Уникальный элемент - Юлия Сергачева

Метавшийся возле розового ушка сладкоголосый песнопевец был не в силах даже шевельнуть золотистые прядки.

— …на вид ей лет двадцать. Роста среднего и сложения, склонного к умеренному… Голубые глаза… Длинные светлые волосы… — продолжал монотонно считывать златовласкин компаньон. — Награда от баронессы Загорской за возвращение дочери…

Брюс с Элией нервно переглянулись. Обширная зала внезапно стала тесной и душной. Напоенным благовониями воздухом трудно дышалось, а синевший далеко выход определенно отскочил еще шагов на тысячу.

— Похититель девицы высокий худой, волос темный, кожа светлая…

— Небось сама с ним сбежала, — перебила златовласка, мельком, не оглядываясь, огладив живописно щетинистую щеку догадливо наклонившегося рукохода. — Ах, может, это самое лучшее… Так ску-учно! Когда уже поедем?

— Как только земля просохнет хоть немного…

Брюс ткнул замешкавшуюся Элию в бок. Якобы похищенная девица сверлила болтливую златовласку ревниво-неприязненным взглядом. Для «куклы» уж очень выразительным.

Рукоход, пережидавший ласку хозяйки, как безразличный кот, поднял голову. Секунду смотрел прищурившись. Взлохмаченная челка косо падала на лоб. Губу рассекал длинный, тонкий шрам. И на обнаженном торсе, бугрящемся мускулами, тоже темнели длинные, тонкие риски давно заживших шрамов. Будто от шпор.

Хрупкая красавица вместе с массивным креслом была рядом с ним, как сахарная игрушка. Сожми покрепче — хрустнет…

Криво усмехнувшись, рукоход отвернулся. Брюс вдруг заметил, что ремни, пересекавшие его обширную грудь, скрепляют узорчатое дамское верховое седло на его холке.

— Ну сделайте же что-нибудь… — неслось следом нетерпеливое, перемежаясь успокаивающим воркованием: «…опасно… снесет с дороги… грязь…»

Каменные плиты пола, истертые тысячами подошв, мерцали проступающим серебристым, игольчатым узором, похожим на морозные рисунки на стекле. Инеистое свечение скрадывало выбоины, царапины от когтей и подков, каверны и мусор…

«…доброго пути, странник…» — считывалось в хитросплетениях серебряных нитей.

— А! Кто бы мог подумать… — Длинная тень упала на надпись, разом гася свет. — Неужели это снова вы?

Брюс нехотя поднял голову.

Заступив путь с непринужденностью шлагбаума, перед ними стоял давешний охотник. Умытый, переодетый, волосы по-прежнему стянуты на затылке в длинный хвост. Остальные, из той же компании, топчутся поодаль, поглядывают с интересом. Хорошо хоть графа нет.

— Новая встреча? — Хвостатый улыбнулся, растянув тонкие губы так, что казалось, они вот-вот лопнут от напряжения. При этом его улыбка не выглядела ни в малейшей степени дружелюбной.

Брюс коротко кивнул.

Кроме того, что ему в принципе не нравился этот тип, он почуял исходившую от него смутную угрозу. Ох, не случайно Хвостатый снова подошел.

— Уж не прервал ли я вашу охоту, как вы мою? — продолжал щедро улыбаться нежданный (да и нежеланный) собеседник. — Все-таки охота — дело интимное, — выдал он несколько сомнительную сентенцию. — Посторонние нарушают настрой… Впрочем, я уже пожалел о своем решении сразу же вернуться домой. Все равно приходится ждать, пока распогодится.

— М-да… Дожди — это так… неприятно, — выдавил, наконец, Брюс, чудом удержав на языке просившееся «мокро».

Вообще следует помалкивать. Будешь выглядеть значительнее.

— Здешние дожди опаснее пожаров. Дороги раскисли, нужно подождать пару часов. Или дождаться, пока прибудет воздушное судно… Впрочем, вам ли не знать об этом? По слухам вы здесь частый гость.

Вот что на это отвечать? Хвостатый явно подковыривает нечто, как ему кажется, занозистое. И хоть явно принимает Брюса за кого-то другого, все равно болезненно.

К счастью, обстоятельства подарили Брюсу небольшую передышку.

— Да что ты мне со своим пледом, дурак! — вознегодовала златовласка, притянув к себе внимание всех присутствующих.

Звон разбитого бокала, брызги хрусталя, жестяное бренчание отлетевшего серебряного подноса.

Придушенный свист раздавленного песнопевца. Неуклюжий взмах крыльев отброшенного пледа. «Бурчало» кланяется и пятится, невнятно извиняясь. Рукоход стеклянно таращится на огонь.

— Что за порядки в этом убогом местечке? Почему я… Я! Племянница самого герцога Тороплянского должна ожидать невесть чего с этими… — Она обвела присутствующих брезгливым взглядом.

Полнейшее безразличие было ей ответом. То ли народ подобрался толстокожий, то ли герцог Тороплянский не был такой уж значительной персоной.

Огненный маг всхрапнул, заскреб ногами, пытаясь поудобнее устроиться в кресле. Рыжий гиппогриф запрятал голову под крыло.

— Терпение — добродетель сильных, верно? — Хвостатый мельком скривился, оглянувшись на капризную красотку. — Право слово, я начинаю сожалеть о своей неспособности создавать покорных кукол… Я слышал, вы лучший в этом деле?

Брюсу оставалось неопределенно пожать плечами.

— Верно говорят, что в вашей власти подчинить своей воле любого за один лишь взгляд?

Брюс промолчал. Взгляды собеседников встретились. Светлые глаза Хвостатого смотрели близоруко, но безжалостно. В выражении их мелькнуло нечто охотничье.

— И что по чужой воле любой из нас способен даже на немыслимое, — в интонациях собеседника явственно обозначилась двусмысленность.

Куда он клонит?

— Я слыхал, что все странные поступки принца Шеарана объясняли не волей несчастного юноши, а близостью его с давним приятелем магом…

Шеаран был младшим сыном Земледержца. Брюс невольно сглотнул.

Золотоволосая красавица со звоном расколотила второй поданный ей хрустальный бокал. Хвостатый снова кисло поморщился:

— Надо признать, здесь и впрямь скучно… Ах, если бы небольшое развлечение? Скажем, вынудить некую девицу пройтись по во-он той тропке над пропастью… Нагишом, а?

— Может, лучше не девицу? — Брюс наконец раскрыл рот.

— Вас привлекает созерцание наготы мужской? — притворно удивился Хвостатый, ухмыляясь уже в полный рот. Намек он, конечно, понял, но отмел его, даже не задумавшись. — Впрочем, вы правы, связываться с истеричкой из дома Тороплянских чревато утомительным общением с ее родственниками. Уж не знаю за что, но герцог Тороплянский обожает свою племянницу… Впрочем, нет, знаю, за что он ее обожает… — Хвостатый сделал вид, что только сейчас заметил замершую поодаль Элию. — А что вы скажете о вашей кукле?

Элия застыла, словно прямой взгляд Хвостатого пришпилил ее к гранитной опоре. Ни тени испуга не мелькнуло на ее лице, но девушка напряженно выпрямилась.