Цвет абрикоса - Би Сяошэн

а потом прибавляет ее к своим одиннадцати женам

Студент воротился в Янчжоу вместе с Чжэньнян, Юйнян, Айюэ и Аймэй. Его родовой дом был маловат, и разместиться с нем с одиннадцатью женами было трудновато. Тогда он решил расширить усадьбу — прикупил два соседних дома с садом и озером с насыпными горками посредине. Устроился удобно и покойно. Когда усадьба была обновлена и дома отстроены, он переехал в них со всеми красавицами. И все было бы хорошо, если бы не кровать! Кровать явно не могла вместить всех. И тогда он пригласил мастера и велел ему изготовить широкую и просторную кровать в два чжана и шесть чи[45] длиной и в три чжана шириной, дабы была она истинным ложем для наслаждений. Материалом для нее избрали хайнаньскую дальбергию, дерево теплого тона и с красивым рисунком. Еще решили украсить кровать резьбой в виде сплетающихся драконов и танцующих фениксов. Мастер долго полировал дерево, долго резал рисунок, и только через несколько месяцев кровать была готова. Тогда же заказали мастерицам и одеяло из парчи на шелковой подкладке. Длина одеяла была два чжана и пять чи, а ширина равнялась трем чжанам и шести чи. На одно это изделие пошло шесть штук парчи, которая изготовляется только в землях Шу,[46] и двадцать шесть штук тончайшего заморского полотна потребовалось для простыней. На матрац постелили тюфячки в два слоя. Еще, прикрепив к золотым крюкам, навесили огромный полог. Пришлось особо изготовить три пары изголовий,[47] положив их в головах и соответственно в ногах кровати. Всеми делами по устройству дома распоряжалась Чжэньнян. Как главной жене, ей было предназначено и главное место на этом поле любви подле студента. За ней было место для Юйнян, Яонян, а далее — всем остальным, последней была Аймэй.

Днем студент вкушал с женами пишу, ночью спал с ними под одним одеялом, и жизнь его была полной. С раннего утра уже играло в бокалах вино, а поздним вечером наступало время телесных радостей. Первой начинала любовные утехи Чжэньнян, потом наступал черед Юйнян, затем — Жолань и Яонян, за ними — Юйин и Цяонян — так по установленному порядку и предавались они любви. И всякий раз, забавляясь с девушками, студент всем им дарил радость и удовольствие. Играл с каждой до тех пор, пока она не увлажнит лона. Перечислить немыслимо, сколько тут было разных поз! Описать невозможно эти страстные вскрики и томные стоны! Скажу одно: вряд ли в Поднебесной найдется другое более удивительное место, чем устройство этого дома и порядки в нем. И какая фантастическая любовь расцвела в нем!

Когда Аймэй впервые вступила в спальные покои, она ни за что не хотела поверить, что можно быть счастливой при такой ораве соперниц. Но, видя, как ловко студент обходит жен и притом ни капельки не устает, даря каждой высшую из радостей, она в сердцах воскликнула:

— Ай-яй-яй! Что за талант! Мужчины, кои приближались ко мне, были в силе не более четверти часа, и я никогда не радовалась этой любви, ибо ни разу не подошла к желанному концу. А здесь господин объезжает своих кобыл, точно богатырь. Ну и резвый жеребец! Хочу быть среди них!

В тот миг студент наслаждался прелестями Айюэ. Не прерывая своего занятия, он обнял Аймэй. Зрелище плотских утех подобно заразе, которая заражает человека вожделением. Аймэй уже не властвовала над собой: она бросилась на постель, развела ноги, готовая принять студента. Остальные жены окружили ее, стараясь привести в состояние неистовости: кто-то уже раздвигал бедра пошире, кто-то уже проник рукой за потайные двери и вовсю ласкал ее внутреннюю плоть, иные тискали груди и теребили соски, но, даже когда жены поднесли к ней янское орудие своего господина, она еще не была на пределе чувств. Студент простерся над ней и упал на ее пышный луг. Он слегка прошелся по нему, а потом утопил себя в ней. Аймэй охала и стонала, выла и сквернословила, но вот студент погрузил в нее пест по самый корень. Аймэй показалось, что у нее внутри запылала жаровня. Она чувствовала, как в ней взрастает и сокращается уд, как ее колет и теребит его «черепашья головка». Переживая момент полноты чувств, она воскликнула:

— Пусть сестрички не перестают подогревать меня, ибо во мне еще не созрело дивное чувство небытия.

И с этими словами она теснее прежнего прижалась к студенту, моля дать ей еще и еще этой странной любви. Она изогнула стан и стала походить на надломленную ветром ветку ивы. Она колыхалась, будто челн, плывущий по крутым волнам. Из ее груди вырывались какие-то звуки, напоминающие бульканье, и чем дольше держал ее в руках студент, тем более охватывала ее волна страсти. А уж когда все в порыве распутного озорства принялись ее ласкать, гладить бедра, щипать соски, влага лона наконец увлажнила простыни.

Скажу заранее: после уже никакая печаль не терзала ее сердце, ибо она была вполне ублаготворена, познав высшую радость, доступную смертному. И куда делось ее сердце-камень! Она дала клятву никогда не покидать студента и быть с ним до седых волос.

Незаметно забрезжил рассвет, месяц-лепесток повис в небе. Девушки устроились на беспредельной кровати и были раскованы: кто лежал и отдыхал, кто вытирал простыней ароматный пот, запах румян, пудры, притираний веял в воздухе, черные клубы волос раскинулись по изголовьям, а сами девушки походили на цветы, раскинувшие свои цветущие ветки у резных перил, или на веточки нефритового коралла, выросшие за шелковым пологом. Обойдя всех возлюбленных жен, студент был премного ублаготворен и доволен.

Ранним утром он поднялся первым. Вслед за ним поднялись и его прекрасные наложницы, и никто не был ни растрепан, ни неряшлив. Студент был в зале, когда пришел посыльный и сказал, что в лодке, которая только что подошла, прибыла некая дама из семьи Сюэ Мяонян и ожидает его. Студенту не хотелось покидать дом, но, храня память о своей умершей супруге, он согласился пойти встретить гостью. Студент пришел на берег реки и поднялся на лодку. Какая-то красавица встала ему навстречу, назвав его мужем старшей сестры.

— Кто вы? — спросил ее студент.

— Я названая сестра вашей покойной супруги, мое имя Дай Ичжи.

— Так, значит, вы мне родственница? Рад вас видеть, рад видеть.

Сели на циновку, Ичжи налила бокал вина и поднесла студенту. Он принял из ее рук бокал, и потекла меж ними беседа вперемежку с вином. Вдруг небеса потемнели, пошел дождь, Ичжи подошла к окну и выглянула — было темно, как будто всю землю объял мрак. Ичжи засветила свечу. В тот миг она показалась студенту едва ли не самой прекрасной на свете. Поистине она была красавицей, освещенной свечой, а он был «молодым человеком под луной». Еще выпили по нескольку бокалов вина. Студент взыграл духом — винные пары затуманили ему мозг, и он, уставившись на девушку, спросил: