Кремлевское дело Бешеного - Виктор Доценко

— Ваши люди ведут за ним наблюдение, покушаются на его жизнь, что, вполне естественно, нам не нравится. Возможно, если вы уточните, что является причиной столь пристального к нему внимания, мы могли бы найти такое разумное решение проблемы, которое в конце концов всех нас устроило.

Несмотря на свой богатый опыт разведчика, Шлезингер уже давно жил по другим законам: теперь он уважал только силу и принял вежливый тон так называемого юриста за проявление слабости пришедших и даже не спросил у них, кто они такие, что было его главной ошибкой. Он подумал, что Сергей испугался за свою жизнь и готов пойти на любые уступки. А поскольку и Скворцов, и Калошин в один голос твердили Шлезингеру о каких-то бумагах, из-за которых они объявили охоту на Мануйлова, Людвиг Генрихович рассудил, что можно добыть те самые бумаги, не прилагая особых усилий: надо только еще немного надавить на пришельцев, и всех делов-то…

А с непонятно как выжившим Мануйловым Шлезингер решил разобраться несколько позже, после того как тот сам принесет ему на блюдечке с голубой каемочкой столь нужные его шефам документы.

— Ваш приятель или партнер, как вы говорите, сунул свой нос туда, куда его никто не просил, — сказал Шлезингер, — ив его руках оказались бумаги, которые ему не принадлежат, и если он отдаст их нам, то значительно облегчит свою дальнейшую судьбу.

— Эти бумаги мне очень дорого достались, — сдерживая изо всех сил нарастающую в нем злость, произнес Савелий, — дайте мне за них компенсацию, и вы их получите.

— Что ж, это вполне разумное предложение. — Шлезингер расценил реплику Говоркова по-своему: парень, хоть и напуган до чертиков, уже не упирается и только для вида пытается поторговаться. Стоит еще надавить чуть-чуть, и из него можно будет веревки вить. — И сколько же ты хочешь? — спросил он для порядка.

— Сто, — не моргнув глазом, спокойно, ответил Савелий и после небольшой паузы добавил: — миллионов… — еще после паузы пояснил: — долларов… — причем произнес он это таким тоном, словно речь шла о каких-то копейках.

Ростовский бросил на Савелия быстрый удивленный взгляд: ого, оказывается, у его приятеля есть секреты, которые можно продать за такие деньги!

— А ты не так прост, как кажешься, — одобрительно сказал Шлезингер, уже совсем по-другому взглянув, на Савелия, как же он опростоволосился: этот парень, оказывается, даже и не думал сдаваться. — Конечно, о сумме, которую ты назвал, и говорить-то смешно. — Ему все еще казалось, что он сможет без особого труда усмирить этого наглого незнакомца. — Но саму цену, реальную, не взятую с потолка, я думаю, обсудить можно. Сейчас, минутку… — Шлезингер набрал на телефоне номер и сказал в трубку: — Семен Макарович, тут этот ко мне пришел… ну, с документами который — Мануйлов… Да, сам пришел, с друзьями… Нет, совсем наоборот: хочет продать документы… Да… Сколько мы можем за них заплатить?

Шлезингер с минуту слушал невидимого Семена Макаровича, затем положил трубку и объявил:

— Ну вот и договорились! — Он радостно потер ладонями. — Значит, так, двадцать тысяч баксов сейчас и пятьдесят, когда принесешь документы. И считай, что тебе повезло, парень: мы бы и без денег все с тебя сами получили.

Тут уж Савелий не выдержал.

— Хрен вы их получите! — выдохнул он, показав Шлезингеру жест, который во всех странах понятен и без слов. — Что-то твой Скворцов дешево оценил себя и своих подельников. Нет, так мы не договоримся… Пошли отсюда, ребята! — Савелий сделал вид, что уходит.

— Стоять! — закричал Шлезингер, делая знак своим людям, чтобы они задержали незваных гостей.

Для Савелия и его друзей эта команда послужила сигналом к началу активных действий: Бешеный, больше не скрывая злости, коротко развернулся и заехал ближайшему к нему охраннику пяткой в челюсть. От удара тот отлетел на бегущего к Савелию своего коллегу. Они кубарем полетели на покрытый ковролином пол, но тут же вскочили, и напрасно, так как их встретил двумя ударами Гапур. Несмотря на свой небольшой рост, он резкими и четкими ударами ребром ладони в шею, под подбородком, вырубил их, и, по всей вероятности, надолго.

В свою очередь Ростовский уже вломил пару смачных ударов кулаком в здоровую рожу охранника, стоящего возле него. Оставшиеся на ногах двое громил из «Гаранта» приняли боевые стойки, прикрывая своего шефа, и попытались вытащить пистолеты. Но Ростовский оказался проворнее: отбросив от себя охранника, он выхватил из-за пояса «беретту» и направил ствол на Шлезингера. Гапур тоже взял под прицел одного из стоящих возле него телохранителей. На второго телохранителя Савелий навел свой «стечкин».

— Скажи своим «быкам», чтобы остыли и побросали на пол свои «пукалки», — приказал Андрей, обращаясь к Шлезингеру.

Те переглянулись между собой и вопросительно взглянули на своего шефа.

— Ну! — крикнул Ростовский, передергивая затвор.

— Делайте, что он говорит, — испуганно отдал команду Шлезингер, не сводя глаз с направленного на него оружия.

— Только без глупостей! — напомнил Гапур. Те нехотя подчинились.

— Ну что, берем эту сволочь? — спросил Ростовский у Савелия, который, не выпуская из виду «своего» охранника, внимательно наблюдал за всем, что происходит вокруг, и, заметив, что один из лежащих охранников зашевелился на полу, резким ударом ногой вновь «успокоил» его.

— Зачем? — пожал плечами Савелий. — Этот старый пердун уже и так все выложил, что мне требовалось. Так что он для получения информации нам больше не нужен!

— Так что, пристрелить эту мразь? — спокойно спросил Ростовский, кивнув в сторону дрожащего от ужаса Шлезингера.

— Не стоит руки пачкать об эту гниду, он и так свое получит, — брезгливо ответил Савелий и добавил: — Но за совершенное зло нужно платить. — Он подошел к хозяину кабинета и сунул ему в нос ствол «стечкина». — Мои разбитые «Жигули», не подлежащие восстановлению, стоят штуки три…

— Пять! — поправил Ростовский.

— Пять штук баксов, — согласился Савелий. — Моральный и физический ущерб, причиненный моему другу, — семь…

— Десять! — вновь поправил Ростовский.

— Десять штук баксов. Итого…

— Погоди, — остановил Гапур, — наши ребята тоже не просто так время теряли: каждому по штуке!

— Извини, упустил, — улыбнулся Савелий. — Итого двадцать пять штук!

— Хорошо, согласен! — кивнул Шлезингер. — Приходите завтра с утра и все получите!

— Ты что, пес облезлый, шутить с нами вздумал? — разозлился Ростовский и съездил ему по лицу ладонью наотмашь. Удар был не сильным, но точным: из носа обильно потекла кровь. — Сейчас, сию минуту гони капусту, или твои мозги запачкают твой богатый костюм! Ты все понял?

— Да где же я возьму такую сумму: нужно в банк ехать! — захныкал тот.

— Считаю до трех. — Гапур наставил своего «Макарова» на одного из двух телохранителей: ему показалось, что тот как-то странно посмотрел на шефа. — Сначала кокну его, потом второго, потом тебя самого! Раз…

— Шеф, отдай ему деньги: отработаю! — взмолился тот, кто был объявлен первым.

— Ладно, — Шлезингер так взглянул на бедного парня, что тот зябко поежился, — ключ у меня в нагрудном кармане, сейф — за картиной, позади меня.

Когда сейф был открыт, Гапур даже присвистнул от удивления:

— Вот сучка: ствол у морды, сейф забит под завязку, а он экономит!

— Жадность фраера сгубила! — заметил Ростовский. — Все заберем: за моральный ущерб и вранье!

— Нет, — возразил Савелий, — мы не грабить пришли, а восстановить справедливость!

— Он прав, братишка! — Поддержал его Гапур. — Двадцать пять штук. — Он взял две банковские упаковки по десять тысяч, а третью разделил пополам на глаз и рассудительно добавил: — Именно столько ты бы потерял, если бы не стал ловчить. Думаю, справедливо будет наказать именно за ложь, — Гапур взглянул на Савелия.

— Согласен, — пожал плечами Бешеный.

— Видишь, сучья морда, мы могли все забрать, а здесь тысяч сто пятьдесят. Уверен, что ты именно так бы и сделал, окажись на нашем месте. — Гапур укоризненно покачал головой. — Но мы — не ты, и потому за твою ложь еще двадцать пять штук. — Он повернулся к телохранителям: — Так всем и скажите, что эти двадцать пять штук баксов потеряны вашей фирмой из-за жадности вашего шефа! Ну что, пошли?

— Погоди-ка! — возразил Ростовский. — Сначала сделаем одну штуковину… Эй, ты, — прикрикнул он на притихшего под дулом пистолета Шлезингера, — если не хочешь подохнуть, скажи своим холуям, чтобы они надели друг другу браслеты! Всем: и лежащим, и стоящим! Если на счет три этого не произойдет, я не стану беречь стены твоего роскошного кабинета и вгоню в твою репу несколько порций свинца. Считаю! Раз…

— Надевайте наручники! — истерично прошипел совершенно раздавленный Шлезингер.

Охранники сняли с поясов висевшие на них наручники и стали надевать их друг другу. Последнему застегнул за спиной наручники сам шеф «Гаранта».