В ловушке - Мария Элизабет Штрауб

– Если он это сделает, я имею в виду, если он бросит школу, – сказала фрау Фосс, – тогда он не увидит от нас ни пфеннига. Вот как считает муж. Тимо должен получить аттестат зрелости и потом изучать менеджмент. Ведь у него есть склонность к этому. А у нас он единственный ребенок.

– А сам-то он чего хочет? – Из дверей гимназии появился Концельманн и стал возиться со складным зонтиком. Интересно, смыться он решил, что ли?

– С Тимо просто беда, – вздохнула фрау Фосс. – Чистый бред. В Берлине у него появился друг. Так вот, Тимо хочет поселиться у него. И потом искать себе работу.

– Какую работу? Кем он хочет стать?

– Ди-джеем, – вздохнула она. – Диск-жокеем. Ставить музыку. Ну, разве не бред? При его-то способностях? В клубах! По ночам! В жутких дискотеках. Он и сейчас иногда этим занимается. И имена они себе выбирают бредовые. Сначала «ди-джей», а потом какое-нибудь короткое словечко – Микс, Фикс, Фокс, что-нибудь в этом роде. Уму непостижимо!

– Может, он все-таки возьмется за ум, – заметил Йон, а про себя подумал: «Вот бы не взялся!» Ставить в клубах музыку – самое подходящее занятие для этого бездельника. Днем спать, а ночью – хали-гали, трали-вали… Для этого ему, конечно, латынь не требуется.

– Честно говоря, господин Эверманн, мы все надежды возлагаем на вас, – сказала фрау Фосс. – Поговорите, пожалуйста, с Тимо. Нас, родителей, он просто не желает слушать, и это ужасно. Семья распадается, понимаете? Муж ни за что не отступит от своего слова, это точно… Может, у вас появится во время поездки какой-нибудь благоприятный момент…

– Я не уверен, что это будет уместно и тактически правильно. – Йон кивнул отцу Маттиаса Фрилингауса; зря он надеялся, что этот противный демагог в порядке исключения останется дома и не придет на родительское собрание. – Говоря по правде, мы с ним далеко не лучшие друзья. Но для вас, конечно, это тоже не новость. Почему бы вам не обратиться к классному руководителю, господину Шредеру?

– Потому что вы мне гораздо симпатичней. – Фрау Фосс кокетливо стрельнула в него глазами. – Еще я знаю, что вы серьезно относитесь к жизни, тем более теперь, после случившегося с вашей милой супругой. Прошу вас! У нас действительно тяжелая ситуация. – Они находились уже в нескольких метрах от входа.

Йон осторожно высвободил свой локоть. Нет уж, дудки! Он ни за что не станет уговаривать Тимо остаться в «Буше».

– Возможно, это лишь кратковременный сдвиг, – сказал он, когда они поравнялись с Концельманном. – В его возрасте такие фокусы совершенно нормальное явление. Пожалуй, я бы посоветовал вам просто выждать.

– Вы серьезно?

– Разумеется, – подтвердил Йон. – Прошу прощения. – Он распахнул перед ней дверь и повернулся к Концельманну, который все еще возился с зонтиком, – В чем дело, вы уже уходите? – Он встряхнул свой зонтик и, нажав на кнопку, сложил его перед самым носом у стажера.

– Юлии еще нет, – сообщил стажер, неловко дергая за ручку зонта. – Я решил подождать ее на парковке. Ведь она привезет много книг.

– Прекрасная мысль, – одобрил Йон. – Вы чрезвычайно заботливы, дорогой Концельманн. Конечно, встретьте ее.

Стажер виновато посмотрел на него:

– Вы не одолжите мне ваш зонтик?…

– Разумеется. Охотно.

Они совершили обмен. Некоторое время Йон наблюдал, как Концельманн спешил к парковке, по-заячьи перепрыгивая лужи. И увидел, что «гольф» Юлии въехал на территорию гимназии. В груди сразу потеплело. Ладно, пускай ее встретит этот молокосос – в школу она войдет под его, Йона, зонтом.

Все без исключения родительские собрания проходили тягостно и тоскливо; Йон за два с лишним десятка мучительных лет кое-что об этом знал. Если бы кто-то из начальства поинтересовался его мнением, он бы предложил вообще упразднить подобные мероприятия раз и навсегда, просто вычеркнуть их из школьной жизни. Впрочем, по новому производственному модулю, разработанному умниками где-то наверху, встречи с родителями должны проходить в предусмотренных для этого «рамках рабочего времени», как это формулировал новый Terminus technicus[29], то есть заканчиваться не позднее двадцати часов. Короче, если все начнут придерживаться таких рамок, классные мероприятия сами собой сойдут на нет.

Вчетвером, в ряд, они сидели перед родителями, Йон с одного края, Юлия с другого, так что он даже не мог поддаться искушению и словно невзначай прикоснуться к ней. Концельманн, не спрашивая разрешения, плюхнулся рядом с ней, что немедленно зарегистрировал Шредер. Он подмигнул Йону, а Йон лишь поднял брови.

Шредер знакомил родителей с планом пятидневной поездки десятых классов. Юлия показывала иллюстрации в альбомах. Утром второго июня десятиклассники поедут на автобусе до Гамельна и разместятся там на молодежной турбазе. Затем последуют экскурсия по городу, посещение музея, поездка в старинный замок и в горы по берегам Везёра, а также многочасовой поход по Гамельнскому лесу. На этом месте Концельманн попросил родителей, чтобы те позаботились о подходящей обуви для ребят; это была его первая фраза за вечер.

Кто– то из матерей поинтересовался длиной маршрута. Двенадцать километров, сообщил Шредер. Родительница возмущенно закатила глаза.

– Вы считаете, что детям по силам такой огромный маршрут?

Противная клуша, подумал Йон. С давних пор он делил родителей на три типа – «попугаи», «клуши» и «мурены». Представитель любой из этих групп был способен за кратчайшее время вымотать последние нервы. «Клуши» чуют в каждой экскурсии по городу или в походе на реку страшные и неведомые опасности для тела и души их детей и стремятся все контролировать лично. Их приходится всячески отговаривать от участия в таких мероприятиях.

Мать Норы Шиндлер ничуть не беспокоил пеший поход. Ее Нора еще в четырехлетнем возрасте выдержала многочасовую прогулку по Баварскому лесу; из-за плохих дорог им тогда пришлось оставить свой «жук» дома… А через год в Семигорье…

Почему Шредер молчит и не вмешивается? Фрау Шиндлер, несомненно, относится к типу «попугаев», которые своей болтовней невыносимо затягивают родительские собрания. Любой самый очевидный факт освещается со всех сторон, подробно комментируется и украшается эпизодами из личного опыта. Между тем фрау Шиндлер уже добралась до покорения вершины Цугшпитце, в котором Нора участвовала в одиннадцать лет.

Йон выпрямился.

– Вы совершенно правы, фрау Шиндлер, – заявил он с вежливой улыбкой. – Пеший поход, разумеется, не станет ни для кого из ребят проблемой, и уж тем более для Норы. Полагаю, что нам пора перейти к следующему вопросу.

Он откинулся на спинку стула и выслушал маленький доклад Юлии о Гамельне и его окрестностях, о культуре и истории горной местности по течению Везера. Подготовилась она блестяще, говорила не долго и не коротко, а именно столько, сколько требовалось; несколько раз заставила смеяться своих слушателей и ровно через пятнадцать минут передала слово Концельманну – перед поездкой он намеревался познакомить оба класса с французской версией легенды о Крысолове. Он галантно подчеркнул, что эту идею ему подала коллега Швертфегер.

Неужели этот невзрачный прыщ с прической «ежик» в самом деле уверен, что у него есть шансы на расположение Юлии? Раз даже Шредер, известный ходок, не добился у нее успеха? Единственный козырь Концельманна – его молодость, но даже на эту карту он не может поставить по своей бесцветности. Ему нужно что-то делать с фигурой – под бесформенным пуловером уже круглится живот. А Юлия эстетка, так что этот любитель теплого душа вряд ли может представлять для нее интерес, как бы ни старался, как бы ни увивался вокруг нее со своими услугами. Загвоздка только лишь в том, что раз он положил глаз на Юлию, то во время поездки им придется вести себя особенно осторожно в его присутствии, ведь он постоянно будет крутиться рядом с ней. Конечно, это досадно…

После неприятной дискуссии о том, сколько карманных денег следует дать с собой детям, они наконец добрались до последнего пункта повестки дня – «Общее поведение учащихся». Шредер, до сих пор не опомнившийся от прошлогодней поездки в Прагу, перечислил все запретные вещи: алкоголь, сигареты, наркотики, ночные тусовки в гостиничных номерах, а также самовольные отлучки в пивные и дискотеки. Ребятам разрешается покидать вечером территорию турбазы, но только группами и до половины десятого. Те, кто нарушает правила, будут немедленно отправлены домой, причем за свой счет.

Обычно эта тема обсуждается недолго. Каждый понимает, что строгие запреты выполняются не до конца, что ребята все равно курят и даже пьют. Умные учителя смотрят сквозь пальцы на подобные нарушения, если они совершаются потихоньку и в рамках приличия. Но вот что касается ночных гулянок, тут приходится действовать жестко. Несколько лет назад забеременела ученица выпускного класса, можно сказать перед носом Мейера-биолога и Эвы Гешонек. Последствия были тяжелыми.