Достижения Лютера Транта - Эдвин Балмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая вера огромного офицера заставила Пирса остановиться.
– Ради ее счастья и вашего собственного, доктор Пирс, – призвал Трант.
– О, я не знаю, я не знаю! – Пирс в нерешительности прижал руки к вискам. – Я признаю, что этот вопрос находится за пределами моего понимания. Я снова говорил с людьми, которые рекомендовали мне вас, и они, как и инспектор Уокер, только повторили, что я могу быть абсолютно уверен в вас!
– Сейчас три часа, – резко начал Трант.
– Пять минут четвертого, – сказал Инспектор.
– Пять минут не имеют значения. Но совершенно необходимо, доктор Пирс, чтобы, если мы хотим провести этот тест, мы начали его немедленно и я вряд ли смогу провести его без вашего согласия. Для этого требуется, чтобы общий вид комнат и направление солнечного света были такими же, как в три часа дня в прошлую среду. Доктор Пирс, не могли бы вы привести свою подопечную к нам в кабинет?
Он повернулся к своему клиенту со спокойной уверенностью, как будто все было улажено.
– Инспектор Уокер и Пенол останутся здесь – инспектор уже знает, что от него требуется. В субботу я заметил часы над столом в кабинете и услышал, как они пробили час, вы не возражаете, если я переведу их на десять или пятнадцать минут назад, Пирс? И прежде чем вы уйдете, дайте мне камень чалчихуитль!
Мгновение Пирс, все еще прижимая руки к вискам, стоял, глядя на Транта в недоумении и сомнении, а затем, с внезапной решимостью, он вручил ему камень чалчихуитл и пошел за своей подопечной. Через несколько минут он провел ее в кабинет, где их ждал психолог. Первый взгляд Пирса был на часы, которые, как он увидел, Трант перевел назад, чтобы они показывали без пяти минут три.
– Добрый день, мисс Пирс, – Трант поставил для нее стул спинкой к часам, когда она ответила на его приветствие, затем продолжил непринужденно, – На днях вы говорили об утреннем солнечном свете в этих комнатах, но я подумал, что послеполуденный солнечный свет, когда он становится ближе к трем часам дня становится еще красивее. Трудно представить, что здесь может произойти что-то неприятное, неприятное или шокирующее…
Глаза девушки наполнились смутным беспокойством и повернулись к Пирсу, который, не зная, чего ожидать, прислонился к столу, наблюдая за ней с напряженной тревогой и при виде его едва появившееся беспокойство в ее взгляде исчезло. Трант резко поднялся и взял Пирса за руку.
– Вы не должны так смотреть на нее, доктор Пирс, – напряженно приказал он, – или вы разрушите мою цель. Будет лучше, если она вас даже не будет видеть. Сядьте за свой стол позади нее.
Когда Пирс сел за стол, судорожно вцепившись в подлокотники кресла, Трант взглянул на часы, которые теперь показывали две минуты третьего, и поспешно вернулся к девушке. Он достал из кармана камень чалчихуитл, который дал ему Пирс, и при виде его девушка отпрянула с внезапным беспокойством и опасением.
– Я знаю, что вы видели этот камень раньше, мисс Пирс, – многозначительно сказал Трант, – потому что вы и доктор Пирс нашли его. Но разве вы никогда не видели этого раньше? Вспоминайте! Его цвет и форма настолько уникальны, что я верю, что тот, кто видел его, никогда не сможет его забыть. Это настолько необычно, что я бы не удивился, узнав, что он имеет особое значение! И это так! Ибо это камень чалчихуитль. Он встречается в Центральной Америке и Мексике, ацтеки использовали его при праздновании брака… в Центральной Америке, где есть индейцы и испанцы, высокие, стройные, длинноносые испанцы с угольно-черными волосами, желтоватой кожей и крошечными черными усиками… в Центральной Америке, где все эти скульптурные боги и странные надписи найдены… те бумаги, о которых шла речь, которые были уничтожены однажды днем здесь, в этом кабинете!
Пока он говорил, часы пробили три, и при этом звуке девушка ахнула от неконтролируемого ужаса, затем замерла, выжидательно прислушиваясь. С последним ударом часов раздался звонок в дверь, и девушка внезапно сжалась.
– Высокие, смуглые, стройные испанцы, – продолжил Трант, но остановился, потому что девушка не слушала его. Бледная и напряженная, она прислушивалась к шагам, которые приближались к двери кабинета по полу выставочного зала. Внезапно дверь открылась, и на пороге появился дон Канониго Пеноль, подталкиваемый сзади суровым инспектором полиции.
Голова девушки откинулась назад, ее глаза были обращены вверх, так что казалось, что она смотрит в потолок, но они были пустыми и невидящими, она скорее лежала, чем сидела, на стуле, ее сжатые руки прижались к бокам, вся ее поза была словно каменное изваяние.
– Айрис! Айрис! – закричал Пирс в агонии.
– Бесполезно звать, – протянутая рука психолога помешала Пирсу броситься на колени рядом с девушкой, – она тебя не слышит. Она никого не может слышать, если только они не говорят о камне чалчихуитль и Центральной Америке, и, я надеюсь, о событиях, которые произошли в этом доме в прошлую среду. Камень чальчихуитль! Камень чальчихуитль! Она слышит это, не так ли?
Прошло целых полминуты, пока психолог, с тревогой склонившись над неподвижным телом, ждал ответа. Затем, словно от сильного усилия, каменные губы разомкнулись, и раздался ответ:
– Да!
Пирс отшатнулся с криком изумления, инспектор полиции в удивлении выпрямился, бесстрастное лицо дона Канониго Пеноля внезапно исказилось живым ужасом, он выскользнул из рук полицейского и скорее упал, чем сел, на стул.
– Кто это говорит? – спросил Трант тем же ровным тоном.
– Изабелла Кларк, – голос был более четким, но высоким и совершенно не похожим на голос Айрис. Психолог вздрогнул от неожиданности.
– Сколько лет Изабелле? – спросил он через мгновение.
– Она молода… маленькая девочка… ребенок! – голос зазвучал еще сильнее.
– Изабелла знает об Айрис Пирс?
– Да.
– Она может видеть Айрис в прошлую среду днем в три часа?
– Да.
– Что она делает?
– Она в библиотеке. Она поднялась наверх, чтобы вздремнуть, но не смогла уснуть и спустилась за книгой.
Долгий крик из какой-то отдаленной части дома, крик, который заставил вибрировать напряженные нервы всех в маленьком кабинете, внезапно заставил их вздрогнуть. Трант резко повернулся к двери, остальные, застыв на своих местах, проследили за направлением его взгляда. Через открытую дверь кабинета и арочный проем прихожей было видно подножие главной лестницы, по ней с трудом и волнением спускалась седовласая женщина, опираясь на трость, а с другой стороны ее поддерживала дрожащая негритянка.
– Ричард, Ричард! – закричала она. – эта женщина в доме, в кабинете! Я слышала ее голос – голос женщины, которая сожгла ваши бумаги!
– Это моя мать! – Пирс, внезапно придя в себя, повернулся с вытаращенными глазами к Транту и выскочил из кабинета. Мгновение спустя он вернулся и закрыл за собой дверь.
– Трант, –
