История странной любви - Лариса Райт

Вика почувствовала себя сумасшедшей.

Во всяком случае, не совсем нормальной, уж это точно. А как может чувствовать себя человек, который не понимает ни слова из того, о чем ему говорят?

– Ты о чем? – попыталась она внести ясность, все еще глупо улыбаясь и думая о том, что со стороны, скорее всего, действительно смахивает на помешанную.

– Я о том, – Леночка перешла на шепот, – что вы держите в своем шкафу.

– А что я там держу? – прошептала Вика в ответ, сделав страшные глаза, и снова глупо захихикала.

– Викочка Сергеевна, вы только не сердитесь, я же от чистого сердца. У меня и в мыслях не было ни о чем таком, понимаете? Ну, чтобы там полицию вызвать, и все такое…

Вика наконец перестала смеяться и, надев серьезное выражение лица, призналась:

– Не понимаю. Я ничего не понимаю. Совершенно. Ты не могла бы, Лена, выражаться яснее?

Лена посмотрела на начальницу так, как смотрят на душевнобольных и, испустив тяжелый вздох, попыталась объяснить:

– Это ведь ваш шкаф, верно?

Она даже подошла к несгораемому ящику и для убедительности постучала по нему кулачком.

– С утра был мой, – с готовностью кивнула головой Вика.

– И ключ от него есть только у вас, правда?

– Правда! – Теперь Вика с трудом сдерживала раздражение. Можно ведь побыстрее и покороче! Но, видимо, Лена считала иначе:

– И все, что там лежит, вы туда и положили, да?

– Ну, конечно! – Вика качнула головой и вопросительно всплеснула руками, ожидая дальнейших объяснений, но Лена лишь укоризненно воскликнула:

– Вот видите!

– Да что я должна видеть?!

– Виктория Сергеевна, – Лена поджала губы и перешла на официальный тон, подчеркивая свою обиду на начальницу, – я никому не скажу, но вы должны пообещать мне, что начнете лечиться.

– От чего лечиться-то, Лен?

Леночка испуганно оглянулась на входную дверь, потом еще более робко взглянула на шкаф и, решившись, прошептала:

– От наркомании.

– От чего? – Вика почувствовала, как глаза покидают свое насиженное место и перемещаются туда, где секунду назад находился лоб.

– Я же видела, как вы прятали в шкаф какие-то травки. И человек этот, странный, к вам ходит все время. Явный асоциальный элемент.

Последнее предложение Лена произнесла, подняв вверх указательный палец, и закрепила сказанное энергичным кивком головы – так, должно быть, делала в таких случаях ее бабушка.

Вике снова стало смешно, но она сдержалась.

В конце концов, девушка не виновата в том, что увидела то, что не должна была видеть. И тип этот, что травки приносит, конечно, вида изрядно потрепанного и далек от интеллигентной наружности, но в законченные наркоманы Вика его записывать бы не стала. Так, наверное, балуется при случае, но ничего серьезного. В его деле надо иметь светлую голову, иначе вместо целебных кореньев можно поганок понабирать и потерять клиентов.

Вика достала из ящика стола ключ и подошла к шкафу. Пара поворотов замка, и взору Лены открылось все содержимое сейфа. В основном там, конечно, лежали бумаги, отчеты и документы. Но одну полку занимали те самые склянки, которые взбудоражили воображение девушки. Вика взяла одну, открыла и насыпала маленькую щепотку содержимого в пустую чашку, добавила туда кипяток и протянула Лене:

– Пей!

Девушка попятилась к двери, мотая головой. Ее глаза расширились от ужаса:

– Я… я не хочу умирать!

Теперь тяжелый вздох испустила Вика. Она поднесла чашку к своим губам и отпила половину, затем снова протянула Лене:

– Да пей же!

На сей раз девушка послушно опустошила чашку, скривилась и спросила:

– А что это? Горькое.

– Обычный пустырник. Успокаивает нервную систему и разыгравшееся воображение.

– А остальное? – Лена жалобно кивнула на шкаф.

– И остальное примерно из той же оперы. Обез– боливающее, успокаивающее, заживляющее. Компания у нас большая, мало ли кому что понадобится.

– Но ведь это не лекарства.

– Нет, это лучше, чем лекарства. Гораздо лучше.

– И в них нет ничего наркотического?

Вика театрально положила руку на сердце и торжественно поклялась:

– Ни кокаина, ни марихуаны, ни конопли.

Лена успокоилась. То ли начальница выглядела убедительной, то ли начал действовать выпитый пустырник. Но какие-то капли сомнения продолжали терзать девушку:

– Но этот человек… Он странный, похож на наркомана.

– И со многими наркоманами ты знакома? – Вика изогнула правую бровь.

– Нет, но…

Вика изобразила рукой пренебрежительный жест. Мол, на нет и суда нет. Разговор окончен.

Но Лена все же выпалила свою мысль:

– Но, по-моему, с такими людьми не стоит иметь дела.

Викины губы вытянулись в одну узкую струну. Практически не разжимая их, она процедила:

– Тебя никто не спрашивает.

Она почти добавила: «Пошла вон!», но сдержалась.

Впрочем, Лена и сама предпочла ретироваться как можно быстрее. Она неожиданно громко хлопнула дверью, и этот хлопок отозвался в Викиной памяти другим почти таким же хлопком, обозначившим конец и разговора, и отношений…

– Что это за тип? – спросил тогда Борис. Спросил резко, даже грубо. Впрочем, имел право. Вовсе не каждому мужчине понравится вернуться с работы и застать в гостях у жены незнакомца.

Застал он их в коридоре. Ничего неприличного. Да и Вика держалась непринужденно и невозмутимо. А зачем волноваться, если не чувствуешь за собой никакой вины? Это она и попыталась объяснить мужу:

– Он не тип. Он – мой курьер.

– Какой курьер? Что он тебе носит?

– Боренька, не нервничай, пожалуйста. Он мне носит травку, вот и все. Собирает по заказу мои целебные травы. Или ты думаешь, я, как ведьма, по ночам, пока ты спишь, летаю на метле по лесам и собираю коренья?

– Вика, он мне не нравится.

– А должен?

– Вик, я не шучу. Возможно, тебе он не приносит ничего противозаконного, но мы не можем утверждать, что он не делает этого для других.

– Мне нет никакого дела до других.

– Мне тоже. Но если его поймают, ты можешь пойти на зону как соучастница.

– За что?!

– Да найдут, за что! Будто ты не знаешь системы. У них тоже есть план, а план надо выполнять. Подбросят к твоим скляночкам еще одну – с героином, и поминай, как звали.

– А ты мне будешь носить передачи? – она попыталась кокетливо улыбнуться.

Борис нахмурился:

– Я не шучу.

Желание кокетничать пропало. Вика вмиг сделалась серьезной и ответила Борису в тон:

– Знаешь, я тоже. И мне бы хотелось услышать ответ. Честный. И прямо сейчас.

Она ждала ответа и отчаянно боялась его услышать.

После истории с близнецами, когда муж так и не смог понять ее поступка, их отношения заметно пошатнулись. Со стороны все казалось прежним. Они так же весело и легко проводили время, строили планы на будущее и обсуждали имена еще не рожденных детей, но что-то неуловимое, какая-то химия безоговорочного доверия и понимания рассеялась безвозвратно. Борис чувствовал себя уязвленным, как мужчина, мнение которого не принимали в расчет. Вика ощущала себя непонятой. Но еще больше непонимания ее обижало осуждение Бориса. Он ничего не говорил прямо, но она чувствовала, что он не просто не понимает ее поступка, а именно осуждает его. Не раз и не два она ловила на себе его взгляд, в котором вместо прежнего любопытства и восхищения теперь преобладали разочарование и упрек.

Наверное, если бы они оба нашли в себе силы и желание все еще раз обсудить, поговорить по душам, стена, которая день за днем возводилась между ними невидимой преградой, могла бы пошатнуться. Но они хранили молчание, будто каждый старался уберечь от другого то, что думал на самом деле.

Жизнь текла по инерции. Довольные в пустяках, они считали себя обделенными в главном. Невысказанные разногласия копились у каждого в душе и вылились безудержной волной и в Викином вопросе, и в ответе Бориса.

– Я не уверен, – коротко сказал он.

Будь Вика менее сильной и более сентиментальной барышней, она бы, наверное, расплакалась, но о ее переживаниях тогда можно было догадаться лишь по слегка побледневшему лицу и чуть более глубокой, чем обычно, складке на лбу.

– Я не уверен, что тебе это нужно, – смягчил Борис свой удар. – Ты прекрасно справляешься без меня.

Он наконец намекнул на то, что его глубоко оскорбило ее единоличное решение по поводу опеки над близнецами.

– А если я когда-нибудь не справлюсь? – Вика глотала не желающие проливаться слезы.

– Сомневаюсь. У тебя надежные друзья.

Он мотнул головой в сторону двери, намекая на незнакомца, недавно покинувшего квартиру.

– Он просто работает на меня. При чем здесь дружба?!

– Вот. У тебя уже есть наемные работники. А я – неудачник. Никак не могу решиться покинуть насиженное место и рискнуть открыть собственный бизнес.

– Я этого не говорила.

– Но ты так думаешь.

– Вовсе нет! Ты еще молод, и я только хочу, чтобы ты не останавливался на достигнутом.