Негодная певица и некромант за клавесином - Мстислава Черная

конверт, я ожидаю увидеть обещанное Азирир Ра приглашение от Гавора Блайда, но мне пишет некий Колин Мерс и… Он серьёзно? Зачем он пишет мне, что “костянка” — это кара богов за кражу магии? Хотя… с “костянкой” на мой дилетантский взгляд, действительно не всё в порядке. Резкое повышение “живого” магического фона никак не могло повлиять на древние кости.

Должна ли я ответить? Не хочу, просто не хочу. Я оставляю письмо открыто лежать на столе — пусть Дан потом разбирается, если посчитает нужным. В смысле, я предупрежу, что странный человек может начать создавать проблемы — кто знает, что у него в голове? Сегодня письмо написал, а завтра придёт на крыльцо.

— Дан…? — спрашиваю я у горничной.

— Я немедленно доложу господину, — кланяется она.

Я перечитываю письмо Селестры.

Насколько я знаю, аванс… А не знаю я. Я только помню, что папа, когда платил некроманту, внёс треть суммы.

Если представить, что Селестра внесла треть. Десятая часть от полной суммый…

Я богата!

Эм…

А на аренду зала хватит?

Я убираю её письмо в конверт, выхожу в коридор.

Горничная как раз возвращается.

— Дан готов меня увидеть? — уточняю я нетерпеливо.

— Да, госпожа. Господин примет вас в своём рабочем кабинете. Прошу за мной.

Его кабинет всего лишь в конце коридоре. Так близко… У меня совершенно неуместно сердце начинает биться чаще. Я вспоминаю, что Дан сказал — между ними ничего не может быть. И если я позволю ему увидеть, что я отвлекаюсь на эмоции… Кровь как на ло приливает к щекам, а ещё у горничной слишком пристальный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Мне не в чем упрекнуть служанку, но я кожей ощущаю её неотступное внимание.

Постучавшись, я дожидаюсь ответа и вхожу.

— Карин? — Дан сидит за рабочим столом.

Очевидно, что он работал, но сейчас на столешнице нет ничего, только писчие принадлежности аккуратно стоят в модной стеклянной подставке. Дан занимался чем-то таким, что мне не стоит видеть? Его дело.

— Я… — неловко говорить, но я же именно за этим пришла. — получила аванс.

Да уж, объяснила так объяснила, верх красноречия.

Дан выгибает бровь.

— Серьёзно?

— Да, можешь сказать всё, что думаешь о том, что я взяла заказ до того. как освоила хоть что-то… — начинаю тараторить я.

— Зачем говорить, когда ты сама знаешь? Я поражаюсь тебе, Карин.

— Гонорар твой. Почти…

— Карин, в этот раз умение выхватывать в правилах лазейки тебя подвело. Ты берёшь заведомо невыполнимый для тебя контракт.

— Не имею права?

— Имеешь, конечно. Но есть нюанс. Если я, как твой наставник, не одобряю заказ, ты должна предоставить мне финансовые гарантии.

— То есть?

Дан вытаскивает из верхнего ящика стола лист бумаги, берёт стило:

— Какой именно заказ ты приняла?

Я, не доверяя памяти, зачитываю, опускаю только имена. Дан кивает и что-то записывает на листе, а затем протягивает мне бумагу:

— Это сумма, которую бы я взял за эту работу. Ты можешь принять заказ и я выполню его за тебя, если ты гарантируешь выплатить мне именно столько и ни грошом меньше.

— Ага…

Забрав бумагу, я выхожу из кабинета.

Если предположить, что Селестра Панвиль авансом выплатила треть, то мой итоговый гонорар выше названной Даном суммы. Если же предположить, что аванс — это половина моего гонорара, то… всё равно получается больше!

Надо успеть обменяться письмами, и вечером отправляемся на дело.

Я заплачу Дану больше, чем он потребовал, и всё равно останусь в плюсе — представляю, как вытянется его лицо.

Глава 45

—  Марк…

Мой помощник, моё золото и просто самый талантливый мальчишка на свете, выныривает невесть откуда, стоило мне его позвать. Я подмигиваю:

—  Дан согласился.

—  Ха…?

Аванс внесён. Мне остаётся обменяться с Селестрой письмами, утверждая окончательный гонорар. И, как только я получу её подтверждение, можно ехать на кладбище.

Пока Марк отнесёт письмо на почту, пока дождётся ответ… Отдав ему конверт, я спускаюсь в зал для магических тренировок. За тяжёлой дверью меня встречает пустая комната. Пол, стены и потолок обшиты чёрно-белой “шахматной” плиткой. Дверь изнутри —  тоже. Неуютно… Но я же хочу практиковаться? Даже дома, чтобы опробовать новое заклинание, я тайком пробиралась в подвал, уже потом, убедившись, что не натворю бед, я продолжала в своей комнате.

Я мысленно следую по линиям, который начертил Дан. Вроде бы всё понятно, заклинание несложное, только с подвохом, потому что его не получится запустить, как тот же светлячок, его нужно контролировать. 

Так, а на чём пробовать? При себе у меня остались только чистовики с песнями. Я опускаю листы на пол, прохожу вперёд. Мне надо заставить их перелететь ко мне в руки, и не обязательно тащить всю стопку целиком, достаточно подхватывать и перемещать по одному, что я и пытаюсь сделать. Сверившись со схемой, я прикрываю глаза и формирую энергетическую структуру заклинания.

Эмоции будто сами собой успокаиваются, я сосредотачиваюсь на работе. Как только контур энергетической структуры замыкается, я направляю силу.

Обычно я вливала самую малость, проверяла, что будет и только тогда пробовала добавить больше, затем ещё больше. Но зал ведь рассчитан на эксперименты? Я вливаю столько, сколько я бы потратила на хороший яркий светлячок.

С ладоней срывается порыв чего-то незримого.

Листы бумаги взвиваются в воздух.

—  Как твой наставник, Карин… —  Дан входит без стука. А, возможно, я просто пропустила стук мимо ушей.

Вместо того, чтобы прилететь ко мне, листы летят прочь и по стечению обстоятельств —  Дану в лицо.

Он отмахивается и листы оседают на пол.

Дан ловит один, пробегает глазами:

—  Ваше творчество…

—  Моё, —  киваю я.

—  Вы отпустили контроль над заклинанием.

—  Да, —  от неожиданности. Но это не оправдание, потому что маг должен контролировать себя, а не теряться от любого шороха.

Дан отпускает пойманный лист, позволяет ему соскользнуть на пол.

Я слежу за бумагой взглядом.

—  Пробуй ещё раз, Карин. Согласен, заклинание сложное, но очень полезное.

—  А если я напитаю заклинание избыточно? —  лучше уточнить, чем проверять самой.

—  Ничего не случится, —  улыбается Дан.  —  Для этого здесь я. Смелее.

Приятно…

Повторить энергетическую структуру не составляет труда. Я вливаю чуть больше силы и останавливаюсь —  я приблизительно понимаю, сколько нужно, чтобы поднять листы.

Незримый порыв срывается с руки и цепляет не только лист бумаги, но и брючину  Дана.