Тайные хроники - Сергей Калабухин

фигуры, одна по-гречески белая, другая по-индийски тёмная, поднялись с холодных камней пола и приблизились к царскому ложу.

— Великий царь, удали отсюда всех твоих слуг и гетер, — дрожащим не то от страха, не то от ярости голосом сказала белая. — Лекарю нужна полная тишина и покой, его нельзя ничем отвлекать во время твоего лечения. Прикажи охране никого не впускать сюда, пока мы не закончим.

— Что за наглость! Ты смеешь приказывать мне, царю?!

— Прости, о Великий. Но отсутствие посторонних совершенно необходимо для работы лекаря. Прошу тебя — удали всех.

— Что ж, … как тебя?

— Филипп.

— Я не забуду твою наглость, Филипп. Уходите все! И ты, Неарх, тоже. Да-да, и ты. Чего мне бояться? Раз уж ты привёл сюда этих людей, значит, уверен в их благих намерениях, а не в стремлении убить меня. Или не уверен? То-то же! Распорядись там, чтобы сюда никого не впускали, пока лекарь не закончит. И пусть найдут палача! Он мне скоро понадобится…

— Афина! — возник на экране Тимур Боев. — Скорее иди к нам.

— Неужели Лжефилипп появился?

— Да. Это — профессор Тимошкин. Он уже в спальне Александра!

— Итак, Филипп, все ушли. Что дальше?

— Сними с себя всё, Александр. Лекарь должен тебя осмотреть. Боже, куда делись твои стальные мускулы? Что это за брюхо! Зачем ты отверг мои советы?

— Как ты смеешь говорить подобное, негодяй?! И когда это ты мне что-либо советовал?

— Не кричи, Александр, а то охрана вбежит и помешает твоему лечению. Я — Филипп. Тот самый, что когда-то навещал тебя в образе твоего друга-лекаря. Это я подарил тебе когда-то кинжал, кончик которого выглядывает из-под твоей подушки, и этот перстень на твоём пальце.

— Ты — тот самый Филипп? Что-то не верится. Тому Филиппу не требовался для наших встреч посредник в виде моего друга Неарха, и камень в перстне не изменил свой цвет в твоём присутствии!

— Так ведь и я сейчас не похож на твоего друга-лекаря, не так ли? Зачем же камню менять цвет? Я помню каждое слово наших с тобой бесед, Александр. Это ли не лучшее доказательство? Можешь задать мне любой вопрос, и я отвечу. Но не лучше ли отложить все объяснения на потом? Пусть лекарь сначала сделает своё дело. Это сейчас гораздо важнее.

— Что ж, Филипп, на этот раз ты прав. Пусть лекарь делает свою работу, а я пока обдумаю, какие вопросы тебе задать. Хотя самый первый из них я задаю себе уже давно: почему ты бросил меня? Теперь, наконец, я желаю получить на него ответ из твоих уст. Приступайте же, вы, оба! Один к лечению, другой к рассказу.

— Всё очень просто, Александр. У меня тоже есть враги. Довольно могущественные. Именно они препятствуют нашим с тобой встречам. Вот почему я вынужден был воспользоваться помощью твоего друга Неарха, чтобы попасть сюда. Я пытался их отвлечь, пустив по весьма запутанному следу моего напарника, но они всё же как-то сумели… Давай отложим объяснения, Александр — наш разговор мешает лекарю.

— Но он же ничего не делает! Только водит вокруг меня руками. Хотя… Как ни странно, я уже совершенно не чувствую эту изнуряющую меня уже не первый день боль! Твой лекарь-маг?

— Это не обычный лекарь. Я нашёл его на далёком южном острове и хотел привести к тебе ещё в Индии, но так и не смог пробиться сквозь заслон моих и твоих врагов. Лекари на том острове видят людей насквозь. Им не нужны инструменты и снадобья. Они лечат руками. Сейчас пальцы лекаря войдут в твоё тело, как в воду, и очистят его от всего лишнего, что там накопилось за время твоего неумеренного пьянства и обжорства.

— Внутрь?!

— Не бойся, царь. Ты не почувствуешь боли.

— Не смей называть меня трусом! А боль меня мучит уже не один день. К тому же, если б я боялся её, то никогда не стал бы воином.

— Прости, Александр, я вовсе не хотел тебя оскорбить. Конечно, ты не трус и не неженка. Но кто из нас останется спокойным, видя, как чужие руки погружаются в наше тело и копаются в нём, как в воинской котомке? Я просто хотел тебя предупредить…

— Я понял. Что бормочет этот дикарь?

— Лекарь говорит, что в твоих почках, печени и других органах скопилось много камней и песка. Они разрывают тебя, пытаясь выйти наружу. Если их не удалить немедленно, ты вскоре умрёшь в великих муках.

— Так пусть скорее приступает к чистке…

— Да, это — Алексей Тимошкин. Молодцы, мальчики! Как мы его возьмём?

— Не волнуйся, Афина! Всё учтено. Костя уже там…

— Александр, муж мой, с тобой всё в порядке? Почему охрана не пускает меня к тебе? — неожиданно раздался из-за приоткрывшихся дверей пронзительный женский голос.

— Роксана? — удивлённо откликнулся царь. — Что тебе надо? Что-нибудь с нашим ребёнком?

— Со мной всё в порядке. С ребёнком тоже. Он уже начал шевелиться в моём животике. Я хочу, чтобы ты это увидел.

— Я сейчас занят, дорогая. У меня врач. Я сам приду к тебе позже.

— Ты обманываешь меня! Изменник! Я знаю: с тобой сейчас эта противная Статира, а не врач!

— Что ты выдумываешь, Роксана? Успокойся, тебе вредно волноваться…

— Пустите меня! Убери свои грязные лапы, Неарх! Я войду и выкину эту персидскую шлюху из постели моего мужа! Прочь все! А ты кто такой? Что это? Кровь! На помощь! Охрана! Вашего царя потрошат, как овцу, а вы…

— Итак, всё кончено… — с горечью произнесла Афина.

— Да, — уныло кивнул Костя Шеев. — Профессор Тимошкин мёртв. Охрана, ворвавшаяся в спальню на крик Роксаны, покрошила его и хилера на куски. Александр тоже мёртв. Когда воины попытались оттащить от царя заколотого сразу несколькими мечами хилера, руки лекаря, сжавшиеся в смертной судороге, вырвали из тела Александра почку, которую он в тот момент чистил. Всё ж таки Александр был великим человеком! Даже умирая, он успел остановить охранников от убийства Неарха, заявив, что тот ни в чём не виновен и действовал по его приказу.

— Значит, мы потеряли и профессора Тимошкина, и его открытие. Кого из вас назначить козлом отпущения? — Павлова выразительно посмотрела на Шеева.

— Кто ж знал, Афина, что так получится? — пришёл на помощь другу Боев. — Мы просто хотели прервать контакт профессора с Александром, сыграв на ревности Роксаны. Ведь нашей задачей являлось в первую очередь именно это? Костя не мог знать, что этот лекарь — хилер, и что вместо каких-нибудь чудо-порошков он пустит в дело