Смерть этажом ниже - Кир Булычев

«Жигуленок» легко катил в гору.

— Не обольщайся, — сказал Шубин. Он смотрел в зеркало над ветровым стеклом. Далеко сзади шла черная машина.

— Может, другая? — Борис качнул головой, чтобы лучше увидеть преследователей.

— А я говорю — не обольщайся. Много ли шансов, что другая черная «Волга» идет именно по этой дороге и в этот час? Тут что впереди, их резиденция?

— Нет, резиденция по Свердловскому шоссе.

— Тогда жми, — сказал Шубин, — это за нами.

Борис честно жал, и «жигуленок» шел на пределе. Дорога было покрыта снегом и давно не чинена, так что порой машину подбрасывало так, что казалось — на асфальт она уже не вернется. Шубину жутко хотелось взять руль — он был куда лучшим водителем, чем Борис, но сейчас было некогда заниматься пересадками.

— Слушай, Борис, — сказал Шубин. — И все-таки ты выполни мою просьбу. Ты Николайчика из «Знания» знаешь?

— Знаю.

— У Николайчика работает шофером Эля.

— Знаю, — сказал Борис. — Она с парнем из моего класса жила.

— Когда?

— Ну, это давно было, года два назад.

— Вот моя карточка. Пускай она мне напишет. И еще мне нужен твой адрес. Ты же хочешь узнать, что мне удалось сделать?

Черная «Волга» постепенно приближалась. Водитель на ней был профессиональный.

— Пиши, — сказал Борис. — Гоголя, шестнадцать, двадцать три.

Шубин записал его адрес на одной из своих карточек. Положил ее себе в карман. Вторую — сунул в карман Борису.

«Волга» была уже угрожающе близко.

— Что-то надо делать, — сказал Шубин. — До станции еще далеко?

— Километров тридцать — тридцать пять.

— Догонят, — сказал Шубин.

— Я тоже так думаю. Как же они догадались?

— Они, наверное, думали, как и ты.

— Знаю! — крикнул Борис. — Через километр будет поворот, за ним дорожка, через лес, шесть верст, может, немного побольше. Выходит к разъезду Лихому. Там иногда товарняки останавливаются.

— Понял.

— На машине туда не проехать. Туда дорога с другой стороны путей, от Ловчей.

— Что предлагаешь?

— Я приторможу. Только на секунду — а ты беги, чтобы они не заметили, что ты ушел. Я их за собой поведу — как можно дальше. Тогда есть надежда, правда?

— Правда, есть надежда, — сказал Шубин.

Впереди был поворот. Шубин обернулся. До «Волги» метров четыреста. Они услышали скрип тормозов.

— Ты тормози не очень резко, — сказал Шубин, — чтобы они не услышали.

Он положил лыжную шапку с олимпийскими кольцами на спинку сиденья, чтобы сзади казалось, что пассажир в машине.

— Готовься! — крикнул Борис.

За поворотом он начал тормозить, сдвигаясь к обочине.

Шубин открыл дверь, — к дороге подступали деревья, — из «Волги» их не было видно. Когда машина, на его взгляд, затормозила достаточно, он оттолкнулся и полетел руками вперед в кювет.

Был удар. Он не чувствовал боли, потому что знал — нужно уйти. Он приподнялся — но в руке была такая боль, что он упал снова. Он пополз вниз, в кювет, и замер, потому что отчетливо услышал, как из-за поворота вылетела, взвизгнув тормозами, «Волга». Шубин вжался лицом в холодный, жесткий снег.Он даже не знал — лежит ли он на виду у края дороги, или кювет достаточно глубок, чтобы скрыть его.

«Волга» промчалась мимо, но это ничего не значило. Может, кто-то из них смотрел в окно и увидел его, но нужно время, чтобы развернуться.

Шубин приподнялся, стараясь не опираться на больную руку, и побежал к деревьям. Здесь уже было немало снега, по щиколотки, и он понял, что его найдут по следам. Добежав до подлеска, к счастью густого, он вторгся в него, не обращая внимания на то, как стегают по лицу ветви. Потом остановился. Дорогу было хорошо видно. Она была пуста.

Здоровой рукой он тронул больную и чуть не подскочил от острого удара боли. Хорошо, что не ногу сломал, сказал он себе. Мог и ногу.

Вокруг стояла удивительная, сказочная тишина. Вдалеке застучал дятел.

Несмотря на тупую боль, Шубин ломал густую еловую втек и заставил себя вернуться к шоссе. Он тщательно заровнял истоптанный снег. Так, чтобы не заметили следов с проезжающей машины. Он отступал, размахивая своей метелкой, и думал о том, что еще не отыскал этой дорожки к разъезду, и не прошел потом по ней шести верст, и не дождался на неизвестном ему разъезде какого-нибудь товарняка. И все это впереди, все это надо вытерпеть.

А может быть, и вытерпеть те гневные и грозные письма, что, опережая его, рвануться из горкома и обкома. В них его будут обвинять во всех грехах, включая, может быть, и убийство начальника главка товарища Спиридонова. Считай — пропала Швейцария.

Он бросил ветку в кусты. Ох и будет Борису, сказал он себе и кустам пошел обратно вдоль дороги, пока не отыскал полузанесенную снегом тропинку, которая через два часа вывела его, вернее его упрямую тень, к разъезду Лихому.