Тёмный манипулятор (СИ) - Казаков Виктор Григорьевич

Автоматных выстрелов не было — только чёткие, одиночные пистолетные. Солдаты попросту не успевали отвечать Маэлу. Толпа паникующих не позволяла нормально прицелится, а скорость вампира не давала ни шанса на спасение.

— Друг мой, я бы очень не хотел, чтобы ты оказался по другую сторону баррикад.

— Друг?! — не унимался я. — Никакие мы, на хрен, не друзья! Ты сбрендил! Не знаю, почему, не знаю, с чего ты решил, что можешь решать за человечество, но это не так! Кем бы ты ни был, не тебе решать, как жить этой цивилизации!

— Ты не знаешь об этом, почти никто об этом не знает, но когда-то давно, около двух тысяч лет назад на наш мир было совершено ещё одно покушение. Гларх, развративший греческий народ до невероятных масштабов, сумел вторгнуться на землю со своей армией. И тогда мне пришлось пожертвовать самым ценным, что у меня было, ради спасения человечества. Я отмотал время на несколько недель назад. Первый раз, второй, третий. Я отматывал до тех пор, пока не понял, что есть только один выход — выполнить требования Гларха и отдать ему свою возлюбленную.

Бам! Меня пронзило, словно током. Очередной элемент пазла лёг на место. Отдать возлюбленную? Значит… все эти упоминания о Ветте не зря вызывали такую реакцию… Значит неспроста Гааль так реагировал на каждое упоминание о ней…

— То есть… ты хочешь сказать…

— Ты всё правильно понял, — кивнул хранитель. — Во времена эпохи богов моя жизнь была полна смысла. Я, Ветта и ещё несколько хранителей следили за этим миром. Направляли людей на истинный путь. Мы помогали становлению новой цивилизации. Но в какой-то момент я заигрался в любовь. Не заметил, как те, кого мы приручили, оказались поглощены тьмой. Гларх ненавидел меня с тех самых пор, как я, ещё во время первого вторжения, запер половину его армии в светлом секторе. Во второй раз он пришёл не за миром. Земля не волновала его так сильно, как желание уничтожить меня изнутри. Я пытался всё исправить. Пытался одолеть его силой, но… — хранитель замолчал.

Спустя несколько секунд он стянул с себя пиджак, дотронулся до пуговицы на манжете, отстегнул ту и закатал рукав. На предплечье сияла уже знакомая чёрная метка. Точно такая же, какую мне оставила Ветта.

— Мы заключили сделку: Земля в обмен на самое ценное, что у меня есть. Как оказалось, самым ценным была она… — Выдержав трагичную паузу, Гааль оживился. Он больше не горевал, теперь он ненавидел. Ненавидел жителей этого мира. — Именно поэтому сейчас, когда я вынужден спасать Землю в очередной раз, по вине той, кого я собственноручно отдал в рабство, последнее, что меня волнует — это жизни неблагодарных людей, что даже не знают, какую цену я плачу за каждое спасение их чертового мира!

Ну… что тут сказать? От баб одни проблемы…

Интерлюдия 2.

Этот разговор произошёл за несколько дней до описанных выше событий.

Олимп, только что приобрётший новый облик в форме средневекового замка, готовился к своей первой ночи, собственно, как и его новые гости. Не спал, разве что, только Тимофей, решивший задержаться в гостиной за просмотром телевизионных передач. Он не знал, что в этот самый момент Гааль с Маэлом, снова прибывшим в замок, вели беседу, от которой зависело будущее не только Олимпа с его новыми жителями в лице известной нам четвёрки, но и, пожалуй, будущее всего серединного сектора.

Восседая за дубовым столом, Гааль внимательно слушал старого товарища, с которым они познакомились ещё во время эпохи империализма.

Важно разложившись на угловом диване, стоящем около входа в кабинет и попивая любимый красный напиток из фужера, вампир говорил:

— Они боятся нас. Сам подумай, зачем им лишать своих же хранителей сил, если вы им помогаете?

— Это и так было очевидно, — мастерски прокручивая шариковую ручку между пальцами, ответил ему Гааль. — Меня просто разозлила эта напыщенность. Просто… — на секунду мужчина задумался. Наконец он, чуть прищурившись, посмотрел на собеседника. — Просто раньше я словно этого не замечал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот именно, — ткнув в сторону хранителя указательным пальцем, ответил Маэл. — Ещё чёрт знает с каких времён они видят в нейтралах опасность. — Оторвав спину от спинки, вампир наклонился ближе к столу. — Они знают: пойми мы свою силу, наша угроза будет пострашнее тьмы. Подумай только: шумеры, с рождения ни коим образом не были связаны с магией. Их, как вы это говорите, потенциал не был открыт. А потом, спустя несколько тысячелетий, они берут и открываю его сами. Без помощи этих заносчивых светлячков, — последнее слово было брошено с явным пренебрежением и желанием оскорбить всех светлых. — Бонумы знают — их время уходит. Тьма и свет уже давно не те. Светлые нанимают вампиров, чтобы они убили ни в чём неповинного мальчишку, который, при всём при этом, ещё и на вашей же стороне! Они знают, что настала наша эпоха. Это наше время! Они нас боятся!

Хоть по большей части Гааль и был солидарен со своим товарищем, но где-то внутри до сих пор догорал последний огонёк преданности. Столько лет на благо света! Беспрекословное выполнение всех приказов! И ради чего? Ради того, чтобы в итоге понять, что светлые не правы? Что теперь неопределённость таится не только в нейтральном секторе, но и даже жители крайних секторов начинают метаться между двумя состояниями? Нет, желание убить Тимофея продиктовано не фрактациями. Это был чёткий план, конкретное решение бонумов, которое должно было избавить их от надуманных ими же страхов. А что в итоге? В итоге они подставили под сомнение буквально всё, что делали до этого и сделают ещё после.

Наконец преодолев приступ глубоких размышлений, хранитель ответил:

— И что ты хочешь? Чтобы мы сейчас объявили о независимости? Сейчас, когда Хаатт на грани вымирания, а Земля уже заняла очередь сразу после него?

Откинувшись обратно, вампир улыбнулся.

— А ты не думал о том, чтобы заключить с ними сделку?

— Сделку?! С тёмными?! Да ты сбрендил?! Даже если бы я об этом и подумал, то это никак не изменило бы суть малумов.

— В чём же их суть?

— В предательствах! Они из этого сотканы! Заключить сделку с ними ради спасения Хаатта и Земли, всё равно, что напихать в ботинки гвоздей, чтобы лучше ходилось!

— В любом случае… — поёрзав на диване произнёс Маэл, — завтра, — брошенный на настенные часы взгляд заставил вампира поменять мнение, — то есть уже сегодня я хочу обратиться к немецкому правительству с просьбой дать нам свободу действий. Ситуация тяжёлая, вряд ли люди справятся сами. Им нужна наша помощь. Но если они будут мешать вам выполнять свою работу, то какой от тогда от них толк?

— Что ты имеешь в виду?

— Что, в противном случае, придётся немножечко запугать их.

— Запугать?

— Ну… знаешь… смерть нескольких важных шишек заставит человечество задуматься.

— Так делаются дела у вас в бизнесе?

— Ой, да брось ты! — отмахнулся вампир. — Тебе ли строить из себя святошу. Как только речь заходит о спасении родного мира, ты готов пожертвовать кем угодно. Даже любимой девушкой, не так ли?

Зрачки Гааля покраснели от ярости. В считанные секунды напряжение на его лице достигло пика. Хранитель был готов рвать и метать. Единственное, что сдерживало его от уже знакомого фокуса с щелчками, так это то, что сидящий перед ним вампир был его хорошим другом.

— Я ведь говорил больше никогда не упоминать об этом случае! — тихо произнёс хранитель. Однако это не помешало звуку прозвучать уверенно и отложиться в ушах вампира тяжёлым грузом.

Реакция Гааля ничуть не смутила Маэла. Вампир спокойно продолжил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Светлые дали нам всё, что нужно — силу, с помощью которой мы можем противостоять и тьме, и свету. Самое время воспользоваться этой силой в своих интересах. Хватит уже выслуживаться перед светлыми. Жизнь на побегушках — это не жизнь, к тому же, если знаешь, что ситуацию можно исправить.

Немного успокоившись, Гааль произнёс:

— Если мы начнём убивать ради своей выгоды и интереса, ребят могут настигнуть фрактации.