Начнись стрельба секундой позже, там бы мы и остались.

— М-да. Но во всей этой истории есть одна странность. Когда нас огнем накрыли, — начал Михаил, — я сначала, было, подумал, что это “духи”. Уровень, конечно, намного выше среднего, но, говорят, там сейчас тоже спецы появились. Однако, когда мы из пещеры выбрались, выяснилось, что никаких “духов” поблизости нет, зато над районом крутится какая-то вертушка.

— Что за вертушка? — заинтересовано, спросил Полковников.

— МИ-24Д, — вставил Войтовский.

— О, как интересно, — оживился аналитик. — И пещерка эта, вы говорите, на границе с Дагестаном?

— Да, — подтвердил Михаил, заинтересовано глядя на него. — Ты что-то знаешь?

— Погоди, прежде ответь, вертолет после облета ушел в сторону Дагестана?

— Верно, — не спуская глаз с Алексея, кивнул Войтовский. — Давай, не томи, выкладывай, чем ты уже здесь разжился, пока мы по Кавказу лазали.

— Могу тебя порадовать, так сказать, в порядке спасения профессионального реноме. Против вас действовали не “духи”. Против вас воевала специальная группа, выделенная антитеррористическим департаментом ФСБ для поиска похищенных ядерных боеголовок.

— Ого! — восхитился Михаил. — Значит, все-таки ядерный шантаж. А откуда информация?

— Из надежного источника. Мы тут с Женечкой перехватили журналиста из Кизляра.

— Журналиста? — поморщился Войтовский. — Тут есть одна тонкость: отец этого парня служит прапорщиком в том самом вертолетном полку, откуда, вероятнее всего, прилетела ваша вертушка. Так вот, он утверждает, что там работает группа под руководством полковника Данича Виктора Юрьевича. Я как раз вчера наводил о нем справки, — знаешь, что я тебе, Миша, скажу — это редкое счастье, что вы так легко отделались. Скорее всего, вас пытались взять живьем.

— Может быть, — немного помолчав, согласился Михаил. — Стреляли по ногам.

— Ладно, оставим в стороне ваше чудесное избавление, — продолжил Полковников, — расскажите лучше, что-нибудь, интересующее нас, в пещере было?

— Нет, — покачал головой Войтовский. Но после того как пещера была покинута, в ней побывали чужаки.

— Откуда ты знаешь? — вперил в него взгляд Алексей.

— Вещдок имеется.

Ривейрас хмыкнул. Он уже видел этот вещдок и теперь с нетерпением ждал реакции на него аналитика.

— Вещдок — это хорошо, — потирая руки, подобно хирургу перед операцией, произнес Полковников. — Демонстрируй.

Войтовский расстегнул змейку на спортивной сумке, которую он брал с собой в поездку и аккуратно, словно музейный экспонат, вытащил полиэтиленовый пакет с куском грязной газетной бумаги. Посреди скомканного листка недвусмысленно бурело пятно, свидетельствующее о методе применения данного печатного издания.

— Это что?! — двумя пальцами беря пакет из рук Войтовского, спросил Алексей.

— Вещественное доказательство. Видишь, — Михаил щелкнул ногтем по крупным черным буквам, в темноте пещеры так и не потерявшим свою четкость. — …ЫЕ РУБ… Еженедельная газета… инцовского района Моско… Здесь даже порядковый номер прочитать можно! — радостно объявил Войтовский. — “НОВЫЕ РУБЕЖИ”, еженедельная газета Одинцовского района Московской области. Кроме, как из Москвы, взяться ей неоткуда.

— Ну, мало ли, — протянул Полковников — Можно предположить, что какой-нибудь чечен жил в Одинцово, потом вернулся домой, газетку, скажем, с собой захватил, в поезде почитать. Маршрут движения газеты, вещь, прямо скажем, непредсказуемая.

— Это верно, — согласился с сомнениями аналитика командир. — Но дело в том, что в Санаевской пещере был оборудованный сортир, однако тот, кто этой газетой воспользовался, о нем, очевидно, не знал, потому, как вещдок был обнаружен в укромном месте вдали от клозета.

— Вот ведь, какая случайность, — нарушил тишину Ривейрас.

— Случайность? — встрепенулся Полковников. — Случайность была лишь одна, когда Всевышнему пришла мысль сотворить Землю и все, что на ней. С этого момента все и вся руководствуется четкими закономерностями. То, что ты именуешь случайностью, есть не усмотренная тобой закономерность, или же пересечение нескольких, вполне самостоятельных, закономерностей. Так что, не следует приписывать мирозданию несовершенство собственного ума. В чем ты усматриваешь случайность? В том, что туристы, альпинисты, скалолазы и прочие любители экзотики ездят на Кавказ? Это не случайность, они всегда туда ездят. В том, что некто, предположим, все те же горные туристы, оказались в этом районе? Тоже не случайность, ходить они могли вовсе даже не по Чечне, а по Дагестану, где вполне спокойно, во всяком случае, не опасней, чем в вечерней Москве, а к пещере их могло занести десятком разных способов: непогода, потеря маршрута, орудующая поблизости банда, да мало ли что…