Я тебя (не)отпущу - Галина Милоградская

тихо прикрыл за ней дверь. Замялся отчего-то, подходя ближе, и вдруг вытащил из-под жилета примятый букетик жёлтых полевых цветов.

— Прости, они, наверное… — неуверенно начал он, но Асами перебила:

— Прекрасные.

Протянула руку, коснувшись его пальцев, забрала букет и зарылась в цветы. Отняв цветы от лица, повела носом и оглушительно чихнула. Изаму улыбнулся, двумя пальцами стряхивая пыльцу с её кожи. Поставил цветы в стакан с водой, стоявший на тумбочке, и, сбросив сандалии, улегся рядом, растянулся, просовывая руку под её голову.

— Не против? — спросил, улыбаясь, но Асами почувствовала настороженную тревогу, покачала головой и тут же потёрлась о его шею, жалея, что не может стянуть маску и просто любоваться его открытым лицом. Открытым только ей.

— Надоело лежать на спине, — пожаловалась она. — Такое чувство, что она одеревенела.

— Когда тебя выпишут, отправлю на горячие источники. Помнишь: массаж, коктейли, вкусная еда…

— Только если ты будешь рядом, — серьёзно сказала Асами, ловя его взгляд. Из глаз брызнули лучики-морщинки, Изаму потёрся носом о её нос и прошептал:

— Я постараюсь.

Его свободная рука осторожно легла поверх одеяла на её живот, тёплое дыхание согревало шею. Асами было тепло, уютно и… надёжно. Она накрыла его руку, переплела пальцы ставшим таким привычным жестом. Поднесла к губам, жалея, что не может поцеловать костяшки, затянутые чёрной кожей митенок. Прижала к щеке и ласково потёрлась, прикрывая глаза.

— Прости, — прошелестела еле слышно. — Прости, что, пусть невольно, но так напугала. Даже представлять не хочу, что ты…

— Т-ш-ш, — его пальцы накрыли губы. — Не надо об этом. Главное, что теперь всё будет хорошо.

— Звучит как девиз, — улыбнулась Асами, поцеловав кончики его пальцев. — Наш девиз.

Изаму не ответил, только дрогнули пальцы, обведя контур её губ. Тяжело вздохнув, он снова вернул руку на живот, осторожно повёл по нему, заводя руку дальше, к талии, и придвинулся ближе.

— Как думаешь, что будут говорить, если увидят главу деревни лежащим так? — хитро спросила Асами, прислоняясь виском к его лбу.

— Ничего не скажут, — шепнул в ухо Изаму. — У двери стоят двое охранников. Только Каэдэ сможет пройти мимо них. А что? — Он чуть приподнялся на локте. — Переживаешь за мою репутацию? Она и так уже разлетелась в клочья.

— Разве? — Асами смутилась, нахмурилась, прикусив губу.

— Главы тоже люди. С эмоциями и чувствами. И тоже имеют право любить свою семью, — спокойно ответил Изаму. У Асами от этих слов перехватило дыхание. Любить свою семью. Так просто, обыденно прозвучали слова, которые ни один из них не смог бы произнести ещё несколько дней назад.

Солнце постепенно клонилось к закату. Они тихо разговаривали обо всём и ни о чём, перескакивая с темы на тему, замолкая, дыша в унисон. Несколько раз Асами пыталась воззвать к голосу совести и отправить Изаму домой, но каждый раз, когда он отказывался, она ликовала. Не могла заставить себя оторваться от него. Не могла заставить себя перестать чувствовать его тепло. Изаму, явно понимая, просто целовал в висок, бормотал что-то о пустом доме и только крепче обнимал.

Покой. Счастье. Абсолютная целостность. Асами хотелось подобрать слова к этим эмоциям, но она терялась, просто терлась носом о его шею, слушала дыхание и стук сердца и счастливо вздыхала. Как можно быть настолько настоящим, настолько реальным — будто вся жизнь до этого была просто закрыта мутным стеклом, а сейчас его убрали от глаз, и мир заиграл яркими красками.

— Я люблю тебя, — прошептала она, когда солнце окончательно скрылось, погружая палату в темноту. Как зверь, она вошла на мягких лапах и укрыла пушистым одеялом, собирая воединодоипосле. Изаму рвано вздохнул куда-то под её ухом и провёл кончиками пальцев по линии челюсти, очерчивая её контур.

— Я не знаю, можно ли назвать чувство, которое я испытываю к тебе, любовью, — прошептал он. Почувствовал, как Асами напряглась, и едва заметно усмехнулся. — Можно ли любить воздух? Или солнечный свет? Или воду? Они просто есть, но без них ты умрёшь. — Привстав на локте, Изаму пристально посмотрел на Асами. — Я не знаю, люблю ли я тебя, — повторил серьёзно, — потому что ты — часть моей жизни. Самая главная её часть.

Губы Асами дрогнули. Она осторожно сняла маску, мазнула по щеке пальцами, задержалась на губах.

— Поцелуй меня, — выдохнула, задыхаясь от счастья. И в следующую секунду задохнулась от нежности, с которой он коснулся её.

— Так я и знала, свет никто не включал. Изаму! — Каэдэ ворвалась, как вихрь, щёлкнув выключателем. — Я тебя домой выгоню, поставлю барьеры на палату и заставлю ломиться в них, чтобы вся деревня видела!

— Каэдэ-сама, — вымученно улыбнулся Изаму, натягивая маску обратно и поворачиваясь. — Вы знаете, что вас, порой, слишком много!

— Было бы мало, пришлось бы выделять деньги на семейные палаты, — огрызнулась Каэдэ, глядя, как он садится и обречённо вздыхает. — Такие, знаешь, с двуспальными кроватями. И тогда больница превратилась бы в гостиницу для парочек, жаждущих по-быстрому перепихнуться! — Заметив, как потяжелел взгляд Изаму, она смягчилась. Фыркнула и достала бенто. — Не ел, небось, весь день.

Асами пристыжённо ахнула. О чём она только думала? Сама от питательных капельниц едва не лопается, а он голодный! Виновато сжав его пальцы, она открыла было рот, чтобы извиниться, но слабое пожатие в ответ заставило замолчать.

— Спасибо, — коротко ответил Изаму, принимая коробочку и отворачиваясь, чтобы поесть.

— Да ладно, что я там не видела, — мягко проворчала Каэдэ и подошла к Асами. — Ты как?

— Отлично! — с готовностью откликнулась та.

— Ну да, — ехидно сказала Каэдэ, косясь на евшего Изаму. — Рядом с таким мужем никакой лекарь не нужен.

Изаму лишь пожал плечами, пережевывая рис. Не чувствовал голода, пока не пришла Каэдэ. Вообще не чувствовал ничего, кроме обжигающего душу счастья. Если бы мог — забрал бы Асами, унёс на другой конец света, и там… Что потом — представлялось смутно. Что-то светлое, розовое, принадлежащее только им двоим.

— Выпишу в понедельник, — пригрозила Каэдэ. — И только попробуй куда-нибудь исчезнуть из палаты, — быстрый взгляд на Изаму. — Тебе надо восстановиться. А потом, — она вдруг хитро улыбнулась, — подниму вопрос о предоставлении отпуска. Для главы. Думаю, дня три-четыре смогу