На ратных дорогах - Василий Абрамов

Часов в десять на нашу тропу из лощины справа вышла голова колонны 810-го полка. Я остановился, чтобы проверить порядок. Передовой батальон двигался быстрее и организованнее, чем подразделения 808-го.

Командир полка майор Смирнов производил впечатление грамотного и требовательного офицера. Он кратко доложил о состоянии части.

— С боеприпасами как?

— Имеем все по норме. —

— А с продовольствием?

— Осталось на три дня.

— Однодневный рацион передайте 808-му полку, — распорядился я.

Люди повеселели, пошли быстрее. Догоняю проводника, спрашиваю:

— Еще далеко?

С горы, по которой мы двигались, видно много покрытых вечным снегом вершин. Проводник указал на ближайшую гряду:

— Осталось только ее обойти. Завтра будем на перевале.

— Надо дойти сегодня.

— Не успеем. От Маруха дорога трудная, все подъемы, каменные завалы, ледник. Сразу после перехода на перевал смогут подняться только сильные люди.

Последний спуск — и мы вышли на большую зеленую поляну, окруженную лесистыми горами. В центре поляны крытый корой домик — приют пастухов. Стены дощатые, пол и потолок из жердей. Внутри домика дощатые нары.

— Вот вам помещение для штаба. Лучшего здесь не найдете, — предложил проводник.

Конечно, здесь лучше, чем под открытым небом, но оставаться нельзя: начнут летать «рамы», быстро «засекут». Штаб расположился под сенью огромной лиственницы.

Едва мы с начальником штаба успели напиться холодной воды из реки Марух и сесть писать первый боевой приказ, как в небе действительно появился самолет-разведчик и стал кружиться над домиком.

— Опоздал на полчасика, — пошутил комиссар.

«Рама» сбросила три бомбы и улетела. Трудно сказать, заметил ли летчик наши полки. На всякий случай я приказал продвинуться вперед и расположиться в следующем лесочке.

Оказалось это очень кстати. Через полчаса прилетели еще три самолета и отбомбились по лесу, из которого мы ушли.

Первый боевой приказ был краток: частям предписывалось ночевать у подножия горы, в районе водопада. С рассветом следующего дня, 26 августа, 808-му полку предстояло выступить на перевал и к 12 часам занять его, 810-му — расположиться выше водопада и готовиться к выступлению на Клухор.

Связисты распаковали ящики с питанием, достали рацию и долго «колдовали» над ней. Сухуми нас не слышал и не отвечал…

Утром стали перебираться через реку Марух по двум жердочкам. Первым вызвался идти комиссар, чтобы, как он выразился, «политически обеспечить переправу». Ларион Иванович волновался, но, желая скрыть это, шутливо сказал:

— Если перейдем благополучно, после войны поступлю в цирк.

Балансируя руками, он осторожно продвигался вперед, а я держал концы жердей. Вторым пошел я и тоже перешел благополучно.

Поднялись выше и некоторое время шли по ровному месту. Слева доносился шум водопада.

Но вот путь нам преградило нагромождение больших камней. Обхода не видно, пришлось шагать метров сто пятьдесят напрямик.

Передвижение это трудно назвать ходьбой. Мы прыгали, словно дикие козы, с камня на камень, с камня на камень.

Дожди, снега и льды отшлифовали камни так, что малейшая оплошность грозит падением. Наше внимание привлек ледник, занявший всю правую часть ущелья. Казалось, что по его ровной поверхности идти будет несравненно легче. Наиболее нетерпеливые сразу же выбрались на лед. За ними пошли и мы с Буинцевым. Я не внял предостережению проводника и чуть не поплатился за это жизнью: упал и заскользил под уклон к трещине. Тщетно старался затормозить движение, упираясь в лед каблуками. Спасло только то, что трещина оказалась не очень широкой. Задержался в невероятном положении, лежа спиной на одном краю трещины, а ногами упираясь в другой. Лежу и не дышу, пошевелиться боюсь. А где-то далеко внизу слышится журчание воды.

Буинцев с двумя солдатами осторожно, держась друг за друга, подползли, подали мне ремень и оттащили прочь.

После этого идти по леднику не решились, опять начали прыгать по камням.

Устал, хотелось отдохнуть, но нельзя командиру показаться слабым и задерживать движение. Вспомнились 1916 год и гора Кырли-баба в Карпатах. Тогда стояла зима, подниматься было скользко. Сейчас ранняя осень и высота в три раза меньше, но годы не те. С горечью подумал: «Эх, Василий, куда девалась прежняя сила?» Однако, повернув голову, с этаким эгоистичным облегчением заметил, что комиссар и остальные командиры заметно отстали и изрядно вспотели. А ведь большинство из них совсем еще молодые люди. Выходит, я напрасно так переживаю — «есть еще порох в пороховницах!»

Последний шаг и вот уже площадка. Мы на высоте 2769 метров над уровнем моря. С гордостью думаю о советском солдате. Шутка сказать, до войны сюда забирались только альпинисты. Приходили они налегке, одиночками, в специальной одежде и обуви. А нас целый полк, в обычном обмундировании, с оружием, снаряжением, да еще сутки без пищи!

Майор Телия ждет нас. Он предлагает осмотреть оборону полка.

Я оглядываюсь вокруг. Площадка, на которой мы находимся, походит на букву «Т». Сейчас мы — у основания ее.

К востоку хребет постепенно сужается и уходит нешироким гребнем в сторону горы Марух-Баши. Рядом с ней покрытая снегом гора Кара-Кай. С западной стороны от перевала идут серые каменные террасы, образующие труднопроходимое нагромождение.

Севернее на двух высотках перед перевалом в боевом охранении стоит рота. Подразделения полка расположились за камнями. Камни — хорошее укрытие от пуль, но ночью они остывают и лежать на них неприятно.

На площадке — сложенная из камней избушка.

— Здесь мой штаб, — доложил Телия.

Избушка без дверей и крыши. В стенах зияет множество больших и малых дыр. Столом, сиденьями и местом для сна служат обтесанные камни.

С северной стороны площадки перед нами открылась величественная картина. Здесь и там, по всем направлениям, протянулись высокие отроги гор. Многие покрыты голубыми языками ледников. Вершины разделяют глубокие ущелья-теснины. Все это с высоты перевала выглядит гигантским лабиринтом.

Горы покрыты несколькими поясами растительности. Ближе к вершинам располагаются «разведчики хвойных» — низкорослые сосны, несколько ниже — ковры альпийских лугов, зелень пихт, сосен, елей. Еще ниже — серебристые буки, белые березы. Среди них рябины, увешанные красными гроздьями.

С севера, откуда рвутся фашистские полчища, подходы к перевалам главного хребта гораздо более легкие, чем с запада и юга. И это не в нашу пользу.

Клухорский перевал, куда должен отправиться 810-й полк, восточнее. Сверяя карту с местностью, легко было убедиться в трудности пути к нему. Вряд ли удастся пройти туда скрытно от немцев. Но раз получен приказ, его нужно выполнять.