Жестокий наезд - Вячеслав Денисов

– Знаешь, когда у тебя в попе реактивный двигатель от испуга... – Я озираюсь в поисках оружия.

В дверь снова раздается удар. На этот раз вдвое мощнее прежнего. Я спокойно отворачиваюсь, потому что знаю – сдвинуть насыпной сейф, который мы с Пащенко подтащили к двери, можно лишь бульдозером. Бьюсь об заклад – если сейчас нас с прокурором попросить повторить трюк с перемещением сейфа, мы не сдвинем его и на сантиметр. Шок – это великая сила, постигнуть тайны которой пока не удавалось никому.

Пришло время успокоиться. Мы закуриваем, и я спрашиваю у напарника:

– Ты это имел в виду, когда говорил о «слотошить не сразу»?

Тот качает головой.

– Ты просто гений, Пащенко. Ты добился, чего хотел. Что дальше?

– Я как раз начал об этом думать, когда мы перелезли ограду.

– И это – своевременно, – хвалю я друга. – Чисто по-прокурорски, в духе традиций. Сначала арестовать, а потом думать, как это исправить. Чего сидишь? Доставай свой мобильник и звони. На моем лицевом счету ноль баксов.

Пащенко усмехнулся:

– А для того, чтобы набрать телефон «мальчиков по вызову», пополнение баланса не нужно.

– Каких мальчиков?.. – Я начинаю злиться, потому что Пащенко не испытывает напряжения. Словно он не заперт в подвале церкви, а сидит в своем кабинете. Благодаря мне он только что избежал тяжелейшего нокаута, а ведет себя так, словно он – хозяин положения. – Каких мальчиков, прокурор, мать твою?!

– «Ноль два»! – победно восклицает он и обнажает свой «Siеmens», вооруженный мелодией, от которой тошнит даже бригаду отца Вячеслава. – Звонок бесплатный. Оп-па...

По этому «оп-па» я догадываюсь, что некое событие нарушило планы транспортного прокурора.

– Связь недоступна...

Вот и все. Пять метров под землей, и общение с внешним миром исключено.

– Наверное, пользование мобильной связью под сводами храма – богопротивное занятие, Пащенко. – Я вздыхаю, бросая под ноги окурок. – Как и курение. Что будем делать?

Вопрос риторический, потому что я точно знаю, что до ответа на него Пащенко еще не дошел. Впервые он задумался о нем тогда, когда висел на ограде. Где на этот забор мэр деньги нашел? Если бы он не оказался таким набожным, возможно, прокурор с упорством безумца не стал бы преодолевать преграду, возникшую на его пути. Не стал бы, а, значит, подумал о последствиях в более спокойной обстановке.

Впрочем, чего гадать? Особенно сейчас, когда сквозь дверь, в весьма непечатной форме, требуют ответа совершенно на другой вопрос.

– Эй, ..., вы кто такие будете?!

В одной фразе – вопрос и ответ. Тогда зачем спрашивать?

– Ангелы, – бурчит Пащенко, раздавливая окурок.

О том, что мы не из милиции, ясно даже дураку. В противном случае всех четверых уже склоняли бы к даче показаний. Менты обычно морду не бьют. Они стреляют и руки выворачивают. И вдвоем на облавы не ходят.

– Есть предложение, – снова раздается за дверью. – Или мы вас сейчас расстреливаем, как собак, или вы открываете дверь.

– Это в храме-то? – засомневался, мнительный, я.

– А в чем предложение-то состоит? – спросил прагматичный Пащенко.

Действительно, о каком предложении идет речь?

За дверью тоже задумались. Очевидность преимущества первого варианта над вторым прозвучала неубедительно.

– Короче, или вы открываете дверь, или мы ее выломаем.

Мы с Пащенко переглянулись. Ничего нового, устраивающего нас, мы не услышали. Наши прокурорско-судебные переглядки закончились сразу же, едва из двери начали вылетать длинные щепки. Нервы осаждающих сдали, и нас стали расстреливать прямо через дверь.

Рухнув на теплый пол, мы быстро переместились в безопасное место. Им оказалась дальняя стена подвала.

Комната мгновенно наполнилась запахом сухого дерева и известковой пыли. Патронов «иноки» не жалели. При таком расходе боеприпасов в двери вскоре могла образоваться внушительная дыра, через которую без затруднений можно спокойно войти внутрь, даже не поддергивая вверх сутану.

Вот он, сладостный момент безвыходного положения, когда озираешься вокруг в поисках спасительной соломины!

– Струге, а что это за ящики?

Комната была пуста, лишь у стены, к которой мы приникли, стояли один на другом два ящика. В армии в такой деревянной таре хранят автоматы Калашникова. Их же практичные офицеры используют для перевозки домашнего скарба к новому месту службы. Очень хотелось верить в то, что внутри наших ящиков именно автоматы, а не офицерский скарб. Однако иллюзии развеялись, едва мы откинули крышку верхнего...

Десятки предметов, нелогично дублирующие друг друга и мало относящиеся к деятельности святой церкви, доверху заполняли ящик. Телевизионные пульты, радиотелефоны, компакт-диски, диктофоны и прочая атрибутика земной жизни. Не нужно быть судьей или прокурором, чтобы понять – перед нами склад малоликвидных предметов совершенных квартирных краж.

Вадим взял первый попавшийся под руку пульт и показал мне.

– Неплохое место для утаивания вещдоков. Я чувствую, какие тут проповеди прихожанам Гомов читал... Интересно, сколько времени они выдержат?

– Ты о Гомове с Малетиным? – уточнил я.

– О дверях!

Теперь и я услышал эти калечащие слух удары в обе дубовые створки.

Таранящие толчки в дверь отвлекали нас от главной идеи и сводили все мысли к тому, что скоро мы потеряем сначала здоровье, а после – жизнь. Если о чем думалось в этот момент, то лишь об этом.

Растирая ладонями лицо, я откинулся на нашу стенку-спасительницу. Откинулся и тотчас же отпрянул. Она была такой холодной, что даже сквозь свитер чувствовался леденящий душу мороз. Легкая догадка, еще не трансформировавшись в мысль, подарила мне идею о возможном спасении. Отвлекшись от вопросов Пащенко, которого, казалось, мысли об иконах тревожили больше, чем о собственном спасении, я положил ладонь на стену. Чувствуя вибрацию, я слегка надавил плечом. К моему великому изумлению, стена превратилась в трехслойную фанеру и выгнулась горбом.

– Пащенко, за этой стеной – улица...

Прокурор встал с колен и уперся в стену обеими руками.

Дубленка! Моя дубленка остается лежать посреди этой зловещей комнаты, а подобрать ее не представляется возможным. Если даже я сейчас покину это чудное заведение, то покину без нее. Это очень печально, ибо в ее кармане лежит удостоверение судьи на мое имя.

– Выдавливай эту фанеру! – ору я и совершаю акробатические кульбиты в центр комнаты.

Словно догадавшись о моих проблемах, братва за дверью снова начинает палить в дверь. Как пасюк, загнанный в угол стаей крысоловов, я заметался между откалывающихся от всех предметов щепок и осколков. Черта с два сохранишь хладнокровие! Затанцуешь тут, как дефективный, когда под ногами и рядом с головой свистят пули!..

– Да брось ты на хер свои манатки!! – взревел прокурор. – Что ты жадный такой до тряпок?!

Навалившись на бутафорскую стену всем телом, он вваливается... в гараж. Только что передо мной стояла стена, а сейчас, в двух метрах от себя, я вижу сверкающий черной эмалью бок красавца «Лендкрузера»!

В комнату мгновенно ворвался холод и запах автомобильного масла. Одним словом – запах настежь распахнутого в марте месяце автомобильного гаража. Единственным различием между гаражом обычным и этим было то, что «наш» гараж не имел дверей. А зачем нужны двери в гараже, находящемся под церковью? Кто его отсюда угонит?!

Да только судья с прокурором?!! Два отморозка, решившие победить в Тернове преступность нетрадиционными способами борьбы с нею!!

Джип открыт, в замке ключи. Кто бы мог сомневаться в том, что некоторые из этих горе-монахов задержатся в храме? Конечно, они собирались разъезжаться. Один останется, а у остальных и в миру проблем хоть отбавляй...

Я не знаю, чем сейчас заняты наши преследователи, но уверен в том, что треск фанеры им подсказал самый короткий путь к нежданным гостям. Сейчас вся эта гвардия на всех парах мчится к гаражу. И если Пащенко не заведет с первого раза этот корабль...

Джип вылетел из импровизированного гаража, как ракета.

Краем глаз я замечаю группу боевиков в сутанах и с «калашниковыми» в руках. Сейчас начнется стрельба по движущейся цели. «Бегущий кабан», управляемый Пащенко, неожиданно не только для иноков, но и меня, метнулся не к воротам, а к противоположной стене. Это было так неожиданно, что «братья» забыли об автоматах, а я закрыл глаза и уперся обеими руками в панель.

В следующую минуту прозвучал грохот, напоминающий разрыв ручной гранаты...

Граната?!

Я открываю глаза, опасаясь увидеть себя и Пащенко в крови. Однако мы оба живы, а джип продолжает нестись по соседнему с церковью жилому двору.

– А где... стена? – глупо справляюсь я.

– Стены нет, – отвечает Пащенко, не отрывая глаз от дороги. – Фуфло это, а не стена, Струге! «Кованая»! Два рубля за пролет ей цена, понял?! Поп с мэром бабки за ограду поделили, понял?