В ловушке - Мария Элизабет Штрауб

– В половине десятого? Вы серьезно?

Это вылез Фрилингаус. Ну конечно, как же без него? Раз все остальные уже собрались по домам, значит, самое время ему показать зубы. Типичная «мурена».

– Мы считаем такой срок целесообразным, – возразил Шредер и демонстративно сунул шариковую ручку в нагрудный карман. – Кроме того, на турбазе действуют непреложные правила. Там просто запирают двери на ночь.

Большинство «мурен» мужского пола и поэтому среди родителей они довольно редки. Как правило, это отцы, которые не являются ни на беседы к директору, ни на другие важные мероприятия, но любят выпендриваться на родительских собраниях. Их чада практически всегда принадлежат к самым слабым ученикам. Фрилингаус тут не составлял исключения.

– Вам самим-то разве это не кажется смешным? – драматическим тоном вопросил он. – Наши тинэйджеры почти взрослые люди – и такие нелепые запреты! Должны же они получить немножко удовольствия.

Йон ненавидел слово «тинэйджер», просто не терпел. Да и весь Фрилингаус был ему неприятен, с его трехдневной щетиной, густо намазанными гелем и зачесанными назад волосами, манерой вытягивать под столом ноги и широко расставлять их в разные стороны. Резкий ответ вертелся у него на языке, но его опередил Концельманн.

– На турбазе тоже можно интересно провести вечер, – мирным тоном сообщил он. – Бильярд, футбольное поле, баскетбольная площадка; мы запланировали турнир по волейболу. А для музыкально одаренных ребят найдется даже рояль. Не беспокойтесь, удовольствия нашим десятиклассникам обеспечены.

– Рояль! Безумно увлекательно! – В голосе Фрилингауса зазвучала нотка презрения. – Кстати, я вот что еще хотел спросить. Почему вы остановили свой выбор именно на Гамельне и берегах Везера? Ведь предыдущие десятые классы ездили в Прагу?

Шредер рядом с Йоном издал тихий стон.

– Опыт показывает, что успех классных поездок не связан непосредственно с географической точкой, – возразила Юлия.

– О каком опыте вы говорите? – Фрилингаус агрессивно вздернул колючий подбородок. – Насколько мне известно, вы появились в «Буше» лишь в феврале.

Взгляд Йона упал на раскрытый ежедневник, лежавший перед Фрилингаусом, роскошный черный ежедневник, словно у какого-нибудь топ-менеджера. От раздражения по его пальцам побежали мурашки.

– Данная поездка – сугубо школьное мероприятие, господин Фрилингаус. – Йон проговорил эти слова подчеркнуто медленно и отчетливо. – Ее цель в первую очередь – укрепление коллектива класса, а не всякие развлечения сомнительного толка.

«Клуши» одобрительно заквохтали. Фрилингаус выпятил грудь.

– Я что-нибудь говорил про сомнительные развлечения? Не надо! Нечего передергивать! А всякие там музеи и прогулки по лесу, на мой взгляд, совершенно не соответствуют возрастным интересам тинейджеров.

– Что вы предлагаете взамен? – язвительно поинтересовался Йон. – Дискотеки до упада? Попойки и наркотики?

Шредер шумно втянул в себя воздух и затаил дыхание.

– Во всяком случае, я не вижу ничего страшного, если шестнадцатилетний парень выпьет бутылочку пива. – В голосе «мурены» уже звучала нотка неуверенности. – Или выкурит сигарету. Всякие там запреты лишь разжигают интерес у тинэйджеров…

Теперь только не дать слабину, подумал Йон. Не повторить ошибку, которую он допустил сегодня утром с Тимо.

– Раз вы придерживаетесь такого мнения, вашему сыну следует остаться дома, – ледяным тоном заявил он. – Мы не станем ради него делать исключение из правил.

Фрилингаус прищурился. Йон встретил его яростный взгляд с бесстрастным выражением лица и выдерживал его до тех пор, пока отец Маттиаса не опустил глаза. Поставленный на место, побежденный, деморализованный.

Шредер шумно выдохнул.

– В конце концов, вы вверяете нам ваших детей, – проговорил он миролюбивым тоном. – Мы просим вас понять, что, принимая на себя такую ответственность, мы вынуждены действовать последовательно, поскольку в прошлом в гимназии случались неприятные инциденты. Вынуждены в общих интересах. Если вопросов больше нет, я желаю всем приятного вечера. До свидания.

– Ну ты хорошо его отбрил! Резко, – усмехнулся Шредер, когда они чуть позже расставляли по местам столы и стулья. За учительским столом Юлия сортировала альбомы; Концельманн помогал ей.

– Он совсем меня достал своей псевдолиберальной болтовней. – Йон нагнулся за растрепанным учебником по биологии, который выпал из стола. – И вообще, что думают эти люди? Что для нас большое удовольствие – везти куда-то пятьдесят с лишним половозрелых оболтусов? Пятьдесят два.

Шредер усмехнулся:

– Этот кретин уверен, что мы едем отдыхать. Да еще получаем за это огромные бабки. Между прочим, ты ошибся, пятьдесят одного. Бильге Узун точно не поедет. Дома не отпускают. Я уж и так и эдак уговаривал ее отца, но бесполезно. Ты ведь знаешь этих турок. На кривой козе не объедешь. Ну что, пойдешь к таиландцу?

Йон взглянул на Юлию. С портфелем и связкой ключей она уже стояла у двери. Все книги тащил Концельманн.

– Вообще-то я не голоден.

– Тогда выпьешь что-нибудь. Пойдем. Юлия и Концельманчик уже согласились.

А что, пожалуй, это даже пикантно – сидеть в кафе с Юлией, говорить с ней вежливо и по-дружески, как с коллегой. На глазах ничего не подозревающих Шредера и Концельманна. Главное не забыться и не сказать ей «ты». Нет, еще лучше: пожалуй, он предложит ей перейти на «ты» в присутствии обоих коллег, совершенно официально. А тупому Концельманчику он coram publico [30] объяснит несложный принцип действия складных зонтов.

– Идет, – согласился он.

35

К радости Йона, в начале июня всю Европу накрыла зона стабильно высокого атмосферного давления. Многолетний опыт показывал, что в дождливую погоду учащиеся ведут себя в длительных автобусных поездках особенно необузданно, а уж во время гигиенических остановок их вообще невозможно утихомирить. Еще хуже дождливые дни на турбазе, когда вся эта орда мается без дела. Неизбежно возникают ссоры и даже потасовки. Но на этот раз служба погоды дала утешительный прогноз о долгой и устойчивой жаре, а значит, программа школьной поездки десятых классов, нашпигованная пешими походами и осмотром достопримечательностей, обещала пройти гладко; по крайней мере, со стороны погоды неприятностей не предвиделось.

Отъезд из «Буша» проходил, как всегда, непросто. На этот раз Бруно Кальтенбах, астматик, забыл дома свой спрей; из-за этого отъезд был отсрочен на три четверти часа. «Клуши» получили дополнительное время, чтобы произносить свои заклинания. Особенно неистовствовала фрау Шиндлер, она упорно что-то бубнила Норе и сопротивлялась всем попыткам дочери отослать ее домой. В момент прощания она привела Нору в болезненное смущение, бросившись ей в слезах на шею. Йону вспомнилась Верена Глиссман, и ему стало немножко жалко Нору.

Впрочем, девочка тут же нашла превосходный способ загладить позор. Едва тронулся автобус, как она стала обниматься на последнем сиденье с Морицем Янковски из десятого «б». Вся школа знала, что Мориц уже давно ходит с Сибиллой Цотт из девятого «б»; очевидно, ему захотелось разнообразия на время поездки. Все последующие дни Нора и Мориц были неразлучны, не расставались ни на минуту. Наблюдая со всеми остальными, как они обнимаются и целуются, Йон каждый раз завидовал и желал в душе вот так же обниматься с Юлией, ничего не стесняясь и ни от кого не прячась.

На третий день к вечеру они вернулись из пешего перехода через Гамельнский лес: из-за жары и необычайно высокой влажности воздуха все сильно устали. У входа на турбазу Йон подождал Юлию. Она вышла из автобуса последней, погоняя перед собой Янину Петерсен и Тину Цуллей, которые на любом мероприятии тащились позади всей группы. Тина повисла на подруге и хромала с искаженным от боли лицом.

– Так плохо? Можно подумать, что ты поднялась на гору высотой восемь тысяч метров.

Тина недовольно опустила уголки губ, закатила глаза, жирно обведенные косметическим карандашом, и прошлепала в вестибюль турбазы. Оттуда послышался ее стон «пить!», потом: «срочно под душ!».

На длинный круговой маршрут по Гамельнскому лесу у них ушло на час больше, чем было запланировано. Уже на подъеме к замку Клюттурм раздались первые жалобы – на жару, жажду и голод, на комаров, камешки в обуви и водяные мозоли на пятках. Йону стоило большого терпения, чтобы подбодрить уныло бредущих подростков. После отдыха в лесной таверне «Финкельборн» внезапно куда-то исчезла группа ребят, среди них, разумеется, Лука и Тимо. Пришлось их искать. В итоге Йон обнаружил их в мужском туалете, где на его вопрос, что они тут делают, они ответили «ничего»; все это продолжалось минут пятнадцать. В туалете подозрительно пахло табачным дымом, однако Йон не стал заострять на этом внимание. За весь день ему удалось обменяться с Юлией лишь парой ничего не значащих фраз, и теперь ужасно захотелось побыть с ней вдвоем, пускай хотя бы пару минут.