Диалоги - Диас Назихович Валеев

С а м м а т о в (не слыша). С собой тебя взять?! Нет, иди и — живи! Коня сделал, а седока, человека не сделал… Ах ты мразь!.. Неужели ты затем на белый свет пришел?..

Н е з н а к о м е ц (отступая). Я такой, какой есть! Значит, такой и есть без всякого «зачем»! А ты, ты можешь сказать, можешь перейти, переступить через «зачем»? Ни черта ты не можешь! И никто не может! У меня Клавка есть! Жена! Любим мы друг друга! Дочка есть… Люди мы, люди!

С а м м а т о в. Лев пришел, лев ушел… В молодости на одной из строек… На бакинских промыслах… Такой же был. Молодая глупая сила была! Все было! И игра. Несколько четвертей самогона, один стакан на столе. В чемодане — гора денег, вся получка. «Лев пришел, лев ушел», — сказал, хватил стакан самогону — и в конец очереди… Кто выдержит! (Хохочет.) Я забирал деньги, когда уже все валялись плашмя. Шел по рукам и ногам… А потом — в женский барак! Ха-ха! Да, я имел право на все, чем мог быть! На все, на что у меня была сила! И я был всем, чем мог быть. И тем, что называют добром, и тем, что называют злом! Но кто отделит добро жизни от ее зла?! И я был тем, чему нет слова… Лев пришел, лев ушел… Кого убивать ты пришел, сморчок? Лукман Самматов! Самматов — я!

Несколько мгновений два человека стоят не двигаясь. Их разделяет стол. Они словно загипнотизированы друг другом… И вдруг в напряженной тишине слышен громкий стук. На пол надает стакан. Самматов стоит еще какое-то мгновение, но, рухнув, вдруг валится сначала на край стула, на котором сидел раньше, с него — на пол. Раздается бой часов. Появляется  И в а й к и н.

(Выдыхая жизнь.) Коня красного… Коня!..

Н е з н а к о м е ц. Что коня? Какого коня? Ты что? Отец, отец! Ты что? Я не виноват! Сидели же, разговаривали! У меня ребенок второй скоро родится! Я — человек! Человек я! (Убегает.)

И в а й к и н. Лукман?.. Лукмашка? (В ужасе отступает.) Лукман… Наш паровоз, вперед лети… (Плачет.)

Раздается бой часов.

Вдруг раздается шум, смех.

Входят  М а н с у р, за ним появляются  С а л и х  и  С о н я.

М а н с у р. Лукман-абы! Что не встречаешь, старый черт? С ночевкой к тебе! Жениха с невестой привез!

С а л и х. А в саду хорошо. Давно уже на даче не был. Даже и осенью, оказывается, хорошо…

Долгое молчание. Все в оцепенении.

И в а й к и н (переведя взгляд с мертвого Лукмана на молодых). К живому не приехали.

С а л и х (раздраженно). Вместо свадьбы — поминки! Черт бы все подрал!

С о н я (тихо). Надо вызвать врача… Еще один инфаркт, наверное.

И в а й к и н. Ждал он вас, а не дождался. Теперь когда встретитесь? Не скоро теперь встреча будет… Да и не признаешь друг друга при встрече-то?.. Не признаешь! (Уходит.)

С а л и х. Чертовщина какая-то.

Молчание.

С о н я. Я себя виноватой чувствую. Такое горе, а здесь свадьба наша. (Мансуру.) А это кто был? Такой странный?

М а н с у р. Ивайкин, что ли? Друзья когда-то были с Лукманом. Водой не разольешь. Вместе работали… Первый муж, кстати, нашей мамы Веры.

С о н я. Муж? То есть как муж?

С а л и х (взрываясь). Как, как!

М а н с у р (объясняя). Давняя история. До войны еще дело было, давно… Сам Ивайкин только несколько лет назад появился. Его Лукман где-то нашел, к себе в трест вахтером сунул, потом сюда, в сады, — сторожем…

С о н я. Я боюсь!.. Перед свадьбой? Вдруг это нехорошая примета? Как мы жить теперь будем?

М а н с у р (Салиху). Наследнички мы с тобой… Вот и исполнился мой сон.

Молчание.

С а л и х. Надо вызвать врача, чтобы официально было. И милицию тоже. И надо еще в город звонить, в трест! И вообще, что там нужно еще делать, когда человек умер? Ведь что-то нужно делать?

М а н с у р. Жить! Жить, черт тебя возьми! Жить, пока мы живы!

С а л и х. Жить?.. Да, конечно, жить. Ты прав. Жить. (Кричит.) Жить!..

КРУШЕНИЕ

Прошли годы. Неостановимо движение времени.

Два столика в летнем кафе. За одним из них сидит Д и н а. Появляется  С а л и х. Присаживается за другой столик.

О ф и ц и а н т к а (подойдя к столику). Вот меню, пожалуйста.

С а л и х. Меню? (Долго смотрит, выбирает.) Триста коньяку.

О ф и ц и а н т к а. Все? А закусить?

С а л и х. Закусить. (Снова долго смотрит в меню.) А манная каша у вас есть?

О ф и ц и а н т к а. Но ведь манной кашей не закусывают.

С а л и х. Ну, сосиски вот эти. Они у вас в целлофане?

О ф и ц и а н т к а. Да.

С а л и х. Очень хорошо. Целлофан в коньяке отлично растворяется. Целлофанчику побольше, пожалуйста! (Какое-то время сидит, глубоко задумавшись. Закуривает, оглядывается. Смотрит на женщину — одиноко сидящую в уголке кафе и словно ждущую кого-то. Поднявшись, идет к ее столику.) Итак, прогулка вокруг земного шара продолжается.

Д и н а (вскидывая глаза). Салих?

С а л и х. Ярмарка встреч, ярмарка воспоминаний. Сижу сейчас, гляжу на тебя и думаю: ты или не ты? Дина, мол, эта хорошенькая женщина или не Дина? И ты. Конечно, ты! И хороша! Ты здорово сохранилась.

Подходит  о ф и ц и а н т к а.

Что ж, выпьем за встречу. (Официантке.) Рюмку, пожалуйста, с того столика, фужеры и еще сухого бутылочку.

Д и н а. Нет, нет. Я не хочу.

С а л и х (вдогонку официантке). Не надо бутылочки!.. Да, женщина, которая когда-то принадлежала тебе, когда-то любила, — как знак, как напоминание. И будешь вспоминать, как о воде протекшей… Замуж, конечно, выскочила, обсыпалась детьми?