Проклятие Каменного острова - Ирина Аркадьевна Алхимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не принять этот вызов было невозможно, поэтому капитан шагнул вперед и перехватил брошенный ему меч прямо в воздухе. Эльфийский клинок оказался неожиданно удобным, словно сделанным специально под его руку. Хартли несколько раз крутанул рукоять на ладони, проверяя сбалансированность оружия, примеряясь к его весу и длине.
Эльф атаковал до того, как капитан вошел в круг, и несколькими стремительными выпадами заставил его отступить в густую траву. Часть ударов Джастину удалось отбить, от остальных пришлось уклониться. Он все еще двигался скованно, тело повиновалось ему неохотно. Противник с выражением превосходства на точеном лице продолжал теснить Джастина, не сомневаясь в своей скорой победе, пока не получил удар широкой стороной лезвия, который отбросил его далеко назад.
Кэйду еще не приходилось видеть, чтобы мечом отмахивались, как дубиной, но мимолетное удивление не помешало ему атаковать снова. И вновь он получил отпор. Капитан находился не в лучшей форме, поэтому откровенно пренебрегал фехтовальными приемами. Он в совершенстве владел техникой ближнего боя и использовал все доступные ему средства, чтобы достать противника. Когда кианнасах получил очередной чувствительный удар по корпусу, то вышел из круга и сделал знак своим мечникам. Любопытство заставило его принять неординарное решение.
Теперь капитана атаковали с двух сторон, а Кэйд получил возможность понаблюдать за боем со стороны. Он видел, как Хартли, не задумываясь, берется ладонью левой руки за остро заточенный клинок, подставляя его плашмя, чтобы парировать особенно сильный удар, как молниеносно перебрасывает меч из руки в руку перед собой и даже за спиной. Когда одного клинка стало недостаточно, Хартли без колебаний врезал локтем под дых одному из противников, и пока тот приходил в себя, выхватил из его поясных ножен короткий меч.
Кианнасах настолько увлекся зрелищем, что не сразу заметил присутствие Светлой госпожи. Мона стояла на крыльце и с улыбкой смотрела на мужчин, играющих в свои жестокие игры. С улыбкой удовлетворенной женщины.
Джастин тоже проследил за взглядом командира и немедленно опустил оружие. В проеме двери, одетая во что-то воздушное, словно сотканное из лунного света, стояла молодая волшебница. Распущенные золотые волосы обрамляли прелестное лицо, нежные щеки еще розовели после сна, губы улыбались. Все усилия Хартли отвлечься от грешных мыслей оказались бесполезными, предательское возбуждение вспыхнуло в нем с новой силой. Лучше бы он пару раз переплыл озеро…
Когда Джастин отправился в баню, чтобы смыть с себя пот и пыль, кианнасах подошел к Светлой госпоже.
— Он исцелился, — его утверждение было больше похоже на обвинение, но Мона только безмятежно улыбнулась.
— Да, теперь можно с уверенностью сказать, что капитан Хартли совершенно здоров.
Кэйд никогда не видел у волшебницы такого выражения лица. Он всем своим существом ненавидел сейчас злополучного капитана, однако воинская солидарность заставила его небрежно обронить:
— Он хорош.
Мона широко раскрыла глаза.
— Я не ослышалась? Это была похвала?
— Не ослышались, он хороший боец.
Кианнасах вообще никогда не хвалил людей, никто из знакомых и родных Моны не избежал его едких комментариев. Это был первый случай, когда достоинства человека были им честно признаны и озвучены.
— Сворачивайте лагерь, Кэйд, мы выдвигаемся в гарнизон сразу после завтрака.
Некоторое время эльф пристально смотрел в бездонные темные глаза волшебницы, потом коротко кивнул и удалился.
Глава 7
Мона стояла у окна и наблюдала, как Кинниал седлает ее кобылу. Бео капризничала, вскидывала голову и скалилась, но сэйдиур, не обращая на это никакого внимания, продолжал методично заниматься своим делом. Волшебница многое бы сейчас отдала, чтобы оставаться такой же спокойной и отрешенной. Она сама очертила границы, сама поставила условия, тогда почему так странно ноет сердце?..
Тихо скрипнула дверь, и Мона обернулась. Капитан Хартли опустился на одно колено, впервые приветствуя ее как Светлую госпожу. Она смотрела на склоненную темноволосую голову и невольно вспоминала, как ночью ласкала эти густые волнистые пряди, а иногда безжалостно тянула за них, срывая с губ Джастина долгий блаженный стон… Нет-нет, нельзя сейчас об этом думать!
Капитан поднялся. Сегодня он был одет в форменные брюки, высокие сапоги и белоснежную рубашку из тонкого полотна. Темно-зеленый стеганый жилет, прошитый внутри металлической нитью, облегал его торс плотно, как доспех. Хартли был бледен, собран и так красив, что у Моны невольно защемило в груди. Ей было отрадно видеть ясный, ничем не замутненный взгляд зеленых глаз, из которого исчезли боль и страдание. Но то, что он теперь выражал, не значилось ни в одном пункте их договора.
На натертой до блеска поверхности стола лежали всего два предмета: черная фигурка дикого лесного кота на серебряной цепочке и золотая роза Корвелов. Мона взяла в руки амулет, поцеловала его и надела на шею Джастину. Тот на мгновение прижал драгоценную брошь к сердцу, а потом подрагивающими пальцами осторожно приколол к корсажу ее платья. Пурпурный огонь на груди волшебницы полыхнул ярким светом, по телу прокатилась теплая волна. Магия благосклонно отнеслась к выбору своей хозяйки.
Они словно исполнили ритуал, обменялись молчаливыми клятвами. Только зачем все это?
Мона обняла Джастина, коснулась его губ коротким поцелуем и поспешила покинуть дом. Все уже было сказано, теперь любое слово могло стать лишним, той каплей, что переполнит чашу. Ей хотелось расстаться легко, без сожалений, но почему-то не получалось. Глаза сильно жгло, мешал комок в горле. Когда Мона села в седло и разобрала поводья, успокаивая нетерпеливую Бео, на крыльце появился капитан в темно-зеленом мундире пограничного патруля. Он отдал эльфам воинский салют, и сэйдиур, к удивлению Моны, ответили ему как равному.
В форте Кэннон эльфы вручили капитану Хартли два серебряных клинка и лук со стрелами, а тот, в свою очередь, подарил Кэйду набор метательных ножей, привезенных из-за Большого
