Ступени Нострадамуса - Александр Казанцев

Отовсюду слышались стоны и солдат, и мирных беженцев, спасавшихся от воды и попавших в огонь.

Семейство графини де Гранже расположилось в ее палатке, куда заглянул проходивший мимо офицер.

— Мой Бог! — воскликнул он. — Графиня де Гранже! Как вы попали в это месиво несчастных, владелица швейцарских гор и замка?

— Ах, милый лейтенант, — отозвалась превратившаяся в старуху графиня, — эти свиньи не пропустили даже меня, владелицу их земель, поскольку у меня французский паспорт и я не перестала быть французской аристократкой. А о семье сына и говорить нечего. Они — французы! И даже дети не имеют будто права войти в бабушкин дом, он отсюда виден на горном склоне.

— Ах, мадам, я в отчаянии! Но, верьте, мы водворим вас в ваш замок. Мы ждем приказа об атаке. Пока идут воздушные бои. Мы пробьем эту редкую цепь горе–вояк! Они узнают нас, потомков бонапартовских гренадеров!

— Вся надежда на вас, мой храбрый воин! Вот это мой сын Гастон. Он, я уверена, пойдет к вам в солдаты, как будет в том нужда.

— Надеюсь, что такой нужды не будет, — буркнул Гастон, кутаясь в детское одеяло, достав его из чемодана малышей.

— Я ухожу готовиться к атаке! — заявил лейтенант виконт де Желеньи и побежал вдоль цепи французских бронекатов, которым уступила место толпа несчастных беглецов.

Приказ о штурме Швейцарии был получен. И развернулся кровавый бой. Схватились бронемашины. Они не ограничились пальбой друг в друга, а шли на таран, боролись «врукопашную», если о машинах можно так сказать. Стреляли они не только снарядами, но и струями липкой жидкости, загоравшейся при ударе, превращая бронированную цель в пылающий факел. В воздухе пахло гарью, горелым мясом и едким дымом. Он стлался к земле и был удушлив, как отравляющий газ.

Илья почувствовал тошноту. Он понимал, что видит запись мнемонических кристаллов в архиве неомира, которую Наза Вец оживил сейчас в их общем видении, но сладить с собой не мог. Его трясло от негодования.

В густом слизистом тумане солдаты ринулись в бой, столкнувшись около пылающих машин, начав обычную рукопашную схватку, ударяя и руками, и ногами по всем правилам древневосточной борьбы.

Французы с их опытом веденья войн все же оказались сильнее защищавших свою горную землю вчерашних крестьян и проводников.

Цепь пограничных войск была прорвана.

Вслед за солдатами туда устремились мирные бедолаги, ради которых и началась война.

Но она только начиналась. Сражение возобновлялось на каждом взгорье, у каждой стоявшей на пути скалы, за которой засели защитники страны от нашествия переселявшихся сюда народов.

Старый рыцарский замок графини де Гранже был отбит.

Графиня и ее семейство, казалось, обретает счастье, но оно было мимолетным.

Многочисленная вышколенная прислуга с поклоном встретила вернувшуюся хозяйку и ее спутников. Но вслед за ними во двор ворвались посторонние люди, недавно мокнувшие у самодельных палаток. Они желали быть под крышей, кому бы она ни принадлежала.

Графиня едва не умерла от негодования. Она послала наиболее ловкого лакея отыскать в штурмующих войсках лейтенанта де Желеньи.

Ворота двора удалось закрыть от напиравших снаружи людей. И в этом помогали слугам графини те из беглецов, кто уже проник во двор и почитали себя «совладельцами» захваченного замка, не желая пускать в него еще кого–нибудь.

Слуга, отыскавший виконта Симона де Желеньи, увидев, что творится у ворот, повел офицера в лес и там, отвалив замшелый камень под могучим буком, открыл железную дверь потайного хода, ведущего в старинный замок. Отсюда в былые времена защитники замка делали вылазки против осаждающих. Теперь по темному сырому подземелью вслед за едва видевшимся в темноте слугой шел лейтенант французских войск, отвоевавших у швейцарцев часть их более высокой суши.

Графиню он застал в постели.

Около нее стоял растерянный Гастон.

— Что делать, лейтенант? Среди ворвавшихся в наш двор оказался врач, притом знаменитый. Он «утешил» нас, твердя о вирусах и начинавшейся, несомненно, эпидемии. Он говорит, что она распространится быстро и среди солдат, и местных жителей. Что делать?

— Солдатами займусь я сам. А вы уповайте на Господа. Быть может, среди ворвавшихся во двор найдется и священник. Графине, возможно, понадобится исповедник.

— Ну уж нет! Не для того вас привели сюда, виконт! Вы имеете дело с родом де Гранже!

— О да, мой граф! Ваша матушка обещала показать мне галерею ваших прославленных предков, пока была, разумеется, в сознании.

— Она просто простудилась. Я покажу вам портретную галерею, но лишь затем, чтоб вы привели сюда солдат и сняли осаду с замка, принадлежащего цвету французской знати, гонимой еще Наполеоном.

— Я не могу этого пообещать. Увы, я даже не полковник. Но обещаю доложить генералу. Возможно, он придет на помощь былой опоре королей.

Гастон де Гранже поручил слуге проводить лейтенанта обратно, который все же успел взглянуть на властные лица вельмож и генералов, красовавшихся в пока еще не занятой беженцами галерее. Ворвавшиеся в замок люди расположились лишь на нижнем этаже, спасаясь там от непогоды и посылая посредников, чтобы договориться с хозяйкой дома.

Она ж им не могла ответить, находясь уже который час без сознания. Слишком скоротечной оказалась схватившая ее болезнь.

— Это от близкого общенья с чернью, — сказала, поджав губы, ее невестка, взяв в свои руки весь персонал замка свекрови.

Гастон только вздыхал и уповал на помощь солдат, ибо генерал, несомненно, решится послать сюда отряд.

Но людей вокруг замка все прибывало.

Наза Вец с Ильей со старой боевой башни видели их, рвавшихся сюда в надежде найти хоть какую–либо крышу. Дома соседней деревушки уже были переполнены ими.

— Так происходит сейчас повсюду во всем мире, — сказал Наза Вец, — а не только на этом маленьком кусочке соприкосновения жителей низин, потерявших кров, и озверевших обитателей более высоких мест, не желавших терять свои дома и отказываться от привычного быта. Нострадамус писал о «копьях зверей».

Военные действия продолжались. Слышалась артиллерийская пальба.

И получилось в конце так, что в одной из долин сошлись французские и немецкие войска, принадлежа к общей европейской армии.

Генералы высокомерно договаривались между собой, какому потоку людей и куда направиться в захваченной стране. Фантомы, пользуясь своей невидимостью, побывали на этой встрече, стали ее очевидцами.

Заключение врача, оказавшегося в замке графини, как и знал Наза Вец, было верным.

Французский генерал с отрядом солдат явился к графине сам, но застал ее уже скончавшейся. В рыданьях билась у кроватей ее умиравших внуков строптивая невестка.

Эго были первые жертвы эпидемии, спутницы войны, для которой не было защиты гор. Проникшие на чужую землю беглецы не утонули во время второго всемирного потопа, но погибли, как и миллионы других, из–за него.

Второй всемирный потоп в неомире был не просто наводнением, а как бы мрачным послесловием к задохнувшейся в дыму своих машин техногенной цивилизации.

Война и непогода несли с собою эпидемии, которые распространялись с неправдоподобной быстротой. И Илья «видел» это своими глазами.

Это было похоже на средневековую чуму, с которой мужественно боролся доктор Мишель де Нострадамус, лишь досуг посвящая своим пророческим видениям: того, что происходило перед Ильей сейчас, названного Апокалипсисом Нострадамуса.

Не представлял лишь Нострадамус, что видел он не будущее своего мира, а то, что происходило когда–то в соседнем параллельном мире, где, как «мнимы», и находились теперь Наза Вец и Илья Муромцев.

Наза Вец, как историк, знал, что то, что видят они с Ильей сейчас мысленным взором, происходило в древнем неомире повсюду, ибо океаны выходили из берегов и затопляли материки повсеместно, вызвав паническое «переселение народов», вернее, бегство их от затопляющих все вод. Не только здесь в Европе люди забывали былые союзы и узы братства. Спасались от наступающих волн и чернокожие племена, и белые колонисты Африки, и дикие звери саванн или джунглей, бегущие рядом, как от лесных пожаров, но гибель грозила не от огня, а от воды. И встречали они огонь оружия и бешеное сопротивление тех, кто жил повыше.

Воевали не только государства, но и горожане, обитатели нижних и верхних этажей, крестьяне боролись за каждый пригорок, где якобы можно отсидеться и не утонуть.

Но беспощадная вода лишила людей главного — питания. Земля, залитая водой, не могла их прокормить. Все население планеты, частично спасшись от наводнений, обречено было на голод, болезни, вымирание…

Наза Вец много лет изучал записи мнемонических кристаллов в музее неомира. Илье Муромцеву он стремился «показать» лишь один эпизод, в расчете на его участие, как ученого, в борьбе за иные пути развития цивилизации. И достиг того, что Илья был потрясен «увиденным», отлично понимая, что это не кошмарный сон под гипнозом, а воссоздание в образах происшедшего, что ждет и их мир.