Врата огня - Стивен Прессфилд

Сам мой хозяин нес запасную раму для щита с двойны­ми бронзовыми пластинами, мою и свою обувь с ремнями, заклепки и набор инструментов, свой кожаный боевой пояс, два ясеневых и два кизиловых копья с запасными железными наконечниками, шлем и три ксифоса – один на бедре, а два других привязанные к тяжелому заплечному мешку, набитому продовольствием и немолотым зерном, двумя ме­хами с вином и одним с водой, плюс «сладкий мешок» со сладкими лепешками, приготовленными Аретой и дочерь­ми, завернутыми в промасленное полотно, чтобы не прони­кал луковый запах из мешка. По всей колонне, впереди и сзади, попарно шагали оруженосец и воин, неся между со­бой груз от ста пятидесяти до ста шестидесяти мин.

К колонне примкнул не занесённый в список доброво­лец – чалая охотничья собака по кличке Стикс, принадлежавшая Перинфу, разведчику-скириту, на которого пал «царский выбор» Леонида. Собака следовала за хозяином с гор до Спарты и теперь, не имея дома, куда возвратиться, продолжала служить ему. В течение часа с небольшим она деловито патрулировала по всей длине колонны, запоминая по нюху положение каждого воина на марше, потом возвращалась к своему хозяину-скириту, которого теперь прозвали Собакой, и там продолжала неутомимо трусить у его ног. Не оставалось никаких сомнений, что, по мнению собаки, все эти люди принадлежали ей. Она пасла нас, как заметил Диэнек, и проделывала огромную работу.

С каждым стадием окрестности становились беднее и без­люднее. Все жители ушли. Под конец, в Фокиде, уже непо­далеку от Ворот, колонна вошла в совершенно пустые, бро­шенные жителями места. Леонид послал гонцов в горные крепости, куда отступили местные войска, чтобы сообщить от имени Эллинского Совета, что союзники вступили в дан­ный район с намерением защищать страны фокийцев и локрийцев независимо от того, покажут те нос из своих кре­постей или нет. Царское послание не было написано на обычном свитке для военных донесений, но спешно наца­рапано на холщовой обертке, обычно используемой для приглашений семьи и друзей на танцы. Последнее предложение гласило: «Приходите какие есть».

После полудня через шесть дней после выхода из Лакедемона союзники достигли деревни Альпены, а еще через полчаса подошли к самим Фермопилам. В отличие от окружающей Фермопилы сельской местности, поле сражения – будущее поле сражения – оказалось далеко не безлюдным. Множество обитателей Альпен и Антелы, северной деревни, стоящей на ручье под названием Феникс, поставили здесь временные торговые палатки. Кто-то пек ячменные и пше­ничные лепешки. Один предприимчивый умник открыл винную лавку. Две не менее предприимчивые шлюхи даже соорудили в заброшенной купальне бордель на две койки. Он моментально стал известен как Святилище Афродиты Падшей или «две дыры», в зависимости от того, кто спра­шивал дорогу туда и кто давал совет, предлагая провести.

Персы, по донесениям разведчиков, еще не добрались до Трахина – ни по суше, ни по морю. Равнину к северу еще не покрывали вражеские шатры. Флот Персидской державы, как докладывали, вышел из Фермы, что в Македонии, то ли день, то ли два назад. Тысячи их боевых кораблей, вероятно, двигались вдоль побережья Магнезии, и передовые отряды рассчитывали через двадцать четыре часа достичь места высадки в Афетах, что в шестидесяти двух стадиях севернее Фермопил.

Наземные войска противника выступили из Фермы де­сятью днями раньше, их колонны продвигаются, сообщали беженцы, по прибрежным и удаленным от моря дорогам и по пути вырубают леса. Передовые части наземного вой­ска ожидаются в то же время, что и флот.

Теперь Леонид проявил активность.

Прежде чем вражеские лагеря показались в виду, царь направил в окрестности Трахина, непосредственно к северу от Ворот, отряды легких всадников. Им следовало сжечь на полях все до единого колоска и захватить или разогнать всю скотину, которая могла бы пойти в пищу неприяте­лю,– вплоть до кошек и ежей.

Вслед за всадниками были высланы отряды для реког­носцировки от каждой боевой части союзников с приказом продвинуться как можно севернее, до пологих пляжей, удоб­ных для высадки персов. Этим отрядам надлежало снять карту местности, обращая особое внимание на дороги и тропы, доступные для персов по пути к Теснине. Хотя у союзных войск не было конницы, Леонид позаботился включить в этот отряд опытных конников: даже пешие, они могли лучшим образом оценить возможности вражеской конницы. Сможет ли Ксеркс провести по тропам коней? Как много? Как быстро? Какие меры лучше всего принять союзникам в этом случае?

В дальнейшем разведывательным отрядам надлежало задерживать и доставлять местных жителей, чьи топографические знания могли помочь союзникам. Леонид хотел знать каждую пядь местности у северных подходов и, горько вспоминая Темпе, желал составить основательное суждение о горных проходах на юге и западе, тщательно исследуя всякую скрытую тропу, по которой можно было бы обойти греческую позицию и зайти ей в тыл.

В это время случилось происшествие, которое чуть не сломило волю союзников. Один фиванский пехотинец случайно наступил на змеиное гнездо с только что родивши­мися змеёнышами и получил в голую лодыжку порцию яда от полудюжины маленьких гадов, чьих укусов, как из­вестно охотникам, нужно бояться больше, чем укусов взрос­лых змей, поскольку гаденыши не научились дозировать яд и пускают его в рану по полной мере. Через час фиванец умер в страшных мучениях, несмотря на то, что лекари выпустили из него почти всю кровь.

Пока фиванец еще корчился в агонии, вызвали прори­цателя Мегистия. Остатки войска, посланного Леонидом оценить длину и состояние стоявшей поперек Ворот древ­ней Фокийской стены, задержали свои работы и застыли в ужасе. Жизнь укушенного змеей медленно и мучительно убывала, и это зрелище, казалось, олицетворяло чувства всех окружающих.

И наконец сын Мегистия догадался спросить имя фиванца.

Как сообщили его товарищи, укушенного звали Перс.

И моментально мрак, порождённый знамением, рассе­ялся, поскольку Мегистий объяснил значение, которое не могло быть яснее: этот человек, имевший несчастье полу­чить от матери такое имя, олицетворял собою врага, который, вторгшись в Грецию, наступил на змеиное потомство. Как ни неопытны и разобщены были змеиные дети, но своими зубами сумели впрыснуть яд в кровь врага и свалить его.

Уже пала ночь, когда отмеченный мойрами человек испустил дух. Леонид велел воинам немедленно его похоро­нить со всеми почестями, а затем направил их руки к дру­гой работе. Приказано было явиться всем каменщикам из числа союзников, независимо от подразделения. Из обоза собрали все долота, кирки и ваги и еще прислали из дерев­ни Альпены и окрестностей. Каменщики отправились по тропе к Трахину с приказом насколько возможно повре­дить тропу, а также высечь на камнях на самом видном месте следующую надпись:

Греки, призванные на службу Ксерксом! Если по принуждению вам придется сражаться с нами, вашими братьями, сражайтесь плохо.

Одновременно начались работы по восстановлению древ­ней Фокийской стены, перегораживающей Теснину. Когда союзники пришли, укрепление представляло собой груду обломков. Леонид приказал возвести настоящую крепост­ную стену.

Произошла забавная сцена, когда строители из союзного ополчения собрались на торжественный совет, чтобы осмот­реть место и предложить архитектурные варианты. Чтобы осветить Теснину, принесли факелы, на земле набросали эскизы. Один из коринфских военачальников создал насто­ящий чертеж в правильном масштабе. Теперь начальники начали спорить. Стену нужно построить прямо в Теснине, чтобы ее перегородить. Нет, предлагали другие, лучше ее отнести на два плетра назад, создав «треугольник смерти» между скалами и крепостной стеной. Третий начальник убеждал отодвинуть стену вдвое дальше, чтобы освободить союзной пехоте пространство для сосредоточения и манев­ра. Тем временем рядом слонялись воины, налево и напра­во раздавая мудрые советы и пожелания, как это любят эллины.

Леонид же просто взял камень, подошел к первому попавшемуся месту и там его положил. Потом взял второй и положил рядом с первым. Остальные тупо смотрели, как их главнокомандующий, которому было далеко за шестьдесят, наклонился за третьим камнем. Кто-то рявкнул: «Сколько еще вы, идиоты, собираетесь стоять тут, разинув рот? Подождёте до утра, пока ваш царь не построит стену сам?»

С веселым шумом воины взялись за работу. Но и Лео­нид, увидев, сколько рук пришло ему на помощь, не прекра­щал своих усилий, а продолжал вместе со всеми громоздить камни, возводя настоящую крепость.

– Ничего замысловатого, братья,– проинструктировал он строителей.– Ведь каменная стена будет прикрывать не Элладу, а человеческую стену.

Царь разделся и трудился вместе с воинами, не уклоня­ясь ни от какой работы и останавливаясь лишь для того, чтобы обратиться по имени к знакомым да запомнить име­на и даже прозвища других, кого еще не знал. Дружески похлопать по спине новых соратников. Он всегда так посту­пал – таким он был и в сражениях. Было удивительно, с какой быстротой задушевные слова, обращенные к одному или двоим, передавались по цепочке от воина к воину, на­полняя мужеством все сердца.