Гроза над Миром - Венедикт Ли

— Три ошибки девочка. Тараня «Витязь» ты рисковала быть взятой на абордаж, при твоем-то невеликом экипаже. Затем — надо доводить начатое до конца — потопи ты флагман с первым адмиралом на борту и в тот же день принимала бы дела в Вагноке. Последнее. Фарватер Чертова горла таков, что наибольшие глубины лежат у левого берега.

Наоми не отвечала, тупо разглядывая носки своих в конец разбитых сапожек. «Не могу узнать в ней женщину, которую любил. Ничего не осталось, ничего».

— Как хочешь. Я не стану разговаривать с тобой, если тебе неприятно. Сейчас тебя отведут в… достаточно уединенное место. Будет время успокоиться. Судьбу свою ты выстроила сама. Так постарайся уйти без обид и жалоб.

— Право победителя… — она говорила медленно, как бы вслушиваясь в свои слова, — Чтоб побежденные больше не докучали. Естественное право.

— Да. Ты, вижу, готовила себя к подобной развязке. Но, думала ли ты, что умирать придется несколько дней кряду?

Даже сквозь загар заметна была разлившаяся по ее лицу бледность.

— Вы этого не сделаете! Не сделаете! Иначе… выйдет, что я в вас ошиблась. Я считала вас великим человеком.

— Ты ошиблась.

— Не буду ни о чем просить.

— После того, как ты решила забрать жизнь Пини — ты не можешь просить.

Впервые в ее тоне появился намек на твердость.

— Не говорите так! Грех говорить о живом, как об умершем. Пини жива — я знаю.

— Да, дочь моя Пини — жива. И ранена не серьезно, слава Богу, черту и кто там еще… Не твоя это заслуга. Ты сделала все, чтобы убить ее.

— Когда стреляла, была не в себе. Невменяема. Примите бахуша столько, сколько в меня влили — и с вами случится то же самое. Я очень жалею. Очень. Скажите об этом Пини.

— Ты невменяема уже давно. Вы с Арни — двое безумцев, возомнивших о себе невесть что. Думаешь, чтобы управлять Островом, достаточно наглости и умения вертеть людьми?

— Нет. Не достаточно.

— Рад твоему пониманию. И не бойся — смерть твоя будет обыкновенной. Но прежде ты расскажешь Бренде все то, что мы с ней захотим узнать.

Она пошатнулась, подняла руку к горлу. Повинуясь его звонку, появилась Бренда в сопровождении двоих охранников. Они не успели подхватить Наоми под руки, как она с судорожным вздохом согнулась пополам, и ее стошнило прямо на ковер.

Ты лежишь ничком на жестком топчане, тонкий тюфяк сбился и ты шаришь рукой по голым доскам. Сколько прошло времени? Встань. «Ох, как мне худо!» Ничего… Встань.

Узкая камера вырублена в скальной породе, меньшая сторона целиком забрана решеткой, в ней решетчатая же дверь. Прутья в три пальца толщиной, стянуты железными кольцами. За решеткой виден в полумраке подземный зал, куда выходят с противоположной стороны еще четыре камеры — сейчас они пусты, света в них нет. Если предположить симметрию, то у тебя также могут быть соседи — двое справа и один слева.

Обернись, огляди свое пристанище. Дальше вглубь, под потолком справа флуорпанель. Ее нижняя кромка темна — жизнь в ней постепенно иссякает. Напротив воронка в каменном полу — отхожее место, над ним нечто вроде душа. Бронзовый кран легко подается, тебя окатывает струя холодной воды. Ее вполне можно пить, ты ловишь капли губами, еще, еще… И тебя опять выворачивает наизнанку. Ты повторяешь мучительную процедуру до тех пор, пока не удается удержать воду в желудке. Чертов бахуш! Ты все еще чувствуешь себя отравленной.

Добираешься, держась за стенку, до своей жесткой постели и растягиваешься без сил, уставившись в щербатый потолок. Тишина… Только мерно капают остатки воды из прикрученного крана. Вслушайся, вслушайся до звона в ушах… Теперь ты знаешь, что в этом подземелье ты — одна.

Нет даже охраны — о чем это говорит? Бренда… Она разгадала тебя. Отбрось эту невероятную мысль и никогда к ней не возвращайся! Просто — нет надобности сторожить тебя, ты ведь не дух, что свободно ходит сквозь камень и сталь — уж это-то всем ясно. Теперь, когда отвергнуты зряшные опасения, взвесь свои шансы.

Тебя до сих пор не убили. Значит — не будут с этим торопиться. Вага. Он страшно зол, оскорблен, его самолюбие… нет, не задето — крепко прищемлено, как… Ну вот, ты уже смеешься. Только не вздумай насмехаться, когда он позовет тебя опять. А это — будет, дай только ему время прийти в себя. Еще не все умерло в нем из того, что испытывал он к тебе, ты это знаешь. Когда корчилась перед ним в спазмах рвоты, не отвращение, не брезгливость промелькнули в его глазах. Жалость. Так не упусти шанс раздуть эту искорку.

Арни. Если б мог — смел всех, только спасти тебя. Но он зажат со своими людьми в Астарте и… «Громовержец» не пришел на помощь… Выкинь все из головы!… Боже! Не думай, не думай об этом — ты не виновата! Файд…

Поплакала — и тебе легче. Боло Канопос. Вот кто может и должен вытащить тебя из дерьма. Или… напротив, позаботиться, чтоб не вякала лишнего. Вот черт! Ну, так изобразишь стойкость, давалка не подмытая… Когда узнает, что ты держишься, поспешит выручить, пока не пошла молоть языком. Ведь ты ему все еще нужна. Да?…

А на ганский Совет не рассчитывай. Они там — осторожные. Выкрутишься расстелются ковриком, а нет… Соболезнования родным и близким покойной. Становится так жалко себя, что ты ревешь долго и безутешно. И, устав горевать, спишь.

Еду приносит Бренда. Подает судок через узкое отверстие в решетке. Входить к тебе не собирается и бесполезно тешить себя мечтами о том, как двинешь ей в нервный узел на затылке, отымешь ключи… Да и нет при ней ключа.

Бренда молча цепляет судок крючком за решетку и поворачивается уходить. Жри. На днях подарила еще и деревянную кружку. Пей. Утешает то, что морить тебя голодом она не собирается. Травить тоже. А в беседе по душам ты не нуждаешься.

На десятый «день» — меряешь время промежутками между сном, ты готова изменить свое мнение. Начинаешь беседовать сама с собой, тихо напевать под нос. Еще раз решаешь заняться стиркой, моешься сама. Развешиваешь мокрую одежду на решетке, сама кутаясь в тонкое одеяло. И, когда настает час обеда, получаешь короткий комментарий Бренды:

— По хозяйски устроилась.

Глядя в суровое, с плотно сжатыми губами, лицо, произносишь:

— Бренда! Я хочу говорить с Пини.

И не получаешь ответа.

Ты повторяешь просьбу в разных вариантах и на завтра и через день. С тем же успехом. Пробуешь занять себя гимнастикой, подтягиваешься на решетке, пока мышцы не начинают ныть, а сердце стучать сильно и часто. К концу дня — для тебя это время — «вечер», сидишь с ногами на постели, уставясь в противоположную стенку. Хорошо, что нет зеркала, а то собственный вид вызвал бы у тебя отвращение.