Разбег в неизвестность - Павел Дмитриев

…Через год можно было подводить итоги. Главным, как ни странно, стало тотальное разочарование в людях. Трех продавцов пришлось уволить за банальное крысятничество. Двоих за невыносимую тупость. Но особо отличился снабженец, который наловчился поставлять под видом новых частей ворованные. Причем он оказался настолько невменяемо жадным, что попался с поличным уже через несколько месяцев. Поделом уроду отдыхать на нарах два года, да только отцу стоило немалых сил вытащить меня из-под набиравшего обороты следствия. И так везде, хорошо хоть мелкий рэкет обходил мой магазинчик стороной после упоминания «ментовской крыши» бывших знакомых отца.

Тем не менее точка безубыточности была успешно пройдена еще до исчерпания первоначального капитала, прибыль оказалась хоть невеликой, но стабильной. Вот только впереди маячил тупик. В условиях дикого капитализма все физически замыкалось на мне. Работа с партнерами шла исключительно под честное слово и полное отсутствие документов. Риски, может, на первый взгляд не смертельные, но несколько раз реально могло повернуться по-всякому. Ко всему этому отчаянная обналичка и неадекватная бухгалтерия открытого на чужой паспорт ООО. Впрочем, так было везде – даже арендную плату заменяли странные платежи, маскирующие тривиальные взятки горадминистрации. Среди всего этого безобразия крутился водоворот черного нала, воронкой вытягивающий деньги с прилавка в сторону отчаянных московских контрабандистов вроде печально знаменитых «Рогов и Копыт».

В результате недолгих размышлений я принял, как показало будущее, совершенно правильное решение. Магазин продал, налег на учебу и начал с нуля строить «белого и красивого» системного интегратора. И не прогадал – мою бывшую торговую точку какие-то лихие ребята сожгли через полгода, новому владельцу пришлось податься в бега, спасаясь от кредиторов.

Так вот, подобную моему первому бизнесу схему работы невозможно масштабировать и расширять совсем как сегодняшнюю параноидально-коммунистическую секретность. Стоило мне не успеть проконтролировать какой-то процесс собственными глазами, как он мгновенно заканчивался исчезновением денег и прочих материальных ценностей. Причем очень сложно было разобраться, куда что делось на самом деле и, главное, кто виноват в процессе диссипации. Всего отличия: в России нулевых – «скорее всего, своровали», а в СССР шестидесятых – «наверняка… потеряли или забыли».

Вот только как мне «выйти из тени» в Советском Союзе? Для семейного и повязанного по рукам и ногам директора НИИ имелся только один способ: как можно быстрее дотянуть микроэлектронику хотя бы до уровня конца восьмидесятых, спокойно отдать специалистам всю провалившуюся в прошлое технику, а самому сосредоточиться на Internet и открывающихся с его появлением возможностях. Facebook запустить, к примеру, Google или Twitter, на худой конец. Главное не забывать, что обезьяну превратил в человека не труд, а эксплуатация ближних родственников и дальних соседей. Применительно к моей ситуации – по возможности интенсивнее загружать НИОКР[318], выданный в «кормление» ресурс, сиречь сотрудников НИИ «Интел». Благо добрый царь не поскупился, и ставок у нас куда больше необходимого для творческого освоения особо секретных железок двадцать первого века.

Однако для этого предстояло решить самую нетривиальную задачу современности. А именно – обучение и воспитание трудового коллектива. Специалисты в НИИ «Интел» попали, мягко говоря, молодые и не слишком опытные. Вернее, как раз таких, не испорченных советской системой «людей», я старался подбирать на работу. Между тем даже в нулевых годах моей истории процесс вправления мозгов жалкому продавцу компьютеров занимал не менее двух-трех месяцев. И то порой становилось страшно слушать ту ахинею, которую подобный junior manager нес покупателям. Но это еще цветочки, ягодки начались в системной интеграции. Первые полгода «свежий» инженер приносил мне чистый и немалый убыток. Более того, пришлось организовать курс специальных лекций, в течение которого по три часа в неделю я и заместитель вдалбливали в головы сотрудников знания и навыки. Причем вполне по-взрослому, с конспектами, настоящими экзаменами и отчислением, в смысле увольнением туповатых халявщиков.

Руки чесались, хотелось самому сесть за разработку «моника и клавы», но я ограничился постановкой весьма общей задачи, да еще строго запретил Федору консультировать наш научный отдел. Тем более что он совсем недавно умудрился попасть в серьезный по советским меркам переплет, поэтому фактически «ушел в подполье». Виноват был, как это ни странно, лысый дядька Хайнлайн, который Роберт Энсович. И моя ошибка, поддался на просьбы ценного специалиста, испросил разрешения «на прочтение в узких кругах» «какой-нибудь фантастики» у курировавшей книги будущего Антонины Валерьевны Семичастной. И совершенно неожиданно его получил, с условием соблюдения временного интервала – не менее десяти, а лучше двадцати лет от тысяча девятьсот шестьдесят шестого года и без указания авторства. Видимо, очень уж им с мужем было интересно, как подействует буржуазная литература на обычного молодого инженера. Так что получил Федор под роспись «без права выноса с территории НИИ» распечатки «Уплыть за закат» и «Кота, проходящего сквозь стены».

Позднее творчество[319] автора убойного «Звездного десанта» подействовало на неокрепшую психику советского специалиста самым что ни на есть разлагающим образом. Только я понадеялся, что у него все хорошо сладилось с моей бывшей секретаршей, как они разругались в хлам, и начальник отдела технического обеспечения на этой почве пустился во все тяжкие.

В общем, пришел как-то вечерком замначальника ВЦ ТЭЦ проверить работу сотрудников. И застал… Федора с двумя девушками-операторами одновременно. Причем молодые люди консервативно и пристойно, практически не снимая одежды, предавались радостям любви на кресле прямо у «морды» БЭСМ-4. И все бы у них сладилось по-тихому, да, на свою беду, одна из ритмично двигающихся фигур оказалась объектом неразделенной страсти пришедшего товарища. С криком: «Что ж ты, дрянь, делаешь!» – он кинулся на рычащего в экстазе обидчика.

Кончилось все сломанным креслом, здоровенным фингалом у нашего двоелюбца, изорванной наманикюренными ногтями мордой замначальника и залитым остатками шампанского пультом ЭВМ. Однако скандал приобрел эпические размеры, местные ханжи выдули из пустяка настоящее преступление, достойное как минимум четвертования на трибуне партийного собрания всего коллектива предприятия. Хорошо еще, что среди действующих лиц не оказалось членов КПСС, а ТЭЦ была далеко не секретным предприятием. Иначе бы нам с Анатолием это дело вообще не удалось замять.

Федора, в одночасье ставшего живой легендой провинциального секса, я с позором и порицанием «уволил», вернее, на пару месяцев выкинул в «без содержания», прочитав нотацию о полезности правильного использования замков. Ревнивому товарищу с ВЦ ТЭЦ пришлось устроить перевод с повышением в Красноярск, чему он был немало рад после такого облома. Хорошо хоть девушки не доставили проблем: подозрительно синхронно уволились «по собственному» и куда-то переехали, оставив с носом пылающую гневом комсомольскую организацию. Очень надеюсь, что они не сумели сделать копий переводов великого американского фантаста, чтение которого потихоньку завело их в дебри советской версии пантеистического солипсизма[320].

Так что выбора у меня особого не осталось. Полигон имени товарища Друкера[321] был запущен в опытную эксплуатацию. Его первой жертвой стал научный отдел в лице лидеров, Ивана I и Ивана II (они за эти цифры специально жребий тянули).

Весной тысяча девятьсот шестьдесят шестого года задача создания клавиатуры и дисплея не казалась мне сколько-нибудь сложной. Черно-белые телевизоры в СССР делали все кому не лень.

Электрические пишущие машинки тоже обошлись без космических технологий[322]. Да и образец ноутбука две тысячи десятого года из секретного бокса НИИ никуда не исчез, скорее, наоборот, неторопливо, на трети загрузки процессора, круглые сутки перемалывал зубодробительные числа. Судя по бумагам, которые уже больше года исправно таскал фельдъегерь, сложно было найти ведомство, в интересах которого не использовался бы бедный Dell. Авиация, космонавтика, химия, микроэлектроника, металлургия… Даже от синоптиков как-то раз попала задача. Но суть не в этом.

Меня в разрабатываемом комплекте интересовали в основном дизайн, совместимость с настойчиво продавливаемой в жизнь «гостовской» кодировкой, а также простота производства и эксплуатации. В общем, я довольно неплохо помнил свои первые ощущения, когда нам, третьеклашкам, отдали «добивать» компьютерный класс школы, укомплектованный MSX Yamaha[323]. И хотел получить от местных специалистов что-то примерно похожее, пусть даже из тяжелого и грубого советского металла, а не симпатичного японского пластика.