Страж Китежа - Евгений Нетт

и перемещался. – Мужчина выждал секунду, будто бы рассчитывая услышать ещё один вопрос, но Элин молчал. – Но задавался ли ты вопросом о том, почему они вообще существуют и по какой причине именно ты, умирая, переносишься в другую реальность?

– Задавался и поначалу считал, что виной тому гримуар. – Перерождённый кивнул сам себе, задумчиво поджав губы. – Но способен ли даже самый могущественный артефакт не только создавать реальности, но и общаться с тем, кто по ним перемещается? Сама по себе концепция разумной цепочки рун безумна, и, отталкиваясь от этого, я решил, что гримуар был всего лишь связующим звеном между мной и кем-то, создавшим множество реальностей. – С Миром в общем понимании этого слова. – Марагос усмехнулся и, убрав руки со стола, щёлкнул пальцами. – Давай с этого момента условимся, что место, в котором мы сейчас находимся, реальность. И таким реальностям нет числа, в то время как Мир один-единственный.

– Разумный Мир? – Элин поднял бровь.

– В нашем понимании его нельзя назвать разумным, но у него есть воля. И прямо сейчас он хочет объединить всё множество реальностей в одну, как это было до устроенной мною катастрофы, случившейся немногим позже падения истинных людей.

Мужчина коснулся ладонью поверхности стола, и в то же мгновение по камню пробежала рябь, под которой проступили вполне узнаваемые, пусть и неясные, образы. Множество людей, странные города… и симбионты, в какой-то момент покинувшие тела своих хозяев.

– Как тебе известно, я – истинный человек. Один из представителей расы, подчинившей себе все обозримые области вселенной. И главным оружием в этом завоевании стали симбионты, с силой которых мы в определённый момент не смогли совладать. Золотая Эпоха подошла к концу, и наша цивилизация всего за полторы сотни лет канула в Лету…

Слова Марагоса, подкреплённые формируемыми им же образами, превращались в историю, которую действительно можно было назвать захватывающей.

И если поначалу рассказ был довольно общим, то к нынешнему моменту фантом сделал главным героем самого себя. Столетия поисков способа совладать с обретшими огромное могущество слугами, десятки стычек, в каждой из которых гибли истинные люди, и, наконец, закономерный итог – Марагос остался один.

– Эта война лишила меня всего: сначала дома и товарищей, а после и семьи. Я выжил в бойне, которую не смогли пережить мои дети. Выжил – и остался последним истинным человеком.

Не просто так говорят, что глаза – зеркало души. Души, которой, казалось, у иллюзии быть не может…

Но почему тогда вновь переживаемая боль утраты Марагоса оказалась столь велика, что ею невольно проникся даже Элин, человек, способный удержать в узде даже самые сильные эмоции?

– Симбионты отобрали у меня последнюю надежду на восстановление былого уклада. Мне было нечего терять, и я, ведомый горем и яростью, попытался перекроить мироздание. Для этого мне потребовалось всего лишь отказаться от человеческой сути… и уничтожить богов, о которых мы, как оказалось, никогда ничего не знали.

В человеческом представлении боги во все времена были олицетворением чего-то вполне определённого. Громовержцы, владыки океанов, воплощения плодородия или войны. В каком-то смысле люди наделяли существ высшего порядка своими собственными чертами, напрочь игнорируя истину. А истина заключалась в том, что богам не было никакого дела до происходящего вокруг. Их единственной задачей было поддержание порядка в Мире, с чем они успешно справлялись вплоть до того момента, когда по их души заявился обезумевший Марагос, жаждущий повернуть время вспять.

Я не буду вдаваться в подробности и рассказывать, как именно я этого достиг, ведь человек всё равно не способен этого понять, так как его существование ограничено временем и местом. Важен сам факт: хранители мироздания пали от моей руки, и более не было ничего и никого, способного мне помешать…

Из рассказа следовало, что, захватив подлинную власть над Миром, Марагос сразу же исполнил своё желание. Он отмотал время назад, к моменту, когда его дети ещё были живы, и забрал их с собой. Но стоило этому произойти, как Мир, единый и неделимый, неожиданно разделился на две части. Так появилась первая ветвь реальности, из которой начали неконтролируемо формироваться новые.

– Я уподобился дикарю, перебившему старейшин и оттого решившему, будто ему покорится управление племенем. Даже не вмешайся я в мироздание столь грубо, со временем произошло бы ровным счётом то же самое.

Образы на столе сменились схемой, во многом повторяющей узор на дверях зала. Один Мир в центре и множество обособленных линий, распространяющихся от него во все стороны.

– Как видишь, сейчас ситуация несколько улучшилась. Мне и тем, кто смог выйти на сравнимый вневременной уровень, удалось уничтожить все неоднозначные линии и прекратить дальнейшее деление новых, но на большее у нас не хватило сил…

– У вас? – Элин нахмурился, неясно ощутив подвох.

Марагос не назвал союзников ни своими детьми, ни товарищами, предпочитая более общие слова.

Словно он не хотел раньше времени раскрывать их истинную личину… И для этого могла быть лишь одна причина.

– Симбионты? Твои союзники – демонические звери?!

– Тише.

Одного лишь слова оказалось достаточно, чтобы пыл Элина пошёл на убыль. И то была не сила, которой от фантома не стоило и ожидать, а харизма.

Всего лишь харизма.

– Если бы для настоящего меня время значило хоть что-то, то я бы сказал, что его течение заставило переосмыслить своё понимание мироздания. В тот момент у меня просто не было вариантов, так как среди людей так и не появилось тех, кто смог бы повторить мой путь.

– И всё же это не ответ на мой вопрос, – отрезал перерождённый, разум которого отчаянно просил хотя бы небольшого перерыва. Мало услышать знание – его нужно ещё и обработать. Даже если Марагос пытается взрастить последователей, такие заигрывания с реальностями нельзя назвать сколько-нибудь эффективным методом.

– Желание не всегда совпадает с возможностями. – Мужчина, в глазах которого проскользнуло что-то неуловимое, неспешно пожал плечами. – Возвышение не примирило меня с симбионтами, при том что суммарный уровень их сил выше моего. Ведь я один, а их трое.

Спрашивать о том, как же так вышло, Элин не стал. Марагос не был глупцом, и едва ли произошедшее можно будет назвать его просчётом. А даже если и удастся, что толку, если богомерзкие симбионты уже дорвались до настоящей власти, вновь поставив представителя людей в очень неудобное и неприятное положение?

– Всё это лишь ради истории или есть что-то конкретное, что я могу сделать? – Перерождённый обвёл взглядом зал, заодно припомнив встречу с человеком-без-памяти.

– Конкретика… Да. Я здесь не только для того, чтобы рассказать безумную сказку о становлении человека богом. Как