Черное колесо - Ханнес Бок

Но, предположив, что мыслительные процессы Мактига, леди Фитц и Слима Бэнга развиваются параллельно, следовало также предположить, что они подвергаются одинаковому воздействию в одинаковых условиях. Единственным сильным стрессом, который они испытали все вместе, был ураган.

Да, должно быть, они раньше слышали имена, на которых основаны их рассказы, и невольно узнали о том давнем плавании из Ганы в Новый Свет. Но даже и в этом случае не может быть, чтобы они думали одинаково.

Дойдя до поворота, я услышал голос Чедвика и задержался, чтобы не встретиться с ним. Он напевал популярную песенку, немного устаревшую, правда. Должно быть, он её любил, потому что я раньше часто слышал её от него, но не обращал внимания.

Но теперь мне казались странными все совпадения, связанные с похожими снами. Я вспомнил название песенки – «Розали». При нечётком произношении легко изменить на «Ирсули» и «Эзули».

Я подождал, пока не услышал звук закрывавшейся двери, потом двинулся дальше – к каюте Пен. Подняв руку, чтобы постучать, я услышал голоса – Пен и Чедвика.

– Вы могли хотя бы постучаться! Я ещё не принадлежу вам, Чед. – Он что-то ответил. – Разве вам не достаточно денег отца? Неужели нужно ещё и ко мне приставать? Мне не нравятся ваши ухаживания, Чед!

Мне не следовало слушать, но я остался и слушал с возмущением – надеялся, что Пен позовёт на помощь, и я смогу ворваться, освободить её и поступить с Чедвиком, как он того заслуживает.

Он гневно произнёс:

– Ну, если захотите, я вам понравлюсь, Пен!

Её смех, как хлыст, ударил даже меня:

– Вы думаете… что можете… разбудить меня?

– Если, конечно, этого уже не сделал Мактиг! – насмешливо ответил он.

Она с ледяным спокойствием заявила:

– Очень грубо. Он этого не делал и никогда не сделает. Я не люблю его. Да, я часто о нём думаю, потому что он так не похож на вас. Но договор есть договор, и он остаётся в силе. Если вы не получите меня, никто не получит. Помните – я недосягаема.

И резко:

– Нет, Чед! Уходите!

Ещё резче:

– Чед! Я сказала: уходите!

Он что-то произнёс, было слышно, что он направился к двери. Я торопливо отошёл, размышляя, что же это могло быть такое, за что Пен готова отдать не только себя и все деньги Бенсона, но и всякую надежду на будущее счастье.

Немного погодя я вернулся. Она плакала. Я постоял, потом пошёл к себе. И если сны об Ирсули беспокоили других, мне они казались приятным сновидением по сравнению с рыданиями, которые преследовали меня во сне.

16. ИРСУЛИ И УРСУЛА

Весь следующий день Пен сторонилась меня; я чувствовал свою вину, но надеялся, что она не догадается. За завтраком и ленчем я пытался вовлечь её в разговор, но она упорно не обращала на меня внимания.

Во второй половине дня Флора Сватлов пришла ко мне и попросила несколько таблеток снотворного – она плохо спит из-за кошмаров. В них она не она, а… – я уже догадался, – чёрная жрица Кумби-Кумби из Ганы. Её рассказ полностью совпадал с рассказом леди Фитц, но в нём были некоторые дополнительные подробности относительно туземного напитка сангари или кровной клятвы, которую дали призраки на колесе. Каждый из давших клятву отведал крови остальных.

Она рассказала, каким образом на колесе оказались вырезаны руки старого капитана – невероятнее происшествие!

– Я никогда не могла забыть ощущения этих рук, их прикосновения ко мне; они потопили наш корабль, они обрекли меня на бесконечное ожидание! Когда тела стали нам бесполезны из-за солёной воды, мы переселились в колесо, на котором в знак нашей клятвы были вырезаны наши руки. Оно не могло сгнить, потому что наши бессмертные души давали ему жизнь. Пока жили мы, жило и колесо. И так как я помнила руки капитана, их очертания тоже появились на колесе.

Но, будучи слепой, она не больше леди Фитц могла знать, кому принадлежат эти руки. Она сказала:

– Иногда я слышу голос, это мой собственный голос, голос Ирсули, и он произносит такие слова: «Им нужно заплатить за то, что они отдали нам свои тела. Даже если их ждёт смерть, пока они служат нам, они вознесутся к чёрному блаженству».

– Да, да, – устало согласился я, довольный уже тем, что Флора считает своё видение сном, а не посланием с неба или воспоминанием призрачного гостя. – Вы рассказывали кому-нибудь о своих кошмарах, кроме меня?

Она вяло изогнулась, и я подумал, что сейчас последует какое-то признание.

– После моего нелепого выступления за обедом три дня назад я не считала это разумным, но Чед проявил такую заботливость, что я немного рассказала ему. И я видела колесо, – добавила она. – Я вошла в каюту капитана Бенсона – в своём красном платье, – торжественно закончила она, и я понял, что в красном она неотразима.

– Ваши кошмары начались до того, как вы увидели колесо, или после этого?

– Одни до, другие после. Но я не так глупа, как все думают. – Она надула губы, и её нижняя губа превратилась в искушающий маленький плод. – Я всё обдумала. Меня обидели, и при этом упоминалось чёрное колесо, поэтому оно мне и приснилось.

Это что-то новое – слушать, как мне объясняют сон: мне уже наскучило повторяться.

– Руки на колесе появились во сне после того, как я их увидела, так что и это объяснимо.

– А как же имена? Ирсули и Рафферти?

– Брат подшучивал надо мной, что мы тут застряли навсегда. Он надеялся, что наш корабль не будет похож на лодку святой Урсулы.

– А кто это?

– Она была девственницей и вместе с десятью тысячами других девственниц бежала, чтобы избежать притязаний языческого принца. Она три года провела в море.

– А Рафферти?

Она задумалась, одобрительно поглядывая на изгиб своего бедра.

– Не могу вспомнить. Но ведь это был только сон. Совершенно неважно. – И сразу проницательно: – Или всё-таки важно?

Я торопливо заверил её, что, конечно, нет.

– А ваш брат видел колесо?

– Конечно! Он тоже был в каюте капитана Бенсона, когда я пришла туда. Капитан пригласил его, потому что мой брат знает все о таких вещах.

– Преподобный – антиквар?

– Боже, конечно, нет! Это область леди Фитц. Капитана Бенсона интересовала резьба на колесе. Мой брат в своих теологических исследованиях многое узнал о символических украшениях, вот и все.

Я сказал нарочито игриво:

– Надеюсь, у него от колеса не начались кошмары?

Она хитро улыбнулась.

– Гарольду всегда снятся кошмары; без них он чувствует себя несчастным. О, я знаю, у него репутация светского человека, но есть в нём что-то от святого Антония, знаете, того самого, что отправился в пустыню, где его преследовали искушения. Гарольд всегда совершенствуется после хорошего ночного кошмара: он сокращает количество сигарет и целую неделю не дотрагивается до выпивки. Он обычно рассказывал мне свои сны, но они так нелепы, особенно когда он пытается объяснить, что хотел этим сказать Господь, что я не могла удержаться от смеха. С тех пор он держит их при себе. Бедный Гарольд, – с сочувствующей улыбкой добавила она, – он сам не знает, чёрный он или белый.