Танцы с медведями - Майкл Суэнвик

Аркадий глубоко вдохнул содержимое флаконов и вернулся к работе с обновленной решимостью.

Туннель тянулся под кремлевскими стенами больше чем на километр. Он был выстроен с присущей древним пугающей точностью, изгибался почти незаметно, поэтому пространство впереди открывалось постепенно, а затем однообразно и медленно скрывалось в темноте. Светящийся лишайник покрывал стены и потолок, наполняя все мягким светом. Довесок брел впереди, за ним шагала Зоесофья, а за ней — Хортенко со своими карликами-савантами, Максом и Игорьком, которые старались не отставать от хозяина. Шесть стражников-медведей ковыляли позади.

— Прогулка получилась изрядная, — сказал Хортенко, — но приятная, верно? — Не то чтобы он верил хоть на миг, что его невольные пленники находят ее таковой хоть в малой степени. Но его завораживало то, что люди готовы согласиться на чужое вранье, лишь бы не признавать невыносимой правды.

Зоесофья натянуто произнесла:

— Вы должны меня извинить, но я не в настроении вести светскую болтовню. Я сегодня пережила тяжелый удар.

Довесок промолчал.

Никто не знал, с какой целью изначально был проложен туннель, ибо такие вещи никогда не записывались в исторических хрониках. Но периодически компания проходила мимо дверей, либо заложенных камнями, либо закрытых металлическими панелями и ржавыми замками. Так что цель, даже если она существовала, теперь явно сгинула в небытие.

— Ходьба — такая хорошая нагрузка. Вероятно, из-за моих слов вы сочтете меня помешанным на здоровье, но я посвящаю этому занятию хотя бы час в день.

Хортенко снял синие очки. Он читал лицо Зоесофьи как открытую книгу. Когда он только поступил младшим служащим в Московитскую разведку, глаза ему удалили хирургическим путем, а на их месте вырастили инсектоидные полукруглые органы насекомого. Окружающие находили их пугающими, что радовало неказистого пухловатого юношу. Но их истинная ценность заключалась в том, что Хортенко видел глубоко в инфракрасном спектре и мог наблюдать за током крови в человеческих лицах.

Зоесофья погрузилась в мрачные мысли, где доминировали тревога и изрядное уныние. Но страха в Жемчужине не ощущалось. Значит, она ничего не подозревала. Довеска разгадать было труднее, поскольку его лицо было покрыто шерстью. Однако язык тела выдавал песьеголового. Он плелся как-то машинально, зажав трость под мышкой, а руки сцепив за спиной. Таращился неотрывно в пол под ногами. Он являл собой живую иллюстрацию человека, принявшего неизбежность боли и смерти и предающегося отчаянию.

Имей Хортенко склонность к поспешным выводам, он бы именно так и решил. Но он был аналитиком от природы. А теперь они приближались к ловушке, приготовленной им много лет назад, в которую попадалось множество неудачливых беглецов. Это была дверь, оставленная незапертой и чуть-чуть приоткрытой. Любой, кто лелеял последнюю искру надежды сбежать, ухватился бы за слабую возможность и метнулся бы туда. Но в результате беглец попадал в каменный мешок размером с чулан.

Довесок бросил на дверь унылый взгляд и прошел мимо.

Значит, несчастная тварь практически сломлена. «Что ж, — подумал Хортенко, — жаль, что исследования с собаками пропали зря. С Довеском особо не повеселишься».

Но Зоесофья… Хортенко прикрыл глаза, воображая, что он сделает с чувствительной юной женщиной. Она получила строгое воспитание и вдобавок покрывается волдырями от малейшего прикосновения мужского пальца. Да, тут открывались невероятные возможности. А он постарается не торопиться.

Он позаботится, чтобы она продержалась долго-долго.

Наконец туннель привел их к псарням в подвале Хортенко.

Собаки яростно скакали и лаяли, когда появился Хортенко, отчего их клетки грохотали, когда они бросались телами на стенки.

Зоесофья испуганно отпрянула от внезапного неистовства животных. Но Довесок поник еще больше и сунул руки в карманы.

— Вы свободны, — сказал Хортенко стражникам.

Те отсалютовали и повернули обратно в коридор, старательно закрыв за собой дверь.

— Хозяин! — Пять агентов тайной полиции выстроились в шеренгу у противоположной стены. Они щеголяли в поношенной гражданской одежде, и все, кроме одного, не имели особых примет. Говоривший был одновременно самым высоким и самым тощим из присутствующих. Лицо его настолько усохло, что напоминало череп. — Мы ждем ваших приказаний, — выпалили он.

— Итак, — мертвым голосом изрек Довесок, — мы дошли до точки.

— До какой точки? — потребовала Зоесофья. — Кто эти люди? Почему мы здесь, в мерзком подвале с бешеными псами?

Хортенко не стал отвечать. Он убрал очки во внутренний карман пиджака и насладился тем, как кровь отхлынула от лица Зоесофьи. Затем поднял вверх два пальца.

— Вокруг природы византийской миссии появляется столько загадочных вопросов, — произнес он тоном, который звучал бы ободряюще для барышни, если бы к ней не направлялись агенты, натягивающие нитяные перчатки. — Я намерен получить на них ответы.

— Так спросите! — воскликнула Зоесофья, пока ее хватали.

— Никакой спешки нет, моя дорогая. В нашем распоряжении все время на свете. — Хортенко повернулся к агентам: — Бросьте ее в пустую конуру. И не слишком грубо, пожалуйста. Для того, что предстоит, она нужна мне в идеальном состоянии.

Незанятых клеток оставалось две. Один из тайных агентов открыл ближайшую, а его соратники, крепко державшие Зоесофью, засунули ее туда спиной вперед. Она сопротивлялась самым очаровательным образом.

С пренебрежительной легкостью мужчины бросили Зоесофью на спину на пол клетки. Потом захлопнули и заперли дверцу. Она забилась в угол, стараясь не скулить от страха.

Более чем удовлетворительно.

А сейчас, увы, Хортенко пришлось обратиться к другим важным делам. Он рассчитывал, что подземные владыки, поделившиеся с ним только самыми общими контурами своих планов, окажутся готовы к действию не раньше весны. Сотни приготовлений следовало изменить. А выстроенные им графики было необходимо ускорить.

— Мокрец, — сказал Хортенко, не отрывая глаз от новой пленницы.

— Хозяин, — отозвался высокий скелетообразный агент.

— Надо посекретничать.

Мокрец нагнулся, едва не коснувшись ухом губ начальника, и Хортенко прошептал:

— Отправляйся в номер барона Лукойл-Газпрома. В данный момент он находится в Кремле на заседании Комитета по подавлению инакомыслия. Когда вернется, убей его.

Мокрец выпрямился, кивнул, отбыл.

Исполненный удовлетворения, какое приходит, только когда человек хорошо сделал свою работу и видит, как все аккуратно встает на свои места, Хортенко повернулся к своим сотрудникам с легкой улыбкой. Но вдруг он замер и оглядел подвал, смутно чувствуя, что чего-то недостает.