Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора - Роберт Киркман

Отражение на внутренней стороне его шлема прерывает поток его мыслей.

Он оглядывается через плечо.

Странно. Одно мгновение, совершенно точно он видел тёмное пятно внутри шлема, и почувствовал что-то затылком: нечто похожее на поцелуй холодных губ. Это могло быть просто его воображение, но ему действительно показалось, что он видел мерцание в зеркале. Лишь на мгновение. В тот момент, когда они сделали поворот на юг.

Он оглядывается через плечо и не видит ничего позади, кроме пустых переулков, удаляющихся и исчезающих за поворотом. Он пожимает плечами и возвращается к своим быстрым, хаотичным мыслям. Они продвигаются дальше в сельскую глубинку, но не видят ничего кроме миль и миль разбитых ферм. Холмистая местность с обеих сторон шоссе усыпана бобовыми полями и валунами, гравием, песком и глиной. Это — старая земля, доисторическая, усталая, на которой до смерти работали поколениями. Каркасы старой техники повсюду валяются в бездействии, похороненные в сорняке и грязи.

Сумрак переходит в ночь, цвет неба изменяется от бледно-серого до глубокого индиго. Время уже после семи, и Брайан полностью забыл о специфической вспышке, отразившейся от внутренней поверхности его шлема. Они должны найти укрытие. Фара мотоцикла Филипа продвигается вперёд, бросая луч серебряного света в сгущающиеся тени.

Брайан собирается крикнуть что-нибудь о том, что необходимо найти укрытие, когда замечает, что Филип подаёт знак: резкий взмах, а затем палец в перчатке, указывающий направо. Брайан смотрит на север и видит то, на что указывает брат.

Невдалеке от повторяющихся сельхозугодий, возвышаясь над неровностью деревьев, различим силуэт дома, так далеко, что он похож на тонкое очертание чёрной плотной бумаги. Если бы Филип не указал на него, Брайан никогда бы его и не заметил. Но теперь он видит то, что зацепило Филипа — дом словно великий старый пережиток девятнадцатого века, возможно даже восемнадцатого столетия, вероятно когда то бывший дом плантатора.

Уголком глаза Брайан фиксирует очередную вспышку тёмного движения, мелькающую со стороны зеркала. Это что-то позади них, появляется только долю секунды на границе его зрения, и тут же исчезает, стоит Брайану повернуться на сидении, чтобы посмотреть через плечо.

На следующем повороте они выезжают на пыльную дорогу. Когда они приближаются к дому, одиноко стоящему у обширного подножья горы в полумиле от шоссе, Брайана охватывает холод. У него ужасное предчувствие, несмотря на то, что фермерский дом выглядит вполне располагающим по мере их к нему приближения. Эта часть Джорджии знаменита своими фруктовыми садами: персиковыми, фиговыми и сливовыми. И, когда они выворачивают на дорожку, ведущую к дому, то убеждаются в красоте этого места.

Перед ними предстаёт окружённый персиковыми деревьями, разрастающимися вдаль, как спицы колеса, массивный двухэтажный кирпичный особняк с декорированными мансардами и слуховыми окнами, вырастающими из крыши. Всё имение окутано ореолом ветшающей итальянской виллы. Подъезд длиной пятьдесят футов представляет собой портик с колонками, балюстрадами и сводчатыми окнами, оплетенными лозами коричневого плюща и бугенвилии. В меркнущем свете он похож на корабль-призрак некой армады времён до гражданской войной.

Звук и выхлопные газы Харлеев вьются в пыльном воздухе, когда Филип проводит их через парадный въезд, ограниченный массивным, декоративным фонтаном, сделанным из мрамора и каменной кладки. Очевидно пришедший в упадок, бассейн фонтана покрыт тонкой пленкой пены. Несколько служебных построек, вероятно конюшни, расположены на некотором расстоянии справа. Трактор лежит наполовину похороненный в ползучем сорняке. Налево от переднего фасада стоит массивный гараж, достаточно большой, чтобы вместить шесть автомобилей.

Ни одно это старинное роскошество не запечатлевается Брайаном, когда они осторожно открывают боковую дверь между гаражом и главным домом.

Филип останавливает свой Харлей в пыли, в любой момент готовый завести мотор. Он заглушил двигатель и пристально рассматривает оранжевое кирпичное чудовище. Ник подтягивается к нему и опускает выдвижную подножку. Довольно долго они не говорят ни слова. В конце концов, Филип опускает подножку, слезает с мотоцикла и говорит Пенни:

— Подожди здесь секунду, тыковка.

Ник и Брайан тоже слезают с мотоцикла.

— У тебя с собой та удобная бейсбольная бита? — спрашивает Филип, не оглядываясь.

— Ты думаешь, здесь кто-то есть? — спрашивает Ник.

— Есть только один способ узнать это.

Филип ждёт пока Ник обойдёт Электра Глайд и достанет биту, вложенную с одной стороны багажника. Он приносит и передает её.

— Вы двое, останьтесь с Пенни, — говорит Филип и направляется к портику.

Брайан останавливает его, хватая за руку.

— Филип… — Брайан хочет рассказать о тёмной таинственной вспышке, отразившейся в боковом зеркале на шоссе, но останавливает сам себя. Он не уверен, что хочет, чтобы это услышала Пенни.

— Что происходит с тобой, твою мать? — раздражённо спрашивает Филип.

Брайан делает глубокий вдох.

— Я думаю, кто-то преследует нас.

Прежние жители виллы давно уехали. Фактически, внутренняя часть здания выглядит так, будто оно опустело задолго до того, как вспыхнула эпидемия. Старинная мебель покрыта пожелтевшими листами. Множество комнат пустуют, покрытые застывшей во времени пылью. Высокие часы с маятником всё ещё тикают в комнате. Изысканности прошлой эры украшают дом: декоративные лепные украшения, французские двери, круглые лестницы и два отдельных массивных камина с очагами, каждый размером с вместительный шкаф. Под одним покрывалом стоит рояль, под другим — фонограф Victrola, под третьим — дровяная печь.

Филип и Ник осматривают верхние этажи в поисках Кусак и не находят ничего, кроме пыльных реликвий Старого Юга: библиотеку, коридор с портретами генералов Конфедерации в позолоченных рамках, детскую с пыльной старой колыбелью Колониальных времен. Кухня удивительно маленькая — другой пережиток девятнадцатого века, когда только слуги марали руки, готовя пищу. Огромная кладовая заполнена полками с пыльными консервами. Крупы и злаки все мучнистые и с ползающими червями, но обилие фруктов и овощей ошеломляет.

— Ты видел зомби, спортсмен, — шёпотом говорит Филип тем вечером перед потрескивающим огнём в парадной комнате. Они нашли поленья в сарае на заднем дворе и теперь грели свои кости, впервые после отъезда из Атланты. Теплота и защита виллы, а также консервированные персики и бамия, немедленно вырубили Пенни. Сейчас она дремлет под роскошным одеялом в детской на втором этаже. Ник спит в комнате рядом с ней. Но у обоих братьев бессонница.

— Кому к чертям надо было преследовать нас? — Добавляет Филип, делая глоток дорогого хереса, который он нашёл в кладовой.

— Говорю тебе, я видел то, что видел, — говорит Брайан, нервно раскачиваясь на кресле-качалке с другой стороны камина. На нём сухая рубашка и пара штанов, и он снова чувствует себя человеком. Он пристально смотрит на своего брата и видит, что Филип не отрывает взгляда от огня, словно разгадывает секретное зашифрованное сообщение.

Почему-то вид измождённого, обеспокоенного лица Филипа, с отражениями вспышек света от камина, разбивает сердце Брайана. Он вспоминает прошлое с их грандиозными детскими поездками в лес, с ночёвками в походных палатках и хибарах. Он вспоминает свою первую кружку пива, выпитую с братом, когда Филипу было только десять лет, а Брайану уже было тринадцать, и он не забыл способность Филипа даже тогда перепить его.

— Возможно, это был автомобиль, — продолжает Брайан. — Хотя может и фургон, я не уверен. Но клянусь Богом, я видел его только секунду… и уверен, что это выглядело так, будто кто-то выслеживает нас.

— Итак, даже если кто-то и преследует нас, кому это вообще надо?

Брайан задумался на секунду об этом.

— Может быть… они настроены дружелюбно… они, словно, хотели догнать нас. Подать нам сигнал.

— Кто знает… — Филип смотрит на огонь, его мысли где-то далеко. — Кем бы они не были… если они поблизости, скорее всего, они также затраханы жизнью, как и мы.

— Так и есть, полагаю… — Брайан продолжает размышлять об этом. — Наверное, они … напуганы. Возможно только… проверяют.

— Никто не сможет подкрасться к нам здесь, говорю тебе.

— Да, я полагаю.

Брайан точно знает, о чём говорит его брат. Местоположение виллы просто идеально. Выстроенный на возвышении, с видом на мили прореженных деревьев, дом обладает великолепной предупреждающей способностью, благодаря множеству открытых линий видимости. Даже в безлунную ночь, окружающие дом сады так тихи и спокойны, что никто не сможет подкрасться к ним неслышимым и невидимым. И Филип уже поговаривает об установке мины-ловушки с проводами по периметру, чтобы предупредить их о возможных злоумышленниках.