Нежные признания - Элизабет Торнтон

— Я женился на Фионе, потому что не мог получить тебя, и мне было все равно, на ком жениться! Да, она была дочерью богатого человека. Да, ее отец инвестировал в мою компанию, но это было гораздо позже того, как ты сбежала со своим любимым дебилом!

— Мой любимый дебил?! Это низко!

Она соскочила с кровати, и он протянул руки, пытаясь успокоить ее.

— Прости! Это было глупо. Я прекрасно понимаю, что между тобой и Добином ничего нет и никогда не было. А знаешь, откуда я знаю это, Фэйт? Потому что я знаю тебя.

Она уже накинула халат и теперь крепко завязывала его.

— Это твое извинение? Потому что, если это так, то можешь засунуть его себе… — Она перестала завязывать пояс, который уже врезался в ее талию.

— Куда? — подтолкнул ее Барнет.

— В нос! — ретировалась Фэйт.

— Сказала, прямо как настоящая леди!

Стиснув зубы, она произнесла:

— Ты оскорбил не только меня, но и Аластара. — Поставив руки на пояс, она сверлила его взглядом. — Аластар джентльмен до мозга костей. Я не сбегала с ним, как ты выразился. Мы просто вместе поехали на поезде. Я вышла на своей станции, а он поехал дальше — домой, к родителям.

— Домой, к родителям? — Он нахмурился, сел на кровати и оперся спиной о подушки. — Это куда же?

— В Шотландию!

Она знала, что до этого дойдет, ведь Аластар сказал ей, что другим известно об их поездке в Шотландию. Теперь она корила себя за то, что скрывала это. Скрыв однажды свою глупую выходку, было лучше не упоминать о ней совсем. Но теперь у нее не было выбора. Если она сама не расскажет Джеймсу, он может услышать это от кого-то другого. Уж лучше пусть он услышит от нее.

— В Шотландию?

— Да, — ответила она. — Они живут в Абердине. Аластар планировал провести с ними несколько дней, прежде чем сесть на корабль до Оркни. Он хотел исследовать там древние постройки.

Джеймс не сводил с нее глаз и, казалось, был скорее обескуражен, чем разозлен.

— И где же вы расстались?

— В Эдинбурге, — лаконично ответила Фэйт. — Я поселилась в отеле возле вокзала и отправила тебе записку, чтобы сказать: «Сюрприз, сюрприз! Я приехала!»

— Я не получал никакой записки!

— Знаю. — Ее голос задрожал, и она прокашлялась. — Она была перехвачена леди Фионой Шанд. Помнишь леди Фиону? Она была дочерью делового партнера, у которого ты гостил.

— Моя покойная жена, — пробормотал он, — как ты знаешь.

— Верно. — Девушка сделала паузу, чтобы овладеть своим голосом. — Она, не теряя времени, появилась у моей двери, чтобы рассказать мне о человеке, с которым, как мне казалось, я была помолвлена.

Фэйт прокручивала эту сцену в голове тысячи раз, и все равно воспоминания были ударом для нее. Чтобы спрятать слезы, выступившие на глазах, она подошла к окну и выглянула на улицу. Там не на что было смотреть, слышался только шум дождя, струившегося с крыши, и Фэйт рассеяно подумала, что дождь разгонит туман.

Больше всего Фэйт запомнились не красивое лицо и фигура леди Фионы и не элегантность ее дорогого наряда, а ее нескрываемая насмешка. Она приняла Фэйт за служанку — по крайней мере, так она сказала — и с той же секунды заговорила снисходительным тоном. К тому времени как она ушла, уверенность Фэйт разбилась на мелкие кусочки. Все, чего ей хотелось, — это уехать из Эдинбурга, прежде чем кто-нибудь узнает, в какое глупое положение она себя поставила.

— Фиона! Я должен был догадаться. Почему ты не рассказала мне?

— Она сказала, что будет лучше, если ты никогда не узнаешь. У меня хватило гордости. Я согласилась с ней.

Она повернулась к нему лицом. Он уже оделся и теперь заправлял рубашку в брюки. Его лицо было словно каменное.

Его голос был грубым от ярости:

— И ты поверила этой коварной стерве, даже не поговорив со мной? Спроси меня о Фионе, и я расскажу тебе, какой она была.

— Не хочу даже знать.

— Конечно! Тебе легче поверить, какой я подлец. Даже другие люди верили в меня, но не женщина, которая слишком печется о своей гордости.

— Кто бы говорил о вере! — Давно затаенная обида выплеснулась наружу. — Ты никогда не упоминал о ней в тех нескольких коротких письмах, что писал мне. Тебя не было три месяца, а все, что я получила за то время, — это путевые заметки. Я словно читала расписание поездов: «Завтра в Абердине, послезавтра в Перте». Я получала больше информации из колонок светской хроники лондонских газет. Именно там я впервые прочла о тебе и леди Фионе.

— Значит, — свирепо сказал он, — ты думала, что сделаешь мне сюрприз в Эдинбурге? И что, Фэйт? Застанешь на месте преступления с Фионой?

— Не дерзи! Я хотела увидеть тебя, убедиться, была ли правда в тех слухах.

— И ты предпочла слова Фионы моим?

— Ты женился на ней, — изрекла она.

— И пожалел об этом еще до того, как высохли чернила на нашем брачном договоре! — Он сделал шаг ей навстречу. — Она хотела меня, и я был польщен. В конце концов, ты бросила меня, не объяснив ничего. Я несколько месяцев искал тебя, но, очевидно, ты не хотела, чтобы тебя нашли.

— Я думала, что так будет лучше. — Фэйт скрестила руки на груди. Ее голос сел от волнения, которое она старалась унять. — Я не хотела, чтобы ты когда-либо узнал о моей поездке в Шотландию. Вот почему я договорилась встретиться с Аластаром на террасе. Я хотела поговорить с ним наедине, попросить его не рассказывать, что я тогда ездила в Эдинбург. Но я опоздала.

Она прочистила горло.

— Думаю, во мне говорила гордость. Я не хотела, чтобы кто-нибудь жалел меня.

Фэйт сделала шаг назад, когда он приблизился к ней. Джеймс не так часто улыбался, как ей хотелось бы, но, когда он это делал, улыбка у него была такая несмелая, что растопила бы самое каменное сердце. Ухмылка, которой он одарил ее сейчас, была пародией на ту улыбку, которую она любила. На это было больно смотреть.

— То, что произошло между нами, — сказал он, — было в другой жизни. Не пора ли нам оставить прошлое и начать все заново?

— Начать заново? — Она бросила быстрый тревожный взгляд на кровать, затем снова посмотрела на него. — Мы другие люди сейчас.

— Фэйт, — произнес он, покачав головой, — если бы я мог изменить прошлое, я бы сделал это. Но я не могу. Эта ссора бессмысленна. Мы должны действовать сообща, чтобы выяснить, что же произошло с Денверсом. Есть еще дневник твоей мамы. Если мы будем постоянно рвать друг другу глотки, то не раскроем эту загадку. Можем мы договориться о перемирии и двигаться дальше?

Она не знала, почему спорила с ним. Еще совсем недавно они занимались любовью. Но Джеймс воскресил прошлое, и ее безысходное отчаяние возродилось с новой силой.