Охота на Лис (СИ) - Адамов Марк

— Живой, — кивнул следопыт. — Не поверишь, но я остановил эту гадость. Ту, которая выглядела как тёмное облако.

— Молодец, командир, — подобие улыбки мелькнуло под бородой бреккца. — А скольких она успела сожрать?

— Сложно сказать. Может, герцог Содагар подскажет на нашей встрече завтра. На этот-то раз ты меня не бросишь?

— Я извинился.

— И что? С каких это пор извинения отменяют то, что сделано? — следопыт сдавил виски, но обида всё же выплеснулась вместе со словами. — Ты бросил меня, Мариш. Ты оставил меня на ступенях и даже не взял свой драгоценный меч. Клянусь Началом, Мариш, ты даже спишь с ним, а в этот раз бросил!

— Не истери, командир.

Каддар запнулся. Действительно, для него было редкостью повысить голос. Но не такой редкостью как дерзость Мариша.

— Что ты сейчас сказал?

— Извини, командир.

— Ну вот, опять. Мариш, запомни: извинения не переписывают прошлое. Лучше позаботься о том, чтобы в будущем такого не было.

— Да нет никакого будущего! — бреккец расколол бутылку о спинку кровати. Каддар вздрогнул. — Этот город проклят, ясно? И всегда был проклят! Сколько мы с тобой прошли, командир? Сколько?

— Семь лет, Мариш.

— Вот именно! Аррагда, Велеатар, Крестедия, Граденн, Нодемар, Трисфолд… Половину Большой Земли прошли безупречно, а тут всё сразу пошло в Пекло! Мы просрали задание.

— Ничего подобного…

— Просрали, командир! — Мариш вытаращил глаза словно безумец. — Ты хоть что-то выудил из Химеры? Нет! А теперь он сдох, и мы даже башку его не притащим в Трисфолд.

— Я что-нибудь придумаю, поверь. Одна заминка — ещё не конец.

— Ты сам мне сказал, командир, помнишь? Тогда, в Трисфолде, ты сказал, что всё наше дело держится на твоей… Как это слово?

— Репутации.

— Точно! Всё держится на твоей репутации.

— Одна погрешность не зачеркнёт годы моей работы.

— Да? Сейчас ты Каддар Безупречный. Человек, который выполнил все задания до единого. Что будет, если Броспего растрезвонит всем, что ты ошибся? — Мариш сжал кулаки и напряг все мускулы на смуглом лице. — Всё. Конец.

— С чего ты это взял, Мариш? Броспего — тоже всего лишь человек. Что значит его слово против моего?

— Командир, я тебе сейчас твои слова и припомнил. В Аррагде с нами служил Веззен. Он прошёл четыре войны, даже годаранцев порубил, когда они пытались высадиться. Но запомнили его не за это, а за то, что он наяривал свой стручок в кладовке казармы. И сдал его обычный уборщик. Вот и всё: Веззен Бесстрашный стал Веззеном-рукоблудом.

Каддар выдохнул и накрыл лицо ладонями. Он понимал, о чём говорит Мариш, ведь сам всегда гордился своей непогрешимостью. Чем дольше длился успех, тем чаще Каддар просыпался в поту после кошмара, в котором терпит поражение. В конце концов, в Западных Королевствах много следопытов, а безупречен среди них только один.

Но то был старый Каддар. Тот, который не держал потустороннее чудовище в собственной Клетке Фульвраха и не спас целый город от разрушения. Бесстрашный Каддар появлялся после каждого успешного задания, но он ещё никогда не был столь силён. Да, всякий раз он со временем уходил в небытие. Следопыт не сомневался, что воодушевление после победы над чудищем скоро пройдёт и уступит место горькому осознанию того, что основное задание провалено.

Каддар не любил врать — по крайней мере, себе — но всякий раз попадался в ловушку иллюзий. Никакой обгоревший труп не спасёт его от разочарования нанимателя. Броспего хочет видеть Химеру живым, а не мёртвым. Безо всяких «или».

— Мариш, сколько ты выпил? — со вздохом поинтересовался Каддар.

— Много, командир, — бреккец икнул. — И пойло дерьмовое.

— Тогда тебе не стоит страдать одному.

Мариш достал из-под кровати ещё две бутыли без малейших опознавательных знаков. По горечи на языке и жгучему послевкусию Каддар решил, что пьёт ту самую недобродившую смесь ржи и ячменя, так любимую в этой части света. Сам он предпочитал вино — и желательно, из Мерании. Если уж и пить что-то подобное, то более чистую и прозрачную солодовую настойку из Северного Дола. Только она и согревала сотторийцев долгими зимами.

— Ты на меня не серчай, — выпивка наконец развязала язык Мариша.

— Поздно, — Каддар пытался частыми вдохами перебить горечь, но та лишь ползла дальше по языку.

— Помнишь, как мы встретились? — бреккец задавал этот вопрос всякий раз, когда напивался. И отвечал на него тоже сам. — Ты такой приходишь к Матарешу и говоришь, что это тот козёл, Левит, угнал его казну. А он такой: охренеть, Каддар, бери что хочешь. И ты говоришь…

— Что сначала посмотрю на то, что он может предложить.

— Точно. А выбрал меня, — впервые за вечер Мариш улыбнулся по-настоящему.

— Вообще-то я выбрал годаранскую книгу, — Каддар поводил указательным пальцем в воздухе.

— Ну да, а потом Матареш дал тебе сундук серебра и сказал, что такую роскошь надо охранять не умом, а мечом. Позволил тебе меня нанять и подарил меч…

— Который ты чуть не оставил на ступеньках, — Каддар замолчал. — Может, расскажешь мне, что тебя так испугало? Мы же не в первый раз видим что-то такое.

— Да, именно. Не в первый, командир, — Мариш отложил бутыль. — Ты хочешь знать, почему я смутился?

— Не смутился, а штаны уделал, — буркнул следопыт, но тут же пожалел. — Ладно-ладно, Мариш! Расскажи, почему ты так смутился.

— У тебя чудо-память, командир. Ещё помнишь, откуда я родом?

— Брекк, — Каддар боролся с брагой за ясность разума. — Келепс?

— А что ты знаешь о Келепсе?

— Ничего.

Каддар припоминал, что заинтересовался родиной Мариша перед тем, как его нанять. Вот только все бреккские собеседники не могли сказать ничего о таинственном Келепсе на севере страны. Даже старший советник верховного лорда Матареша ответил весьма туманно.

«Мне нечего вам сказать о Келепсе».

Тогда следопыт решил, что городок этот был слишком маленьким и незначительным, чтобы о нём знали где-то ещё, кроме окрестностей. Он вновь озвучил эту догадку, но Мариш ответил вздохом ещё более горьким, чем брага.

— Келепс был большим городом, командир, — телохранитель шмыгнул носом.

— Был?

— Меня там было десять лет, — речь бреккца стала совсем путанной, так что он перешёл на родной язык. — Я помогал одному свинопасу на окраине, когда услышал гром. Но грозы не было. Только голубое небо вокруг, зато над центром города появилась туча. Низкая, чёрная. Прямо на глазах появилась, клянусь!

— Облако тьмы? — Каддар знал бреккский, но опьяневший язык не одобрил такой резкий переход — Такое же, как сегодня?

— Я этого не сразу понял. Мы с парнями увидели, что рынок загорелся, и подумали, молния попала. Туча же была! А потом она ожила и упала на город. Я стоял у ворот загона по колено в свином дерьме и видел, как целые дома взлетали в воздух. Началась паника, потом пожар. Хозяин свинарни велел нам укрыться в его подвале, пока буря не стихнет, а стихла она только на следующий день. Когда мы вылезли, то Келепса просто не было. Только руины, дым и трупы. От моего дома остался один нижний ряд кирпичей, а погреб весь залило кровью.

— Ты хочешь сказать, что оно уничтожило весь город?

— До основания. Даже крепость разрушило, представляешь? Двадцать тысяч человек — как не бывало.

— Всё равно не понимаю, — Каддар стиснул свои колени. — Даже я остановил эту тварь Клеткой Фульвраха. На какое-то время, да, но я и не чародей никакой. В Брекке же полно магов, у вас их не было?

— Были, конечно. Только и тварь эта была не чета бассельской. Сегодняшняя была размером с двухэтажный дом, а та закрывала небо над всем городом. И, клянусь, она только увеличивалась каждый раз, когда падала на дома. Как будто пожирала людей и росла от этого.

— И что, вы так и не отстроились?

— А кому это надо? Мой батя говорил, что в Келепсе жило двадцать тысяч человек, а она перебила их за один день. Ни стены, ни хвалёные солдаты не помогли. Дней через двадцать только приехали люди из Аррагды, посмотрели на это всё. Король решил, что о таком трубить нельзя, а то народ взбунтуется и начнётся бедлам. Такого не было, даже когда пытался высадиться Вечный Гон! Так что он быстро велел переделать все карты, повыдирать из книг все страницы о Келепсе и запретил о нём рассказывать, дабы никто не помнил о городе через пару поколений. Всех выживших согнали в Аррагду и распределили по работам, чтобы мы не бродили по стране и не трепались. Я, вот, в солдаты пошёл.