Механизмы мозга - Дун

J. M., «Radiographic Localization of Depth Uecrodes in the Human Temporal Lobe», in Electrical Studies on the Unanesthetized Brain, ed. by Ramey and O’Do-hertv. Harper and Row, Publishers, Incorporated, New York, pp. 177—191 (1960).

23 Wells H. G., Huxley J. S., Wells G. P., The Sci-vnee of Life, Doubleday and Company, Inc., Garden City, Y., book eight chap. Ill, «The Evolution of Behavior in Vertebrates»; book eight, chap. V, «The Culminating Brain» 1938.

8 Личность и речь

Лобные доли

В поисках тех областей коры, которые могли бы участвовать в высших интеллектуальных процессах, мы не склонны уделять слишком много внимания тем кортикальным зонам, которые, как уже выяснено, служат конечными пунктами для периферических нервов и, следовательно, участвуют главным образом в приеме сенсорной информации или в передаче двигательных команд периферическим областям тела. Из нескольких сотен квадратных дюймов поверхности коры больших полушарий лишь около четверти используется в этих сенсо-моторных процессах (рис. 19). Сюда относятся зрительная зона коры, занимающая самую заднюю область головного мозга, сенсорная и двигательная зоны, спускающиеся вниз по его боковым поверхностям, и небольшой участок у верхнего края височной доли, служащий конечным пунктом для слуховых импульсов. Из остающихся трех четвертей поверхности коры почти половина приходится на лобные доли — луковицеобразные выросты, лежащие впереди слуховой сенсорной области и сенсо-моторных проекций тела. В ходе эволюционного развития головного мозга от низших животных к высшим ни один отдел не увеличился в такой степени, как лобные доли. Связанному с этим расширению полости черепа человек обязан своим высоким лбом, которым он так гордится. На протяжении столетий ученые, философы и поэты приписывали лобным долям главную поль в умственном превосходстве человека над другими животными. Поэтому и мы начнем свои поиски корковой локализации высших функций с рассмотрения данных, говорящих в пользу того, что они локализованы именно в этой области мозга. Как нередко бывает в истории науки, существенный прогресс начался тогда, когда случайно обнаружились факты, совершенно несовместимые с общепринятыми представлениями. Эти факты убедительно, хотя и неумышленно, продемонстрировал железнодорожный мастер по имени Финеас Гейдж.

Необычный случай с Финеасом Гейджем

В сентябре 1848 г. Финеас Гейдж, старший мастер бригады дорожников-строителей, получил сквозное ранение головы железной палкой и благодаря этому неожиданно достиг бессмертия. Это не значит, что он самым заурядным образом отправился прямо в рай, ибо он остался в живых. Но именно подробности его выздоровления и послужили основой для той немалой славы, которая выпала на его долю.

По-видимому, Гейдж заложил пороховой заряд в отверстие, пробитое в скале, подготовляя очередной взрыв. После этого его помощник должен был, как обычно, засыпать порох сверху песком. По какой-то причине это не было сделано, а Финеас Гейдж пренебрег проверкой выполнения этой операции. Вместо этого, полагая, что порох прикрыт песком, он опустил в отверстие тяжелую железную трамбовку, не придерживая ее. Результат был катастрофическим: железная палка, ударившись о скалу, высекла искру, воспламенила порох и устремилась к небесам. На своем пути эта палка, длиной больше метра и толщиной 3 санти-метра, насквозь пронзила головной мозг Гейджа, войдя через его левую щеку и выйдя около темени.

В течение часа Гейдж находился в оглушенном состоянии, после чего он смог с помощью сопровождавши его людей пойти к хирургу и по дороге спокойно и невозмутимо рассуждал о дырке в своей голове.

В конце концов он оправился от инфекции, развившейся в ране, и прожил еще 12 лет. Гейдж кончил свою жизнь в Сан-Франциско, где он умер при обстоятельствах, потребовавших вскрытия тела. Несомненно, что только благодаря этому случайному обстоятельству ученые-медики смогли проверить эту историю путем прямого исследования поврежденного мозга. Выяснилось, что не только левая лобная доля подверглась тяжелому повреждению, но травма распространялась и на правую лобную долю. Как череп, так и железная палка ныне экспонируются в Гарвардском университете.

Как ни поразителен был счастливый исход столь внушительной травмы, не менее поразительными оказались ее последствия. Поражало в них именно отсутствие резких изменений психики. Гейдж по-прежнему оставался дееспособной личностью: у него не обнаруживалось никакой потери памяти и он был в состоянии заниматься своим делом. Снижение умственных способностей у Гейджа казалось несоразмерно малым для человека с таким обширным повреждением той самой части мозга, которую издавна считали субстратом высших интеллектуальных процессов.

Некоторые изменения у Гейджа произошли, по они носили совсем не тот характер, какого следовало бы ожидать исходя из существовавших теорий. По-видимому, затронуты были главным образом особенности его личности, а не умственные способности. До несчастного случая он был тактичным и уравновешенным человеком, хорошим работником; теперь он стал невыдержанным и непочтительным, часто позволял себе грубую брань и мало считался с другими людьми. Он сделался упрямым, но переменчивым и нерешительным. Из-за этих новых черт характера ему уже нельзя было доверить руководство бригадой. Да он и не проявлял склонности к какому бы то ни было труду — вместо этого он предпочел странствовать, зарабатывая на жизнь тем, что показывал себя и свою трамбовку.

Другие данные о последствиях повреждения лобных долей

Случай с Финеасом Гейджем, ярко продемонстрировавший относительно малую чувствительность нашего мозга к обширному повреждению той его части, которой раньше придавали первостепенное значение, возбудил у патологов конца XIX века интерес к новым клиническим данным о последствиях крупных травм мозга. К разрозненным сведениям, которые удалось собрать, добавился огромный материал по повреждениям головного мозга, полученный во время первой мировой войны. Источником дополнительных сведений послужило изучение симптомов, наблюдающихся при опухолях мозга. Хотя среди тысяч исследованных случаев не было и двух совершенно одинаковых по характеру мозговой травмы или по наблюдавшимся изменениям психики, разнообразные наблюдения достаточно согласовались между собой, чтобы можно было сделать ряд определенных выводов. Прежде всего эти данные ясно показывают, что лобные доли не ответственны за управление какой-либо жизненно важной функцией организма. Повреждение этой об-ласти не влияет на дыхание, работу сердца, кровяное давление, терморегуляцию, функции внутренних органов или на какой-либо из нескольких тысяч автоматических рефлексов, столь существенных для здоровья. Нет никаких данных о прямом участии лобных долей в регуляции соматических процессов, за исключением, может быть, управления сфинктерами.

Что касается интеллектуальной деятельности, собранные данные истолковать труднее. Несомненно, повреждение лобных долей обычно не приводит к резким изменениям умственных способностей. Воспоминания о прошлом и сложные навыки не утрачиваются. В разнообразных тестах для оценки умственных и профессиональных способностей больные с повреждением лобных долей часто дают более