Здесь слезам не верят - Евгений Щепетнов

Москва – город светлого будущего, город денег, город несбывшихся надежд и разбитых сердец, он перемалывал и приезжих, и тех, кто считал себя коренными жителями города, превращая их в однородную массу, «москвичей», гордящихся своей пропиской и презирающих тех, кто «не добился», «не состоялся». Суетливый муравейник, объединивший двенадцать миллионов москвичей в единый организм, он не верил слезам, не прощал ошибок и не жалел никого, даже тех, кто уже не мог жить без любимой столицы.

Охотник ничего этого не знал, не знал даже того, по какому городу, в какой стране он идет. Для него эти каменные джунгли и асфальтовые прерии были единым охотничьим угодьем, в котором он должен найти добычу и сохранить свой «прайд». Свою самку, рядом с которой ему становится почему-то гораздо легче. Женщину…

– Стой! Стой! – возбужденно крикнула Анька, вцепляясь в руку спутника, будто клещами. – Гляди, банкомат! Пошли! Да пошли же! Раз пошла такая пьянка… давай вскроем! Там денег куча!

– У нас ведь есть деньги. Зачем? – без особого интереса осведомился Охотник, вглядываясь в мерцающий экран аппарата, вделанного в стену большого магазина.

– Деньги никогда не бывают лишними! – еще более возбужденно воскликнула Анька.

Ее аж трясло, руки ходили ходуном! Сколько раз она мечтала, проходя мимо такого вот банкомата, что вскроет его и… заживет! Купит новое платье, мебель, пойдет к врачу и закодируется, чтобы не пить, а потом… поздоровевшая, красивая, молодая встретит принца-олигарха и обаяет его, доведя до любовного исступления! Мечты, мечты…

Потом перестала мечтать. Зачем мечтать о несбыточном? А вот сейчас все в голове у нее всколыхнулось – это шанс! Сколько там может быть бабла? Миллионы? Жалко, что нет автоматов с баксами, тогда совсем было бы здорово!

– Ломай! Давай! – Анька затеребила рукав «фашистской» формы Охотника, будто собиралась оторвать. – Ну, давай! Жги его, или как ты там делаешь!

Охотник вгляделся в аппарат, на котором чернели строчки письмен, которых он не понимал (хотя некоторые и казались ему знакомыми), потом присел на корточки, схватившись за голову руками, и замер неподвижно, будто горюя над чем-то, что дороже ему всего на свете. По крайней мере, так это выглядело со стороны.

Анька очень удивилась, хотела потеребить его за плечо, но передумала – не дай бог шибанет! Вон у него ручища-то какая! Ладонь – что твоя лопата! Прихлопнет вгорячах, а потом горевать будет. Само собой – горевать! Не чужие же!

Почему прихлопнет? А вдруг у него в голове что-то сдвинулось? Анька где-то видела или слышала – те, что из горячих точек, с войны, у них в голове иногда что-то щелкает, и они давай все подряд крушить! Сосед попался – соседа прибьет! Соседи кончились – давай случайных прохожих глушить! И все потому, что ему видится – это враги крадутся, хотят с тылу зайти! А разве можно с тылу подпускать? Если ты только не в постели, конечно. Тут уже – с тылу самое то! Как возьмет за бедра этими вот лапищами, как засадит, аж до самого горла… о-о… поскорее бы засадил! Юра, любимый!

Но пока лучше отойти на пару шагов – на всякий пожарный случай, ага! Целее будешь…

Минуты три Охотник сидел неподвижно, Анька его не трогала, хотя и нетерпеливо кусала губы, оглядываясь по сторонам. Ночь на исходе – ко€ротки летние ночи, не дай боже кто-то увидит, как они банкомат вскрывают, проблем не оберешься! Вызовут ментов – опять придется по говнищам хлюпать, дышать грязным воздухом, слушать крысиный писк и чесаться от пота, стекающего по животу. Нет уж, под землю больше ни ногой! Пусть дерьмо там шастает, ему там и место, а люди должны жить наверху, в светлых красивых домах с бассейнами, оранжереями и… и… пожрать еще чего-нибудь повкуснее, ага!

И тут Анька просто остолбенела. Банкомат вдруг заработал, захрустел, как перед выдачей денег, загудел и начал выплевывать из своего окошка пачки пятитысячных купюр – одну за другой, одну за другой! Пачки втыкались друг в друга, выталкивая «коллег», банкомат будто рвало деньгами. Они сыпались, сыпались и сыпались на асфальт, как куча розовых осенних листьев.

К чести Аньки – в ступоре она находилась всего секунд пять. Ее рефлексы, рефлексы существа, привыкшего выживать в каменных джунглях, бросили к этой самой куче «листьев», и Анька начала набивать карманы, пихая в них комья купюр, затаив дыхание, будто для того, чтобы не спугнуть обезумевший аппарат. Впрочем, его хватило всего на полминуты, через тридцать секунд «рвота» прекратилась, и на экране загорелась надпись: «Банкомат временно не обслуживает».

Наступила тишина. Анька все пихала и пихала деньги в карманы, потом начала запихивать за пазуху, рубашка спереди раздулась, разошлась, и купюры вывалились на тротуар драгоценным дождем. Анька едва не заплакала:

– Юр, ну чего ты сидишь?! Юр, собирай! У тебя карманов побольше, чем у меня! О боже ж мой! О боже! Спасибо, Господи! Нет, я точно поставлю свечку! Сто свечек! Тыщу! Да Юра же! Собирай!

Охотник медленно поднялся, осмотрелся по сторонам, будто не понимая, где находится, потом наклонился и начал сгребать подгоняемые ночным ветерком купюры в одну кучу. Не сразу, но ему удалось переправить их по карманам, и скоро они с Анькой быстрым шагом, почти бегом, удалялись от ограбленного банкомата.

Анька, захлебываясь от счастья, говорила о том, как ненавидит банки, от которых все зло в этом мире, а Охотник просто наслаждался ощущением удачной охоты. Он не знал, как сумел заставить банкомат выдать ему все свои деньги и почему вообще решил влезть в систему этого механизма. Просто у него вдруг возникло ощущение того, что банкомат, подмигивающий своим светящимся окошком, в какой-то степени тоже жив, не так жив, как люди или звери, но… жив. А раз он жив, значит, можно воздействовать на его сознание, на его память – так, как, к примеру, на память и сознание той же Аньки, заставив ее навсегда изменить свое отношение к алкоголю, вызвав в ее мозгу стойкое к нему отвращение.

Так и тут – понадобилось всего лишь проникнуть в «мозг» банкомата, внедрить в него «желание» сейчас, сию минуту выдать все деньги, что хранятся в его бронированном животе. Это проще, чем разрушать банкомат заклинанием ветхости, тем более что оно частенько срабатывает совершенно не избирательно – как в случае с сейфом, например.

Кроме того, чтобы разрушить укрепленный сталью банкомат, заклинание должно быть напитано большим количеством магической энергии, иначе оно не пробьет броню аппарата. Но в этом случае радиус действия заклинания увеличится до такой степени, что от банкомата останется одна труха. А какой смысл тогда этот самый банкомат разрушать? Деньги-то все равно не получишь!

Разрушение ради разрушения – глупость несусветная, лишний расход магической энергии, которой у него хоть и непрерывный ручеек, но ручеек довольно-таки тонкий, и на восстановление запаса магии потребуется время. Не лучше ли выпустить щупала и влезть в мозг хитрого, но не защищенного от магии механического «организма»?

Попробовал. Все получилось. Слава богам!

– Сейчас пойдем, найдем гостиницу, устроимся – мы без паспортов, но денег дадим! А что?! От денег-то никто не откажется! Вымоемся, ляжем спать, а утром… утром будем уже думать, что делать! Но вначале поедим, правда? Купим жрачки дорогой, самой дорогой! Икры хочу. Я уже забыла, когда ела икру! Пойдем в какой-нибудь супермаркет – они и ночью работают, накупим всего! Кстати, телефоны нам купим! Хмм… а карту-то ночью не купишь… да плевать! Что захотим, то и купим! Все банкоматы наши! Правда ведь?!

– Правда, – бесстрастно сказал Охотник, прислушиваясь к вою сирены где-то далеко-далеко, там, откуда они пришли. Полиция. На пожар? Или к банкомату?

– Аня, у банкомата есть какая-нибудь защита? Кто-нибудь мог нас видеть, когда мы снимали деньги?

– Черт! Ох, черт! – вздрогнула Анька и тоже прислушалась. – Сирена! Валим, Юра! У всех банкоматов телекамеры! Если у банкомата сработал сигнал тревоги – щас сюда летят менты! А на камере остались наши рожи! Валим, Юра! Вот же я дура, забыла!

Они бежали, держась за руки, Охотник чуть впереди, Анька за ним, влекомая сильной рукой спутника. Позади завывали сирены – не одна, несколько. К ним добавился и рев пожарной сирены – о чем задыхающаяся Анька тут же сообщила Охотнику.

Нужно было побыстрее выбраться из зоны возможного обнаружения, и Охотник интуитивно это понимал, как никто другой. Охотник всегда может стать дичью – на каждого охотника есть свой охотник, это знает каждый зверь, это заложено в инстинкте, потому инстинкт погонял, требовал: «Беги! Скорее! Как можно дальше! Беги! Беги! Беги!»

И он бежал.

Глава 7

– Сдавайтесь! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!

Голос ревел, громыхал, и Анька невольно зажала уши, повизгивая от страха. Ей не было просто страшно. Ей было ОЧЕНЬ страшно!