Запретный плод - Эмма Холли

– Нет, – коротко ответила девушка, опустив глаза.

Как объяснить виконту внезапный отъезд подруги? Перед глазами до сих пор стояла картина объятий на конюшне, и Флоренс решила промолчать. Едва Мэри собрала вещи, прибежала Лиззи, чтобы рассказать новости. Оказывается, выкрикивала она возбужденно, мисс Вэнс пыталась соблазнить графа – прислуга всегда в курсе происходящего в доме – и тот отослал ее в Лондон от греха подальше! Узнав, в чем дело, Флоренс не испытала ни малейшего сожаления по поводу отъезда Мэри. Наоборот, только жгучую радость, так что пришлось сдерживать себя, чтобы служанка ни о чем не догадалась.

Но виконт не должен знать о ее чувствах. Несчастный Фред и без того измучен недугом, да еще она, Флоренс, неподобающим для леди образом влюбилась в его брата!

Фред потянулся рукой к ее щеке и нежно погладил.

– Ну и ладно! Можешь мне не рассказывать, что произошло. Я и так могу догадаться. Эта девушка весьма настойчива в достижении своих целей. Удивляюсь, как это Эдвард вообще се пригласил. Ему стоило сначала хорошенько подумать. Надеюсь, тебя не расстроил отъезд подруги и учительницы?

– Я... все в порядке, поверь. – Она накрыла рукой его ладонь, лежавшую на колене. Лицо ее запылало румянцем.

– Что-то не так, Флоренс? – Глаза Фреда выдавали его беспокойство, хотя он и пытался скрыть это под благодушной улыбкой. – Что тебя волнует?

Девушка потеребила ворот его расстегнутой рубашки, подбирая слова.

– Ты не будешь... ты не будешь против, если я тебя поцелую?

– Э-э? Поцелуешь? – Глаза Фредди странно блеснули. – Нет-нет, я не буду против. Но...

Флоренс наклонилась к нему, заставив замолчать, – больше всего она страшилась, что он начнет рассуждать о девичьей скромности и о ее отце-викарии, который точно не одобрил бы подобного поведения. Опустив руку на велюровую спинку кресла за головой Фреда, Флоренс потянулась к его губам. Глаза у него стали очень синими и как будто испуганными, но он не проронил ни слова.

Его губы оказались нежными и мягкими, и Флоренс почувствовала себя смелее. Она заставила себя целовать Фреда, и он постепенно стал отвечать па ее осторожные поцелуи, взяв инициативу на себя.

– Флоренс, – прошептал он.

Почему-то ей тотчас вспомнилось, как Мэри быстро и страстно покрывала поцелуями тело Эдварда. Разозлившись на себя, она сильнее приоткрыла рот, коснувшись языка Фреда своим. С губ Фреда слетел стон, похожий на вздох. Его поцелуй был куда более опытным, более умелым, чем поцелуй Флоренс. Он притянул ее к себе, усадив на здоровую ногу, так бережно, словно она была драгоценной статуэткой и он боялся ее раздавить.

Нет, конечно, с ним все было по-другому – не было той странной пустоты в голове, и жар не охватывал все тело. Но прикосновения Фреда были такими нежными и бережными, что Флоренс перестала бояться. Она обвила его шею руками, прижимаясь теснее, и позволила приподнять себя чуть выше. Фред пробежал пальцами по ее шее, словно удивляясь ее изящному изгибу, проследил линии ключиц. Это придало ей уверенности, и девушка скользнула рукой под его рубашку, нашла маленький упругий сосок и чуть сжала.

Тело Фреда словно окаменело на мгновение, а затем он отстранился. На его лице не было и следа того возбуждения, какое царило на лице Эдварда от ласк Мэри, – только странное спокойствие и улыбка.

«Что ж, мне далеко до Мэри Вэнс», – подумала Флоренс расстроенно.

– Прости, – виновато прошептала она. – Я, наверное, очень неловкая и не знаю, как себя вести, чтобы... ну...

Фред улыбнулся мягко, сняв ее руку со своего плеча, и поцеловал в ладонь. От этого Флоренс стало еще больше не по себе, словно она в чем-то провинилась.

– Дело не в твоей неопытности, милая. Просто я думаю, ты немного торопишь события. Наша игра могла бы завести нас очень далеко, а девушка может потерять свою честь лишь однажды. Что бы сказал твой отец, узнай он, что я воспользовался твоей неопытностью еще до свадьбы?

– О Боже, я так и знала, что ты это скажешь!

– Вот видишь! Если ты думала об этом, значит, была не слишком в себе уверена. – Фредди ласково убрал локон с ее лба. – Подожди чуть-чуть, пять месяцев пролетят незаметно.

«Только не для меня, – с тоской подумала Флоренс. – За пять месяцев может столько всего случиться!»

Она прижалась к Фреду, укрыв лицо на его плече, чуть не плача от отчаяния.

Самое страшное – то, что ни ее ласки, ни поцелуй не заставили жениха возжелать ее. Та часть тела, которая должна была откликнуться на ее прикосновения, не увеличилась и не уперлась ей в ягодицу, как она того ждала. Лицо Фреда было спокойным и отстраненным, сердце под ее ладонями не стучало часто и неровно. Фред даже теперь оставался тем, кем был всегда, – джентльменом до кончиков пальцев.

Остался бы он джентльменом, когда бы узнал, что его суженая далеко не так невинна, как он о ней думает?

Предложение Ипатии посетить ее старых друзей оказалось как нельзя более кстати. Флоренс, чувствовавшая себя убитой после неудачи с женихом, радостно согласилась.

Герцогиня явно беспокоилась по поводу визита. Она беспрерывно поправляла прическу и ухитрилась несколько раз потерять в собственной комнате трость, с которой не расставалась. В экипаже она приоткрыла окошко и взволнованно разглядывала проплывающие мимо улицы. Когда она вздохнула в четвертый раз, Флоренс не выдержала:

– Вы явно обеспокоены, тетя. В чем дело?

– В дорогих сердцу воспоминаниях твоей старой тетушки, дитя мое, – улыбнулась Ипатия, обернувшись к ней. – Когда ты достигнешь моих лет, ты тоже будешь иметь сомнительное удовольствие перетрясать их перед встречей с подругой юности.

– О, вам незачем прикидываться старой, тетя, – засмеялась девушка.

– Дело не в годах, дорогая. – Ответный смех герцогини был вполне довольным. – Дело в грузе воспоминаний. У одних и в молодости их целый неподъемный воз, а иным до самой смерти столько не скопить. Самая великая драгоценность, какую мне дал Бог, – это друзья детства. Никто, кроме них, не знает меня так хорошо, и никто не прощал мне столь многого.

Экипаж, свернув на узкую тесную улочку, покатился вдоль ряда невысоких домов. Их каменные стены словно сжимали дорогу с двух сторон, и лишь изредка вереница домов прерывалась, уступая место кряжистым деревьям и лучам летнего солнца. Дом, перед которым они остановились, отличался от других – передняя стена была покрыта белой известкой в прожилках деревянных перекрытий. Свежая солома на крыше была светлой и чистой. Само здание было немногим больше дома викария, в котором провела детство Флоренс.

Через калитку женщины прошли в небольшой сад. Хорошо утоптанная земляная дорожка вела прямо к дому, не делая ни одного легкомысленного изгиба. Даже оранжевые бархатцы, окаймлявшие ее, казалось, росли в строгом порядке, как игрушечные солдатики. Эта подчеркнутая аккуратность заставила Флоренс улыбнуться.