Ненавистная фрау - Неле Нойхаус

— Так, а где ты работал? Я имею в виду перед тюрьмой. — Пия постепенно теряла терпение.

— Водителем грузовика.

— Это мы уже слышали. На какой фирме? Ну же…

— Экспедиция «Дёринг» в Эшборне.

Пока они ждали руководителя отдела кадров экспедиционно-транспортного агентства «Дёринг», Боденштайн выпил чашку эспрессо.

Герберту Рюкерту едва перевалило за пятьдесят. Это был полный мужчина с блестящей лысиной и красным лицом, типичным для людей, страдающих гипертонией.

— Мы хотели бы поговорить с вашим сотрудником, которого зовут Тедди, — сообщил Боденштайн после того, как представился. — Дама в приемной не могла понять, о ком идет речь, но вы как руководитель отдела кадров наверняка осведомлены о прозвищах ваших сотрудников.

По лицу полного мужчины стало понятно, что он испытывает неловкость.

— У нас был водитель, которого так называли, — ответил он, немного замявшись, — но он у нас больше не работает.

— Для начала нам было бы достаточно узнать его настоящее имя и последний адрес, — невозмутимо проговорил Боденштайн.

— Я не уполномочен предоставлять справки, — холодно возразил Рюкерт.

— Вы уполномочены, — раздраженно сказала Пия. — Вы даже обязаны. Мы расследуем убийство.

Даже у Боденштайна почти иссякло ставшее притчей во языцех терпение.

— Имя и адрес, — коротко потребовал он без присущей ему тактичности. — Иначе вы получите уведомление в связи с чинением препятствий следствию. Итак, пожалуйста, поживей!

Руководитель отдела кадров Рюкерт, похоже, испугался. Он прошел за стойку приемной, взял телефонную трубку и поручил кому-то найти последний адрес Теодора ван Ойпена. Через три минуты Боденштайн и Пия вышли из здания.

— Я сейчас думаю о пасте, красном вине и лопнувшем алиби, — поведал Боденштайн по дороге к машине.

Пия бросила на шефа удивленный взгляд. Он подал ей ключи от авто и объявил:

— Поедем в Кёнигштайн в «Лимончелло». Вы знаете, где это?

— Да, знаю. — Пия села за руль «БМВ».

По дороге в итальянский ресторан Боденштайн сделал три звонка. Он поручил Бенке и Остерманну через полицейскую базу данных навести справки о Филиппе Дёринге, псевдоимя — Фелипе Дуранго, Манфреде Йегере и Теодоре ван Ойпене. Затем позвонил паре, осуществляющей слежку за Фридхельмом Дёрингом, и выяснил, что Дёринг взял такси, поехал домой и, очевидно, не планировал куда-либо уезжать. Состояние Керстнера все еще не позволяло с ним беседовать. Оно оставалось тяжелым, но его жизни уже ничто не угрожало. Между тем Боденштайн серьезно беспокоился об Анне Лене Дёринг, так как при разговоре с ее братом выяснилось, что она не появлялась ни у него, ни у родителей.

— А что с «лопнувшим алиби»? — поинтересовалась Пия у своего шефа, когда они поднимались по лестнице ко входу в «Лимончелло».

— Я размышлял о вашем вчерашнем предположении. — Боденштайн остановился. — Хельфрих и Риттендорф как раз ужинали, когда Изабель умерла. Чтобы вечером доехать отсюда до Руппертсхайна, требуется примерно минут семь. Таким образом, у них было достаточно времени и имелись все необходимые средства.

— И каков их мотив?

— Возможно, действительно месть, — ответил Боденштайн. — Риттендорф так или иначе ненавидел Изабель. Ее брат тоже не пылал к ней особой любовью. Они встретились после обеда и поссорились. Изабель требовала свою часть наследства. Кроме того, она в течение многих лет унижала и мучила Керстнера, их очень близкого друга.

— О чем я и говорила, — усмехнулась Пия и последовала за шефом вверх по ступеням.

Через полчаса они сидели за столом в полупустом фешенебельном ресторане, заказав по бокалу «Кьянти» и тортеллони алла нонна[14]. Им уже было известно, что супруги Хельфрих и Риттендорф в период между семью и десятью часами покидали стол лишь на несколько минут, чтобы выйти в туалет. Это подтвердил не только владелец итальянского ресторана, но и, независимо от него, один из официантов. Боденштайн подробно пересказал Пие свой разговор с Тордис и ее слова о Дёринге.

— Все становится еще более туманно. — Боденштайн задумчиво жевал тортеллони. — У всех есть алиби, пусть даже весьма шаткое.

— У всех, за исключением инструктора Кампманна и его жены, — подтвердила Пия.

— Кампманн… — кивнул Боденштайн. — Но зачем ему убивать Изабель? Она приносила ему деньги.

В поисках убийцы они затратили столько усилий и обнаружили столько мусора, что при этом, возможно, упустили нечто существенное. Ни Дёринг, ни Ягода не были главными действующими лицами в этой трагедии. Даже если они и имели к ней какое-то отношение, ни один из них не убивал Изабель Керстнер. Из-за следов и подозрений Боденштайн почти забыл, что его задачей является расследование убийства молодой женщины. Все остальное из того, что им удалось выявить, относится к сфере задач других отделов.

— Возможно, это не был кто-то непосредственно из них, — предположила Пия. — Подождем, пока отыщется этот Тедди. Возможно, Изабель была слишком опасна для Дёринга и Ягоды и они решили убрать ее с дороги с помощью своего приспешника. Только когда ее уже не стало в живых, им пришло в голову, что они не знают, где находятся эти фильмы.

— Если честно, — Боденштайн отодвинул от себя пустую тарелку и провел рукой по лицу, — я вообще больше ничего не понимаю. Я потерял нить, если она вообще имелась во всей этой истории.

Вернулась усталость, парализовавшая его мысли. Его мозг был затуманен. Оливер чувствовал себя как когда-то в школе: готовясь к контрольной работе, бесконечно долго зубрил уроки, а открыв тетрадь, в какой-то миг понимал, что ничего не знает. Опыт научил его: если дошел до этого состояния, есть только один выход — полностью отключиться. Если повезет, то туман рассеется и он опять будет в состоянии ясно мыслить.

— Прошлой ночью я не сомкнул глаз, — наконец промолвил главный комиссар и зевнул. — Пожалуй, мне надо пару часов поспать… — Ах да, — вдруг вспомнил он, — ваш муж просил меня передать вам привет!

— Спасибо, — ответила Пия, — все в порядке. Я с ним уже виделась сегодня утром.

— У меня сложилось впечатление, что он вас все еще любит, — заметил вскользь Боденштайн. Несмотря на усталость, его все же интересовала личная жизнь его новой деловой коллеги.

— Ваше впечатление вас не обмануло, — сказала Пия. — Мы договорились о встрече в выходные. Мой муж хочет посмотреть мое новое пристанище.

Фридхельм Дёринг, вернувшись домой после посещения института судебной медицины, немедленно отправился в душ. Потом он уселся за свой письменный стол и сделал пару телефонных звонков. Положение было более серьезным, чем он предполагал, и этим он был обязан именно своей жене и Изабель Керстнер. Мужчина злобно фыркнул, открыв скрытый за книжным шкафом сейф, который уже дважды помог уйти ему от ответственности за сокрытие нарушений налогового законодательства. По глупости он не знал, насколько подробно жена осведомлена о его махинациях, поэтому необходимо уничтожить все. Конечно же, вскоре он бы это выяснил, Анна Лена не сможет вечно хранить это свое упрямое молчание. Внутри кипела жгучая ярость. Ягода подтвердил в присутствии полицейских, что он стоит за сексуальными видеофильмами, которые снимала Изабель! Как можно быть таким непроходимым болваном? Именно сейчас, когда все складывалось наилучшим образом и с этой маленькой распутной интриганкой было покончено, у парня сдали нервы! Фридхельм презирал слабость и ненавидел дилетантство. И то и другое Ягода продемонстрировал сразу в один день, хотя на протяжении нескольких лет он не давал никакого повода даже для малейших сомнений.

Пропуская через уничтожитель документов целые горы папок и толстых пачек бумаг и наблюдая неподвижным взглядом, как все его бесценные, подобранные за долгие годы средства принуждения превращаются в клочки бумаги, Фридхельм ощутил непреодолимую потребность уничтожить кого-нибудь собственными руками. Было половина шестого, когда Дёринг прополз под письменным столом и развинтил отверткой корпус своего компьютера, чтобы удалить из него жесткий диск. Когда он увидел, как содержимое мусорного мешка зашлось в камине пламенем, его необузданная ярость перешла в холодную жажду мести.

У Боденштайна бешено колотилось сердце, когда он очнулся от кошмарного сна, в котором замерзал в ледяном озере, находясь по шею в воде. Когда он открыл глаза, ему потребовались пара секунд, чтобы понять: он все еще лежит в ванне. Вода за это время стала ледяной, а за окном была непроглядная темень.

— Черт возьми! — ругнулся он и попытался выпростать свое закоченевшее тело из ванны. Зубы стучали от озноба, и, когда он наконец выбрался из воды и одеревенелыми пальцами нажал выключатель, у него чуть подогнулись колени. Все его тело распухло от воды, из-за неестественной позы в ванне болел затылок.