Лекарство от Апокалипсиса - Анатолий Ткачук

– Это хорошая идея, но как ты определишь характер энергетических изменений, во-первых, а, во-вторых, как мы поймем, к чему именно нужно стремиться? – спросил Алекс.

– Вот это другое дело, – Макс задумчиво растягивал слова. – Мне же удалось зафиксировать некоторые особенности твоей энергетики с помощью подручных средств, значит, мы можем оценить и различия. Это уже что-то… В конце концов, более слабые проявления энергии существуют у кроликов. И эту динамику мы можем без проблем отследить.

– Конечно, можем. Но у них нет осознания происходящего, и мы не можем говорить о настрое или чем-то подобном.

– Это точно. Тогда остаемся только мы сами. Но стандартными приборами нам не обойтись.

– Здесь в округе закопано много различных приборов, поэтому нужно лишь понять, что, где и зачем нам нужно искать. Правда, как их оттуда достать… В одном из своих путешествий я видел, как закапывали медицинское оборудование неподалеку от станции. Если нужно, мы сможем извлечь его.

– Все гораздо сложнее… Нам нужно сконструировать что-то вроде газоразрядной камеры, которая позволит не просто зафиксировать уровень излучения, исходящий от тела, но и составить некоторую карту этого излучения. Думаю, это поможет нам приблизиться к цели…

– Газоразрядная камера? – Алекс неустанно удивлялся ходу мыслей Макса.

– Именно. В ее основе лежит эффект Кирлиана, позволяющий оценить интенсивность и конфигурацию излучения, зависящего от электрической проводимости организма. Оно, в свою очередь, формируется во многом за счет психофизического состояния человека… То есть, таким образом мы сможем понять все, что уже тут наделали и физиологические, и психологические изменения. То, что мы увидим, принято в разных практиках называть аурой, но на самом деле это вполне объяснимые физические явления, которые при правильной интерпретации могут дать немало полезной информации.

– А если это очередная ошибка? Снова просчет? Что тогда?

Макс, не зная ответа, развел руками в стороны. Ему и самому эта идея, сквозь сон ворвавшаяся в голову, показалась не совсем надежной. Но что можно было предложить, когда время медленно, но упрямо подходило к своему концу, по крайней мере, для заточенных в саркофаге людей. С каждым днем Макс все четче осознавал, что день, когда все закончится, становится ближе с каждым мгновением. И от этого делалось все страшнее. Он не говорил об этом ощущении с Алексом, но сомнения в его аналогичном понимании ситуации у него не было.

– У нас нет другого выбора… нужно попытаться сделать последний рывок. Я сегодня понял, что мое тело начало терять чувствительность и перестало ощущать температуру. Я думаю, что у меня поражен костный мозг. Этот процесс уже не остановить, и дальше будет только хуже. Так что нужно торопиться. Боюсь, что совсем скоро я не только не смогу тебе помогать, но буду только мешать. Нужно решаться.

– Ты хочешь сказать…

– Да, боюсь, что скоро ты останешься здесь совсем один… Нужно решаться.

Алекс закрыл глаза. Перед ними проплывали обрывочные воспоминания из ушедшей жизни – солнце, зеленые деревья, раскачивающиеся на ветру, мелкие ручейки… Все это ложилось на чашу весов, которая вдруг перевесила его жизнь. Если в словах Макса была хоть толика истины и надежды, не воспользоваться ей было бы величайшей из глупостей.

– Я готов, – резко ответил Алекс, отступать было некуда.

– Тогда попробуем создать эту чудо-машину, – бледными губами усмехнулся Макс.

И вновь саркофаг оказался тем местом, где можно было найти все что угодно для создания даже уникального в своем роде прибора. Казалось, что атомный реактор, как и вся инфраструктура, обеспечивающая его безотказную работу, представляла собой определенную вершину развития науки и техники, объединив в одном месте все лучшее, что создали физики, химики, металлурги, инженеры и еще тысячи прочих специалистов. Он стал одним из идолов научной мысли, который обрушил гнев на своих создателей, оставив им единственную надежду на возрождение.

На сооружение газоразрядной камеры вновь уходил драгоценнейший из невосполнимых ресурсов – время. Алекс видел, как изо дня в день Макс слабел, но старался не показывать этого.

Иногда сутки пролетали в одно мгновение, а до конечного результата оставалось еще слишком далеко.

– Самое страшное в том, что я не смогу из подручных средств соорудить генератор токов высокой частоты, без которого все, что мы сделали, просто бессмысленно, – сказал Макс, когда работа была уже почти закончена.

– Ты знал об этом с самого начала? – Алекс озлобленно посмотрел на Макса.

– Иначе бы ты не согласился снова выйти наружу, – Макс пожал плечами.

– Ты же понимаешь, что новый выход наружу будет последним, рассчитывать будет не на что, – на лице Алекса в одно мгновение застыли разочарование и злоба, которые он едва мог удержать внутри.

– Я пойду с тобой, мне все равно терять уже нечего.

– Да, но куда идти? Я еще во время строительства арки обошел определенную часть могильников, но там сложно что-либо понять и найти. В некоторые сваливалось все, что было заражено и требовало немедленной утилизации. В другие вообще бросали все без разбору.

– Я знаю, я неоднократно сам участвовал в захоронении различных материалов. У меня даже сохранилась карта, кстати, уникальная в своем роде. Я еще в 1986 году начал отмечать на ней, что и где зарывали в землю.

– Я насчитал несколько больших могильников и около восьмисот буртов, разбросанных по территории.

– Так и есть, – одобрительно кивнул Макс, – но в бурты эти, как правило, практически без всякой подготовки сбрасывали зараженный грунт, лес, кое-что из бытовых предметов и немного присыпали землей сверху. Были и другие хорошо оборудованные могильники для высокорадиоактивных отходов, но туда мы не полезем, там есть материалы, полураспад которых растянется на пару тысячелетий. В них и сейчас, наверное, за тысячу рентген в час переваливает уровень радиации. Нам же нужен один из самых больших могильников, куда свозили различную облученную технику. Там в одном из захоронений есть оборудование, которое туда попало с завода «Юпитер», расположенного в Припяти.

В этом месте, я уверен, закопан небольшой промышленный генератор, который использовался в производстве.

– Все просто, – нарочито широко улыбнулся Алекс.

– Здесь по прямой, расстояние солидное, пешком преодолеть будет нелегко.

– У нас есть варианты?

– Вариантов нет… – Макс провел рукой по волосам, которых с каждым днем оставалось все меньше.

– Мы не дойдем, – категорично отрезал Алекс.

– Дойдем, главное – уверенность в этом.

– На одной уверенности мы осилим километров пять, не больше. Потом придется отдыхать. Ты сам видел, как тяжело передвигаться снаружи, а сей час, когда температура и вовсе ни же нуля, нам вообще будет невозможно преодолеть это расстояние, потом еще с тяжеленным агрегатом вернуться назад. При этом любая передышка может стать для нас последней. Твой план никуда не годится.

– Хорошо, есть у меня еще один крайний вариант, – Макс тяжело вздохнул.

– Какой? – Алекс уже давно должен был бы привыкнуть к подобным неожиданностям, но все равно каждый раз эти повороты удивляли его.

– ЧАЭС ведь представляла собой гигантский организм, и о некоторых его щупальцах знали далеко не все. Под станцией находится довольно большое количество тоннелей, ведущих на многие километры в разные стороны. Не знаю уж, для чего они были созданы, но факт остается фактом. Часть из них после аварии залили бетоном, и там без отбойного молотка не обойдешься. А некоторые так и остались не закрытыми, то ли бетона не хватило, то ли решили, что они не принесут никакого вреда. Так вот, один из тоннелей ведет как раз в сторону нужного нам могильника. Как я понял, он выходит около одного из разрушенных сел, а оттуда не больше пары километров пройти нужно. Все остальное расстояние под землей мы с тобой пройти сможем.

– Скорее всего, если будем делать небольшие привалы, – пожал плечами Алекс, обдумывая предстоящий поход.

– Привалы делать не получится, там воды по пояс, к тому же вода не самая чистая. А сейчас, думаю, туда тоже попало немало всякой дряни, поэтому придется делать один мощный рывок.

– Я не хочу спорить, но я не уверен, что одним рывком это получится сделать. Тем более, по колено в воде.

– Ты прав, – Макс вновь задумался. – А что если по этому тоннелю проплыть на резиновой лодке? Места там не так много, но, думаю, лодка пройдет. К тому же так сподручнее будет везти генератор, он весит килограмм пятнадцать.

Уже через некоторое время нелепый костюм вновь стягивал движения, не давая сделать вдох полной грудью. Спуск в тоннель оказался довольно неудобным и крайне узким. Поэтому приходилось демонстрировать чудеса гибкости, которые отдавались невыносимой болью в суставах, пораженных радиоактивным излучением. Фон в коридоре, заполненном мутной водой с маслянистой пленкой, сразу же заставил счетчик встрепенуться. Конечно, ситуация здесь была значительно лучше, чем на улице, но все же не позволяла расслабиться. Дышать вновь приходилось смесью, подаваемой из баллонов, присоединенных к изолирующему противогазу. Но на этот раз, наученные горьким опытом, они захватили с собой несколько дополнительных источников чистого воздуха. К тому же место в лодке позволяло сделать это.