Хозяйка ранчо - Джекки Мерритт

Он откинулся в кресле, не в силах больше сдерживать свою радость. Их всегда что-то тянуло друг к другу: страсть, восхищение, уважение. Однако Клео поняла это только сейчас, а может быть, призналась в этом сама себе. Но что же произошло, гадал Чанс, почему она так резко изменила свое мнение?

— А ты знаешь, как ты красива? — нежно глядя на Клео, спросил он.

По телу Клео пробежала легкая дрожь, и она снова опустила глаза.

— Не преувеличивай, пожалуйста, — ответила она, разглядывая свои руки. — Я вовсе не красива.

Он покачал головой, ошеломленный тем, насколько она плохо представляет силу собственной красоты.

— Почему я должен соглашаться с тобой, если считаю иначе?

— Я… не знаю. Право, не знаю. — Она мельком взглянула на него. — Я слишком мало общаюсь с мужчинами.

«Да, если не считать Джейка, отца Рози», — подумал Чанс. Глупо было ревновать ее к Джейку, но он ревновал. Ведь Джейк был ее единственным мужчиной. Если бы у Клео были после него другие, Джейк не играл бы никакой роли в их отношениях. Она давно уже не любила этого человека, все осталось в прошлом и не казалось чем-то реальным. Однако связь Клео и Джейка, сколько бы она ни длилась и как бы давно ни кончилась, имела вполне реальные последствия, влиявшие на нее до сих пор. Слишком болезненный удар нанес ей Джейк. Чанс ясно представлял, какой красивой в своем предощущении любви была Клео в то время. Как доверчиво раскрыта для всего мира. Джейк принадлежал к тому наихудшему сорту людей, что готовы в любую минуту нарушить святые клятвы, преступить через священные узы ради собственного удовольствия! Клео вряд ли была его единственной жертвой…

Сейчас перед ним сидела другая Клео, другая, но та, которую он знал и любил. Любил! И мечтал разделить с ней все, что готовило ему будущее.

Он поднялся с кресла, подошел к ней и протянул ей руку. Клео молча наблюдала за ним. Взволнованно провела языком по губам. Затем робко вложила свою руку в его ладонь, подняла голову, и их взгляды встретились.

Слова любви переполняли Чанса, но он продолжал молчать. Клео сегодня была не такой, как обычно, но что скрывалось у нее за этими внешними изменениями, что лежало у нее на душе? Он ощущал глубоко его волновавшую, но слишком необычную для Клео теплоту, исходившую от нее, какую-то особую восхитительную нежность. Как хотелось ему поверить своим ощущениям, которые убеждали его в том, что эти перемены — не обман его чувств, не игра с ее стороны и не минутный порыв. Слишком долго ему приходилось видеть обратное, и сомнения подточили его веру, заставили вести себя более осторожно, выказывать больше благоразумия. Ему необходимо было выяснить, что же привело ее сюда, какие чувства испытывала Клео на самом деле, — только тогда он смог бы заговорить с ней о будущем.

Он потянул ее за руку, мягко, оставляя возможность отступить, если она будет сопротивляться. В голове Клео промелькнула мысль, что она могла бы сейчас выдернуть руку, снова оттолкнуть его своим «нет» и все же остаться на ранчо, продолжать работать, словно ничего и не произошло. Рози была бы счастлива, что ей не придется разлучаться со своими любимцами. Клео тоже вздохнула бы свободнее, разобрала бы уже упакованные коробки и выбросила, чтобы ничто не напоминало об этих безумных днях.

Разговор с Чансом на этот раз зашел дальше, чем когда-либо до сих пор, но та определенность, ясность, которой она подсознательно ожидала от него, так и не появилась. Она еще раз убедилась в том, что Чанс рад бы был продолжить их отношения, и это странным образом вернуло ей спокойствие и уверенность в себе.

Она тоже хотела быть с ним. Чанс заставил пробудиться спавшие в ней до этого эмоции и инстинкты. Он был прав, когда говорил, что разрушил те стены, которые она сама воздвигла вокруг своего сердца, вокруг собственных чувств. Ему удалось то, что не смог ни один из тех, с кем Клео сталкивалась раньше, — ему удалось доказать, что она женщина!

Пристально глядя ему в глаза, Клео жаждала любви. Но он молчал, а у нее завести такой разговор не хватало смелости.

Но одно было ясно и без слов: между ними существовало нечто совершенно особенное, необходимое обоим, как воздух и вода.

Не отрывая взгляда от Чанса, Клео встала. Глаза стоявшего перед ней любимого человека становились все темнее, глубже. Он продолжал медленно тянуть ее за руку к себе. Когда тела их соприкоснулись, она прислонилась щекой к его груди. Его руки сомкнулись вокруг нее, и она наконец расслабилась, блаженно вздохнув. Это был вздох ее согласия.

Чанс услышал его и понял, что он означает. И даже прикрыл глаза, чтобы до конца насладиться этим мигом, ощутить столь долгожданную, казавшуюся почти немыслимой совсем недавно близость. Никогда еще не было в их отношениях такой гармонии: он стал частью Клео, точно так же, как она — его продолжением. От подобного ощущения захватывало дух. Ему не доводилось ни разу слышать от мужчин, чтобы хоть кто-нибудь из них чувствовал себя с женщиной единым целым!

Он хотел спросить, чувствует ли она то же самое, но руки ее уже обхватили его талию, она всем телом прижалась к нему — и все мысли сразу исчезли. Мышцы напряглись. Кровь застучала в висках. С Клео он хотел играть в честную игру, но для полной откровенности ему еще не хватало уверенности. Требовалось время.

Но уже родилось ясное и радостное ощущение физической общности, чувственно-плотской гармонии. Пульсирующая кровь отдавалась гулом в ушах, разнося по всему телу ритм биения сердца. Движения тела Клео, казалось, были подчинены тому же ритму.

Чанс, приподняв лицо Клео за подбородок, нашел ее губы, и она тотчас ответила ему. Дрожь возбуждения заставила Чанса еще крепче сжать Клео в объятиях. Ему захотелось подхватить ее на руки и перенести в спальню, но в последний момент он вспомнил про лестницу и про то, что вряд ли боли в спине позволят ему подобные подвиги. Он бережно сжал ее голову в ладонях, смотря ей прямо в глаза.

— Я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что ты осталась на ранчо, когда я упал с лошади, — прошептал он.

— Думаю… ты уже сделал это. Но это неважно. — Взгляд Клео блуждал по его лицу. — У тебя такие потрясающие губы.

Они никогда еще не целовались так спокойно, с той сдерживаемой страстью, которая и заставляет терять голову. Все, что обычно происходило между ними, было окрашено какой-то жадностью и стремительной неистовостью, рожденными страхом перед возможным отказом.

Сейчас, хотя внешне ничего не изменилось, осталась и жажда обладания и неистовость, но уже не было прежней спешки, излишней напористости. Нежность Чанса окончательно растопила лед в сердце Клео. Чанс действовал на нее как магнит, и так было с самого начала их знакомства. Она слишком хорошо знала его тело и силу удовольствия, которое он мог ей доставить. Физическая тяга переплеталась с любовью, с уважением, с восхищением и даже с каким-то благоговейным страхом. К желанию примешивались и воспоминания: о его дружбе с Рози, об отваге, с которой он бросился в горящий хлев, чтобы спасти двух беспомощных щенят, дорогих ее маленькой дочке.