«Косяк» авторитета - Михаил Серегин

Чайки с печальными криками носились вдоль полосы прибоя. Синяя «девятка» резво бежала по направлению к Питеру.

– Видишь, жизнь нам еще несколько срочных дел подкинула, – жестко усмехнувшись, заметил Василию Рублев.

– Куда едем, Григорий Иванович?

– Давай сейчас к Лысому. Мне кое-что с его помощью пробить нужно!

Высокие сосны медленно плыли вдоль дороги, оставаясь позади машины. Через полчаса синяя «девятка» миновала КП на въезде в город.

Старый друг Крытого Сергей по прозвищу Лысый очень обрадовался приезду положенца.

– Как дела? Твои из Финляндии не звонили?

– Звонили. Девочка выступает нормально – в третий тур вышла. Ладно, об этом потом. Ты мне можешь список всех приличных страховых фирм сделать?

– Сейчас сделают, – отозвался Лысый и позвонил кому-то. – Минут через десять будет, – с готовностью сообщил он.

Колюня не выдержал и оглянулся.

– Чего ты на них таращишься? – одернул его Бугор. – Решено же – после концерта побазарим. Катю с Саней отправим, а сами с этими мудаками разберемся!

Колюня хотел было что-то возразить, но в это время грянули литавры и дальнейший разговор пришлось прекратить.

«Где там племянница Крытого?» – переключился на свои прямые обязанности Колян.

Он быстро отыскал глазами девушку. Как раз пришла ее очередь исполнять соло.

Чарующая прекрасная музыка заставила замереть зал. Даже братки не смели разговаривать и только тихо сопели, мечтая, чтобы концерт поскорее закончился и можно было заняться привычными делами.

Как только заиграла музыка, Антон вновь взял в руки «СВД». Правый глаз прильнул к окуляру, палец лег на спусковой крючок.

Женская пышная прическа – не то. Так, вправо. Ага, есть!

В фокусе прицела оказался затылок Блондина.

Там-та-ри-ра… бам! – грянули литавры. Как раз в это время палец нажал спусковой курок. Звук выстрела слился со звуком оркестра.

Батон не сразу понял, что произошло. Как-то непонятно чавкнуло совсем рядом, и он вдруг почувствовал у себя на щеке что-то теплое и мокрое. Он не успел повернуться к Пал Санычу, как за спиной раздался истошный женский крик. Следом – еще один, и сразу же прорезалось множество тревожных голосов. Все это заняло какую-то секунду. Батон уже развернулся к боссу и увидел, как тело его ткнулось вперед, в спину высокого финна, вскочившего разом. Вместо головы у Пал Саныча было нечто ужасное. Выстрелом ее разворотило напрочь, и кусок черепа висел на тонком лоскутике кожи над остекленевшим полуприкрытым глазом. Рука еще конвульсивно дергалась.

Батон машинально достал свой ствол и зашарил глазами по залу, пытаясь определить, откуда стреляли. Оркестр, понятное дело, смолк. Его теперь заменял истеричный женский ор. Тучная бабища в белом платье смотрела на свой наряд безумным взором, не переставая вопить. Все платье было забрызгано кровью вперемешку с мозгами. Высокий пожилой мужчина, что сидел впереди Ганина, потерял сознание, и теперь его супруга кричала, пытаясь привлечь внимание. Батон провел рукой по щеке – на пальцах осталась кровь и еще какая-то кашица.

И тут он словно очнулся. До него как будто разом дошло, что означает вся эта суматоха и что он теперь в группе старший и парни ждут его команды.

Его взгляд сразу же перебежал на третий ряд, и он увидел, как люди Крытого быстро протискиваются мимо вскочивших меломанов.

– Братва, папу замочили! Синие, гады! – заорал он вдруг истошным голосом. Случилось это самопроизвольно. Просто он подумал в тот момент, что, кроме бригады Бугра, рядом никаких врагов не было. Значит, они!

В следующую секунду он уже прицеливался, ловя на мушку Бугра, но тот все время оказывался за кем-то. Вот опять мелькнула его голова, и палец сам нажал спуск.

При звуке выстрела вопли на мгновение смолкли, затем вновь вспыхнули с удвоенной силой. Люди словно очнулись и бросились к выходу. Кто-то падал на месте, забиваясь под кресла.

Музыканты побросали свои инструменты и тоже попрятались, кто где мог.

Батон понял, что попал не в того человека, только когда внезапно увидел целящегося в него Бугра. Словно при замедленной съемке, он отчетливо видел, как пистолет врага дернулся вверх, и следом Борис почувствовал сильный удар в грудь. Его бросило обратно в кресло. Сразу почему-то стало нечем дышать. Он попытался выстрелить в ответ, но не смог. В угасающем сознании запечатлелось дикое лицо Фофана, затем резко наступила темнота.

Звука выстрела, как и все в зале, Колян не слышал. Что что-то произошло, он понял, когда внезапно вместо оркестра услышал истошный женский визг. Правда, поначалу он даже не сообразил, почему именно кричит женщина – к тому времени бритоголовый вновь ощутил приступ сонливости, да и крик поначалу слился с игрой музыкантов. Но уже через пару секунд стало ясно, что что-то стряслось. К тому же оркестр смолк.

Быстрее всех сориентировался в обстановке Бугор.

– Братва, двигай на выход! Кого-то замочили! Хватаем Катю и ходу отсюда!

Все дружно бросились исполнять распоряжение, протискиваясь мимо возбужденных финнов, которые повскакивали со своих мест, но еще не успели понять, что же на самом деле случилось!

В это самое время раздался вопль Батона, и стало сразу все ясно. Услышав призыв помощника покойного уже Ганина, Колян рефлекторно вытащил ствол. Молодой парень, стоявший впереди него, побледнел как мел, упал на колени и обхватил руками голову, что-то непрерывно вопя.

Раздался выстрел, и рядом с Бугром упал человек, кувыркнувшись через кресло от удара пули в грудь.

– Атас, братва! Гнилые лупят! – заорал в свою очередь Бугор, пригибаясь. – Двигай за первый ряд!

Колян не раздумывая полез через кресла, распихивая суетящихся бестолково финских граждан. Краем глаза он увидел, как Бугор выстрелил в ответ, и наградой за меткость была новая серия женских воплей.

– Суки! – а это уже было выкрикнуто по-русски мужским голосом.

Орал молодой парень из числа бойцов Ганина. Колян увидел его искореженное бешенством лицо. К тому времени большинство слушателей успело все же покинуть зал. Давя друг друга на выходе, финны отчаянно протискивались в обе двери, лишь бы убраться подальше от места, где вовсю разгулялась смерть. Некоторые падали на пол, как тот молоденький парень, что первым увидел в руках Коляна ствол. Но было еще достаточно людей, которые, в давке мешая друг другу, пытались выбраться к центральному проходу.

Пробравшись в первый ряд, Колян поискал глазами девушку, но музыкантов словно ветром сдуло со сцены. Там валялись только разбросанные инструменты.

И тут по ушам ударил резкий звук. Такой, что разом пропали все остальные. Коляна вдруг бросило вверх, одновременно он почувствовал, как тело пронзил миллиард раскаленных иголок.

Он уже не слышал, как орал Бугор:

– Ложись, твою мать!

Кричал он с запозданием, поскольку тело Коляна уже швырнуло на сцену. Тощего финна, думавшего найти спасение лежа, разорвало буквально пополам взрывом. Летели вверх обломки кресел, паркета.

Нажав курок, Антон отставил винтовку к стене и, не мешкая, покинул техкомнату. Футляр от виолончели остался там же. Спускаясь, он очень скоро услышал последствия своего точного выстрела. Задержался на мгновение, чуть улыбнувшись уголками губ, и еще быстрее заспешил к выходу.

Он успел пройти почти квартал, когда услышал вой полицейских сирен.

Фофан, после того как кинул гранату, прожил недолго – его уложил метким выстрелом третий браток, приставленный охранять племянницу Рублева.

После этого ни с той, ни с другой стороны потерь не было, если не считать легкой раны Бугра в плечо – Батон все же зацепил его своим выстрелом.

Перестрелка резко прекратилась с воем полицейской сирены. На этот звук и у тех и у других вояк реакция была одинаковой:

– Атас! Валим!

Бойцы Блондина, которых осталось трое, не подумав, бросились к выходу и в коридоре попали прямо в руки финского ОМОНа, или как он там у них называется. Воевать с одетыми в бронежилеты и каски, вооруженными короткоствольными автоматами представителями органов охраны правопорядка ганинские гоблины не стали. Они поняли, что шансов выйти живыми из этой стычки у них нет никаких.

Бугор, отличавшийся большим жизненным опытом, сообразил раньше своих врагов, что пора дергать.

– Стас, уходим! – негромко сказал он товарищу, едва расслышав приглушенные толстыми стенами звуки сирен. На эту «музыку» у имевшего три судимости Бугра слух был отменный. – Брось волыну, давай через сцену! – скомандовал он.

На сцене он прихватил брошенную кем-то скрипку и на ходу посоветовал приятелю:

– Прихвати чего-нибудь. За музыкантов проканаем!

За сценой оказалось еще два человека, совершенно обалдевших от ужаса. Женщина в строгом концертном костюме находилась в совершенно коматозном состоянии. Она вжалась спиной в стену, и ее мелко трясло. Руки стиснули флейту так, что побелели суставы. Глаза невидяще смотрели в одну точку. За руку ее тянул солидный мужчина, негромко уговаривая на финском.