Виагра для дракона - Доктор Хаус

    Дядя Кеша. - Катька аж ерзала на стуле от нетерпения, - а почему вы так жестко на секс смотрите? – Дааа, очевидно, пока я валялся в «коме», пропустил много интересного. Но Катюха, хотя уже перешла к фамильярному «Дядя Кеша», явно еще не просекла суть Иннокентия Леонидовича. Заигрывать с ним стоило не больше, чем с заряженной миной.

– А потому, милая девочка, - осклабившись людоедской улыбкой подхватил Наг любимую тему, - что соитие между мужем и женой это не просто трение слизистых, а акт магии, сотворения жизни. Ты не думала, почему из магических способностей современным людям оставлена лишь одна: - творить новую жизнь?

   Все остальное: - космические ракеты, компьютеры, ядерные бомбы и прочие «чудеса мира технологии» мы делаем из «чего-то», преобразуя материю природы. Только жизнь и одушевленное, мыслящее существо, происходит из нас самих. И это чудо сотворения ты осмеливаешься называть пошлым словом секс?! Это для тебя значит потереться, и разбежаться как кобель с сучкой, да?! Если твердо вознамерилась переспать с Платоном, так помни: - дракон мягко стелет, да жестко спать!

 – Катерина, к моему удовольствию, наливалась краской, как помидор, но Кеша продолжал беспощадно гнуть свою линию. – Теперь, еще одно. Ты когда его соблазняла, думала о том, что Платон не только девственник, но еще и ученик йоги? Что ты ему могла всю практику на корню сгубить?

– Впервые за все наше знакомство я удостоился у учителя такого звания. До сих пор, все мои усилия в йоговской практике иначе как «жалкими потугами» не именовались. Впору было бы гордиться, но ситуация была скользкой и для меня.

 – Иннокентий Леонидович, мы же не …, - в голосе Катюхи появились плачущие нотки. – И не переспали бы, - безжалостно добавил Наг, - Платон бы тебя убил и, став демоном окончательно, утратил бы шансы на йогу. Но этого не случилось. Повезло, и не твоя девочка в том заслуга, а нелепое стечение обстоятельств или милость Духа, если смотреть оптимистически.

   Наг на несколько секунд замолк, погрузившись в молчание. Его голова склонилась, подбородок безвольно уткнулся в грудь, изо рта вытекла тягучая струйка слюны. Казалось, старик погрузился в глубокий сон. Даже всхрапнул. Я тихонько кивнул Кате, и она поняла – ждем, беспокоить Нага не надо. Кеша внезапно приподнял веки и уставился на меня жутким взглядом.

 - Платон, скажи нам, какой самый богомерзкий поступок может совершить человек? Нет, не про тебя речь, демоны не в счет. Само воплощение адских тварей на Земле есть мерзость и вызов Богу. Я про обыкновенных людей спрашиваю?!

  Пришло время краснеть мне: - Кеша, я понимаю, что натворил, убийству учителя прощения нет, как и его предательсву. Иуда… Наг резко прервал меня, не дав закончить покаянную тираду. – Ну, ты и дурень, паря. Да еще и с комлексам вины, - вечно все на свой счет принимаешь! Но, если уж заговорил, давай разберем. Ты ж не меня хотел убить, а себя! У тебя мозги есть и опыт в боях немалый, для юнца, разумеется. Так что ответь на простой вопрос: - хоть один шанс у тебя выжить был, коль я б всерьез тобой занялся?

   Да. С такой точки зрения моя атака на Нага выглядела принципиально иначе… Кеша говорил очевидности. Почему эти очевидности продолжали ускользать от моего понимания до настоящего времени, было непонятно. Молчание затягивалось. Нагу надоело ждать моего комментария, и он вновь обратился к Катерине: - Связавшись с тобой кровными узами, этот идиот подцепил не триппер. Все много хуже. Платон разделил твою карму. И, вместе с ней, пристрастие к самоубийству.

   Рано или поздно, - скорее рано, он его реализует. Неважно как: - со мной, с Яцеком, бандитами или еще каким экзотическим способом, но Платон найдет свою погибель в ближайшие три дня. И причиной всему, Катенька, – твое изначальное намерение его соблазнить. Совратить человека, взыскующего духа Святого, есть хула на этого самого духа. А хула на духа Святого, как говорил ваш еврейский Господь Иисус, – это единственный непростительный грех!

– Теперь настала Катюхина очередь потрясенно замолкнуть. Она мертвенно побледнела и начала расплываться в воздухе. Кеша хмыкнул и одним бесцеремонным щелчком  по носу вернул мою подругу к действительности. – Легко хочешь отделаться, милочка. Да только не выйдет, тебе в смерти покоя найти, и в этом не только беда, но и твой шанс. Твой и Платона.

    Дух неспроста вас с Яцеком свел, это знак и надежда. Черный Барон будет искать Платона и найдет свою смерть. И эта смерть даст вам жизнь. – Кеша любил говорить загадками, но тут превзошел самого себя. – Ты про Светлану слышал? – Это уже ко мне. Конечно, я слышал, история старая, и неоднократно доходила до меня в изложении Кешиных друзей.

    Еще в семидесятые годы 20века, когда Иннокентий Леонидович трудился рядовым инженером на знаменитом (своими сбросами в чистейшее озеро планеты) ЦБК[109] и, одновременно, был известным на всю страну подпольным (а других тогда небыло) йоговским гуру, зачастила к нему из Москвы весьма предприимчивая девица.

   Спортсменка красавица и, естественно, комсомолка Светлана, имела, по ее словам, непреклонное намерение учиться йоге. И так хорошо у пошло обучение, что весьма скоро неискушенный в коварстве городских женщин Кеша очутился в Москве, в качестве гражданского мужа Светы, разумеется.

   Далее события развивались по весьма обыденному и пошлому сценарию. В среде московских мистиков Кеша быстро приобрел известность. Его дом стал местом встречь, на которые приходили самые разные люди (и нелюди). Православные интеллигенты, при советах не брезговавшие обществом столь же угнетаемых властью йогов, составляли немалый процент участников этого диссидентско-мистического полуподполья. И, как во времена Римских гонений, постоянно агитировали за свою веру.

   Встретилась Светлана с православными, и, как результат их «религиозной пропаганды», ушла к ним жить. Не на голое место ушла, разумеется. Присутствовали там и четырехкомнатная квартирка в тихом московском центре и неплохая, по советским меркам зарплата, коими был наделен ее новый избранник. А спасти невинную девушку (прижившую, к тому времени от Кеши дочурку) из лап «йогического змея» для христианина дело святое…

    Подробностями Кеша со мной делиться не спешил, а я, памятуя его высказывание: - «Сам другим в штаны не лезу, и когда мне залазят, сильно не люблю», - выяснять подробности не стремился. Вынужденное невмешательство в личную жизнь учителя при моем дьявольском драконьем любопытстве было настоящей пыткой. Сейчас, наконец, мне представился шанс узнать хоть что-то о Кешином прошлом.