Пусть это вас не беспокоит - Денис Чекалов

Поэтому я откинулся в кресле и прикрыл глаза.

-- Этого человека зовут Рендалл, некто Уесли Рендалл, -- голова Франсуаз была слегка наклонена книзу, а в серых глазах теплилось то выражение, которое ни разу не получалось у меня, хотя я несколько раз пытался его повторить, стоя перед зеркалом. -- Вам приходилось слышать это имя, Лиза?

Это была первая изгородь, которую предстояло перемахнуть нашей лошадке. Билли Уорнтон, судебный репортер, чья колонка несколько раз в месяц появляется в "Геральде", подробно поведал нам о том, как Кларенс Картер был выпущен под залог. Совиноглазка присутствовала в зале суда, когда адвокат старого банкира размахивал перед подслеповатыми глазами судьи подписанными показаниями Уесли Рендалла.

К сожалению, Билли не упомянул о том, что именно в этот момент Лиза Картер упала в обморок, истошно закричала или бросилась вон из зала, заливаясь слезами. Возможно, на его маленькие хитрые глазки и попалось что-нибудь с помощью чего можно было бы догадаться о реакции красавицы на предательство любовника -- жест, вполголоса оброненное слово, поворот головы, -- но репортер не упомянул ни о чем подобном, а я счел за лучшее не задавать ему наводящих вопросов, чтобы не дать проныре понять больше, чем ему полагалось.

-- Этот человек выдавал себя за друга Кларенса, не так ли? -- длинные пальцы Лизы подперли подбородок, в голосе звучало праздное любопытство. -Клар несколько раз брал меня в его дом, -- она чуть приподняла и отбросила назад плечи. -- Но мне там не понравилось. Этот Рендалл не произвел на меня впечатления. Он слишком влюблен в самого себя, мне так показалось.

А тебе бы хотелось, чтобы он был влюблен в тебя.

-- Вы были любовниками, -- констатировала Франсуаз.

Лиза слегка приподняла брови, потом кивнула.

-- Какое-то время. Он может быть довольно мил, если этого захочет. Нам было хорошо вдвоем, но потом он мне наскучил. Как я уже сказала, он слишком влюблен в самого себя.

Прекрасно, не правда ли. А теперь представьте, что это я вот так просто говорю ей в глаза, что человек, который организовал широкомасштабный шантаж по отношению к ее семье, в то же самое время является ее любовником. Сначала она бы возмутилась, может быть, рассмеялась, потом стала бы расспрашивать, откуда у меня могли возникнуть такие нелепые подозрения, а закончила бы вопросом, нахожу ли я ее сексуально привлекательной. Можете мне поверить, все произошло бы именно так.

Причина этого, пожалуй, кроется в том, что каждая женщина в глубине души слишком низко оценивает мужчин.

Но раз такой вопрос ей задала другая женщина, -- тогда дело обстоит совершенно иначе. Если вопрос был задан в лоб, значит, для этого были веские основания. А поскольку в обычной сексуальной связи нет и не может быть ничего постыдного, ее следует просто признать и поставить на этом точку.

-- Именно он убил Мериен Шелл, Лиза, -- сказала Франсуаз. -- Он, а не ваш брат.

И вот здесь что-то произошло. Возможно, Лиза Картер не настолько пропиталась ненавистью к своему рыцарю в сверкающих доспехах, чтобы отправить его на электрический стул, или же таила в глубине своей девичьей души какие-то особо коварные планы относительно его судьбы, по сравнению с которыми судебный приговор выглядел бы просто счастливым избавлением. А может быть, она была рада, что затонувший обломок правды всплыл на поверхность без ее непосредственного участия. Или же ее просто укусила блоха.

Большие совиные глаза Лизы Картер блеснули, она произнесла:

-- Мне не хотелось верить в это, Френки. Все же я с ним спала. Однако..., -- она снова приподняла плечи и отбросила их назад, но теперь сделала это более решительно, чем в первый раз. -- После того, что Кларенс рассказал нам всем, у меня не могло не возникнуть подозрений.

-- Как вы понимаете, Лиза, я вовсе не собираюсь рассказывать об этом вашему отцу, -- голос Франсуаз звучал ровно, как будто она обговаривала выполнение само собой разумеющейся светской условности. -- Женщина должна иметь право на личную жизнь.

Уверен, что меня обвинят в мужском шовинизме, но всякий раз, когда я слышу эту фразу, у меня возникает стойкое ощущение, что мужчины этого права не имеют. Впрочем, обычно это же явствует из контекста.

-- Эта страница моей жизни давно перевернута, -- ответила Лиза. -- Уес оказался маленьким гаденышем, как и... как и следовало ожидать.

Держу пари, она хотела сказать "как и все мужчины". Пожалуй, мне стоило остаться дома, -- здесь я только мешал.

-- Он причинил вам боль? -- участливо спросила Франсуаз.

Конечно же, он причинил ей боль. Он не просто продал ее -- он продал ее нам. Какая восхитительная вещь -- женская солидарность.

Лиза задумчиво покачала в воздухе ножкой бокала.

-- Я бы не назвала это болью, Френки, -- здесь ей стоило бы добавить что-нибудь вроде "милочка". -- Просто этакое гадливое чувство, неприятный осадок.

Она задумчиво вставила острие своего взгляда в самый центр бокала, как обычно делают пьяницы со стажем. Она хотела знать, на сколько шагов ей придется отступить.

-- Мне знакомо это чувство, -- поддакнула Франсуаз. Хотел бы я знать, откуда. Моя партнерша немного помолчала, потом произнесла, -- я слышала, Кларенса выпустили под залог. Что говорит адвокат?

Глаза Лизы Картер блеснули, как будто бы ей наконец удалось после нескольких безуспешных попыток вставить ключ в замочную скважину. Теперь она знала, какую карту ей придется сбросить, чтобы продолжить игру. И ей не было жаль этой карты.

Бедняга Уесли, язвительно подумал я.

В данной ситуации мне только и оставалось, что язвить про себя.

-- Старый Торнтон как всегда ни в чем не уверен, -- Лиза слегка взболтнула вино и поставила бокал на стол. -- Говорит, что у Клара есть все шансы, но...

-- Представляю, как вы все себя сейчас чувствуете. -- Если бы я не знал Франсуаз так хорошо, то мог бы подумать, что в ее голосе и в самом деле звучит участие. -- Бедняга Клар.

-- Я вот что подумала, Френки, -- зубы Лизы блеснули в свете роскошной лампы, гордо висевшей под потолком. -- Кларенс говорил, что в ту ночь его выводили из дома двое. Я имею в виду, двое, не считая Уесли. Как ты думаешь, если бы удалось узнать их имена, это бы помогло?

В серых стальных глазах Франсуаз туманом клубилось участие, но я-то отлично знал, как она довольна. Настал миг ее торжества.

-- Показаний этих двоих было бы достаточно, чтобы обвинить Рендалла в убийстве, -- голос моей партнерши звучал почти безучастно. Ведь ни она, ни Лиза не хотели зла Уесли, не правда ли.

-- Пожалуй, здесь я могу помочь, -- Лиза старательно изображала экспромт. -- Кларенс уверен, что ни один из этих людей не был Джеймсом, -это его лакей или дворецкий, что-то в этом роде. Я уже говорила, что Клар пару раз брал меня с собой на вечеринки к Уесли. Думаю, я могу назвать имена этих людей.

Маленькая записная книжка в переплете из черной искусственной кожи появилась в руках Франсуаз. Лиза Картер слегка закатила глаза к потолку и назвала два имени. Наверное, именно так она закатывала глаза в те минуты, когда Уесли Рендалл занимался с ней любовью.

Все-таки это дрянной мир.

11

Серый вечер, серые облака, бурая трава.

Челюсть инспектора Маллена вновь начала болеть, а то, что он в данный момент видел перед собой, никак не способствовало его скорейшему выздоровлению.

Леон, всклокоченный и нервный, постукивал ногой о гравиевую дорожку. Его правая рука теребила брючный ремень, открывавшийся под распахнутой курткой. Бедняга был уверен, что сейчас в них начнут стрелять.

Вот уже третий раз в отяжелевшей голове инспектора возникло тупое желание приказать Леону немедленно прекратить пинать гравий, но Маллен всякий раз заставлял себя сдерживаться. В конце концов, если парень хочет испортить себе туфли, то пусть сделает это.

Однако останавливало инспектора вовсе не это соображение. Он не был настолько тактичен с подчиненными, как бы ему того хотелось, и втройне не был тактичен с ними так, как бы этого хотелось им. При других обстоятельствах, он уже давно рявкнул бы на Леона, и тот перестал бы дергать и руками, и ногами, а еще лучше -- вернулся бы в машину и торчал там. Глядишь, и боль в челюсти немного бы утихла.

Но Маллен не делал этого, и не собирался делать.

Высокая, чуть согнутая спина Джейсона Картера находилась прямо перед его носом, а широкая тупая рожа братца миллионера вот уже минут десять мозолила инспектору глаза. А устраивать разборки с подчиненными в присутствии посторонних не позволит себе ни один уважающий себя полицейский.

-- Как ты не понимаешь, Боб, -- досадливо скривился банкир. -- Тебе угрожает опасность. Ты не можешь оставаться здесь.

Толстое лицо Роберта Картера искривилось в самодовольном презрении к собеседнику. Расплывавшийся на нем синяк лишь немногим уступал тому, что украшал вытянутую физиономию инспектора.

-- Я знаю, что ты никогда в грош не ставил ни меня, ни то, как я живу, Джейсон, -- сказал он, тщательно прожевав слова, прежде чем они вывалились из его широкого рта. -- Ты можешь чувствовать себя в безопасности, только отделившись от окружающего мира железными заборами и понатыкав везде охранников. Простая жизнь среди простых людей кажется тебе небезопасной, Джейсон?