Враг Самогеты (СИ) - Пушкина Анна

Ложь, она не забыла, она ждала именно этого мгновения.

Что-то скрученное и закрытое полотном поднимается немного над землей в летающей сфере, чтобы все могли рассмотреть. Турея подсказывает – это чей-то труп. Я догадываюсь, что это за подарок, быстрее всех, и остается всего сект на решение. Голубоглазка открывает глаза и поворачивается ко мне. Наверное, чувствует мое беспокойство и хочет узнать, что случилось.

Полотно соскальзывает с тела – это останки светловолосого мужчины с густо залитой кровью бородой. Вспышка боли где-то совсем рядом ослепляет меня. Боль – огненно-алая, мучительная боль – слепяще-белая. Это страдания брата и сестры. У меня сбивается дыхание от жжения в груди, я слепну от чужой пытки. Важно не поддаться чужим эмоциям, вдох-выдох, вдох-выдох. Необходимо сохранить сознание ясным. Отодвигаю разрывающее сердце чувство и приказываю душам немедленно ползти обратно в могилы, велю им уснуть, забыть обо всем. Скорее, скорее! Не могу их больше держать, но сначала надо приказать моим воинам вернуться в каменные склепы, иначе они не обретут покой. Изо всех сил сжимаю кулаки, стискиваю зубы. Последняя мощная волна моего приказа для мертвых, и армия рассыхается на глазах, превращаясь в груду костей. Они повинуются моему последнему желанию, покидают поле сражения. Я больше ими не управляю, они засыпают в своих древних могилах.

Спешу снять турею, чтобы не задохнуться и не утонуть в горе Мора и Алгерды. Последнее, что ощущаю сверхчувствительной туреей, – черное торжество эльфийки.

Самогетцы, оцепенев, с ужасом смотрели на тело, висящее в воздухе.

Эльф-маг, один из тех, что принес тело, воспользовавшись моментом, быстро зажег руны и послал в стоящую ближе всех Алгерду проклятие. Мор резко вскинул руку, защищая сестру, и земля, как безумная пасть, проглотила орущего мага, утаскивая его вниз. Эльфийка засмеялась, ей не было жаль своего воина, она наслаждалась болью балабола.

Я встряхнула головой, пытаясь прийти в себя после силы туреи, и в сознание меня вернул злой шепот Мора:

– За тобой должок, злючка. Мне нужно тело моего брата.

Мор с пугающим спокойствием взялся за меч. Его чувства теперь закрыты от меня, но турея не нужна, чтобы ощутить его разраставшуюся ярость.

Я вытащила саи Худого Элла, руки дрожали от усталости. Мое тело и разум не натренированы для магии такого уровня, но я бы помогла Мору, даже не упомяни он о моем долге за портал к отцу.

– Иритан! – вдруг сорвалась на крик Алгерда.

– Иритан? – повторила голубоглазка, выходя вперед, наконец понимая, чьи останки перед нами, и дальше произошло необъяснимое.

Турея не понадобилась, чтобы почувствовать взрыв чудовищной силы за сект до того, как меня опрокинуло, и взрывная волна бьющей магии отбросила назад.

Мор попытался вмешаться, я услышала его: «Стой!» поздно. Его так же, как тряпичную куклу, отшвырнуло в сторону. Все вокруг озарилось яркой вспышкой, и выплеснулось сверкающее синее марево арканника. Успела только подумать, как повезло, что я не стою у этого бушующего лазурного потока, выжигающего землю на своем пути.

Сетсей схватил меня на лету, и мы кубарем упали на землю. Камень под нами стал мягким, как пирог. На голову посыпалось что-то похожее на мелкий черный пепел. В воздухе пахло серой, от магии Амидеры камень впереди плавился, даже не нагреваясь.

– Ш-што это? – прошипел Сетсей, размахивая хвостом, чтобы не терять равновесие.

Хотела бы я знать.

Еле-еле поднялась на ноги, пытаясь понять, не сломано ли что-то. Благодаря драгону, кажется, нет.

Пылая гневом, Амидера наступала на оставшихся эльфов и демонов. Синее пламя у ее ног клокотало и текло вперед, слизывая всех, кто не успел спастись. Демоны разбегались как тараканы, но синяя смерть быстрее.

– Где он?! – закричала голубоглазка.

Эльфийка и ее свита, похоже, не на шутку испугались и со всех ног побежали к порталу.

– Где Рагонг?! – снова яростно закричала девчонка.

От ее крика обдало ледяным ветром. Голубоглазка не контролирует силу. Скверно. Такое трудно потушить, она сожжет всех и себя заодно.

Эльфийка уже почти достигла портала. Она оглянулась, и я увидела, что бежит она не только от Амидеры. Через синий поток магии перекидывались выраставшие на глазах каменные мосты. Это Мор шел за эльфийкой, карабкался по своим каменным переходам, пытаясь догнать злодейку, пока та не сбежала. Мы с Сетсеем вместе сорвались за ними, хотя перебирать ногами по вязнущему камню было тяжело.

– Не мешай! – заорал Мордау Амидере.

Но голубоглазка отрицательно мотнула головой и с невидящим взглядом продолжила упрямо преследовать эльфов.

Балабол кричал какие-то проклятья, и в его руках вспыхивали зеленые руны природной магии. Мор послал в Амидеру заклинание, чтобы задержать, и в тот же сект голубая волна ее силы обрушилась и на него. Князь успел отскочить в сторону, но от следующей ему не уйти. Голубоглазка сейчас его прикончит. Я отчего-то зажмурилась. Заставила себя открыть глаза и увидела странную картину, происходящую почти одновременно на разных сторонах погребалища.

Мордау оказался жив, хотя вид у него был потрепанный. Он медленно поднялся на ноги. Синее озеро силы, залившее почти весь зал, отчего-то затухло и исчезло. Голубоглазка, ухватившись за правое плечо, упала без сознания на землю. Никто не понял, что случилось.

– Амидер-ра! – громко зарычал Сетсей где-то рядом.

Эльфийка, услышав рев драгона, задержалась перед порталом и пристально всмотрелась в голубоглазку, кажется, запоминая.

– Убью! – вдруг раздался разъяренный крик Алгерды.

Я обернулась на ее голос и увидела юную княжну на коленях около мертвого тела старшего брата. Ее глаза пылали яростью и зеленью, как у Мора. Алгерда послала неслыханную по своей мощи молнию в эльфийку. Не попала, эльфы успели уйти, портал за ними закрылся и исчез.

Где-то позади гномы издали победный крик, а над головой голубоглазки закружилась не пойми откуда взявшаяся птица.

Глава XVI. Песня иволги

Я очнулась от противного вкуса на губах и закашлялась.

– Наконец, очухалась. – От меня отодвинулась чья-то тень.

Глаза еле открылись. Эфира. Похоже, она капала горький отвар мне на губы. Ужасно противно.

– Что это? – прохрипела я, не узнав свой голос.

– Зелье, которое должно тебя разбудить и вернуть силы.

– По вкусу что-то испорченное. – Я вновь зашлась кашлем. – Армии мертвецов у тебя выходят лучше, чем зельеварение.

– Память и чувство юмора на месте, значит, вполне здорова, – улыбнулась Эфира. Из-за выпирающих клыков ее улыбка, как обычно, вышла чуточку хищной. – Моей силой не только мертвое можно поднимать. Сила шамана выходит за рамки магии. Хороший шаман умеет и без нее обходиться, используя только дары Духов и природы.

– Как друиды, – добавила я, все еще кашляя и пытаясь вернуть свой голос.

– Да, друиды тоже очень способные травники.

По привычке я опустила взгляд на свое запястье. Метка с буквой «Р» на месте. Выдохнула. Эфира помогла мне сесть, и я сразу увидела ее: на изножье кровати сидела птица. Сначала показалось, что это неживая фигурка, но когда она моргнула серебряными глазами размером с горошинки, я остолбенела.

– Ничего не хочешь объяснить? – Эфира заметила мою растерянность.

Небольшая птичка с голубоватым клювом, ярким малиново-бордовым оперением, темной головкой и черными крыльями внимательно смотрела на меня. Казалось, она приветствует меня и радуется, что я очнулась. Птица расправила крылья, не сводя с меня внимательных серебристых глаз-бусинок. Я почувствовала еле уловимое приятное тепло под правой ключицей. Ладонь непроизвольно коснулась кожи. Пальцы ощутили незнакомые линии на теле.

Эфира молча подала мне малюсенький осколок зеркала, но его хватило, чтобы рассмотреть новую метку на коже. Прямо под правой ключицей теперь красовался изящный рисунок летящей птицы, что сидела напротив.