Дело о клубе 'Заводные яйца дракона' - Беспощадная Лень

имени. Он сидел тихо, чуть ссутулившись и только иногда поднимаемые глаза, выдавали его напряжение, злость и подавленность.

Сыскарь размеренно проецировал перед допрашиваемым оттиски убитых. Периодически меняя их, словно тасуя карты. Бине не смотрел на них, отслеживая реакцию Люсьена. Тот непроизвольно морщился при виде погибшего друида.

— Мы уже знаем обо всём, что вы совершили, — спокойно озвучил Олк, — ты и твоя госпожа. Но мы не хотим, чтобы вы расплачивались за преступления друг друга.

Бене спокойно прошёлся по комнате с задумчивым и благожелательным лицом.

— Но пока получается, что в основном, отвечать будешь… только ты.

Люсьен по-прежнему хранил молчание, старательно избегая взглядом крутящиеся оттиски, демонстрируя примитивную стратегию полного игнорирования услышанного. Допрос продолжался. Убийца сидел бледный, тревожный, но упрямо продолжал держать язык за зубами.

— С первыми жертвами всё ясно. Вы их накачали, но состав оказался неверным и привёл к гибели. Но тебе понравилась беспомощность слабо сопротивляющихся девушек. Тебе захотелось чего-то большего, верно же?

Сыскарь пролистал оттиски первых жертв и остановился на следующих.

— Четвёртая и пятая могли сопротивляться, пусть слабенько, так как плохо соображали, но прекрасно осознавая, что с ними делают, не правда ли? А оставлять их в живых, резона не было, слишком многое они узнали. И ты заставил их замолчать уже опробованным способом.

Бине начал наращивать напор и интенсивность по мере того, как дробил небольшими фразами защиту Люсьена. Время шло. Минуты складывались, перетекая в час.

— Для тебя всё было просто. Алкоголь и порошок: они едва могли стоять на ногах, нуждались в помощи, и, может даже, просили о ней, — ровный голос сыскаря, таил в себе западню, грозящую захлопнутся в любую минуту. — Они сами шли за тобой с верой в хорошее. А потом умерли.

В совещательной комнате эльфийка недоуменно оглянулась.

— Зачем он так делает?

— Обычное манипулирование с целью усыпить бдительность ощущением безопасности, словно жертвы сами выбрали свою судьбу. Как будто это не его, а их вина в случившимся. А ещё создаёт впечатление взаимопонимания от следователя для снижения тревожности у допрашиваемого. Это ненадолго.

Вариатионар замолчал, когда вновь донёсся усталый голос Бине.

— Тебе это нравилось, не так ли? — Олк неожиданно резко наклонился вперед и вторгся в лично пространство бармена, заставляя того отшатнуться. — Или же тебе просто нравилось забавляться с ними, когда они не могли дать отпор? Ответь, они умерли после или прямо под тобой?

Люсьен издал еле различимый звук с рычащими нотами.

— Готов поспорить, именно это тебя сильнее всего и заводило: кровь, борьба. Вот как с ним, верно? — Сыскарь указал на оттиски друида, с которым расправились с особой жестокостью.

Люсьен зарычал, мелкая дрожь переросла в целенаправленное отрицательное мотание головой. Нет, не признание, но уже ответ. Давление шло по нарастающей. :Ч: и:т: а:й::к: н:и: г:и::на::К: н:и: г:о: е:д:.:н: е:т:

— Отравив, ты загнал его в угол, и развлекался, кромсая его ножом. Творцы-Создатели, да ты должно быть весь заляпался кровью: и одежда, и руки, и волосы, и лицо. Ты этого желал, да? К этому стремился? Тебе недостаточно было их еле тихого сопротивления, тебе хотелось, чтобы они исходили криком?

— Нет! — рычащие звуки разнеслись по комнате. Кадык судорожно дёрнулся, на висках выступил пот. — Сволочи, вы ничего не знаете! Это не я! Я его и пальцем не тронул!!!

Повисла тишина. Рубеж пройден. Теперь за первыми правдивыми словами последуют другие. Неравномерное дыхание вырывалось из груди Люсьена. На лице его застыла маска ярости, и ни одного грамма раскаяния. Сыскарь немного наклонился вперед, демонстрируя открытость и понимание, побуждая к продолжению.

— Рассказывай.

Люсьен начал говорить, подтверждая выкладки и умозаключения сыскарей. И как выводил жертв из клуба по потайному входу.

— Это было просто, — негромко проговорил бармен. — Они шли за мной, как за родным братом.

— Откуда ты узнал про ход?

— Мне его показала Эмери.

— Она не говорила, откуда о нём узнала?

Губы Люсьена скривились, и он помотал головой.

— Нет, но госпожа знает всё.

Продолжая рассказ, его глаза подернулись дымкой, и иногда в голосе проскальзывало вожделение, воспоминание о наслаждении. Потом он переключился на рассказ о первых трёх, рассказывая об их непредвиденной смерти.

— Они просто замерли, — пробормотал он. — Подумали, сердце не выдержало. Только на второй поняли, что это от пыльцы. На третью меньше использовали, но она также тихо ушла.

И тут он переключился на Эмери. Властная. Заботливая. Безжалостная. Умная. Великая и прекрасная. Голос допрашиваемого постоянно прыгал: то восторг, то ненависть, преклонение сменялось ревностью, воодушевление переходило в горечь.

В совещательную комнату вернулся Ирвинг. Глава приглушил звук, оставив только картинку.

— Что скажешь?

— Карэй был прав. Разница у них в пять лет. Мы разорились на телепорт и опросили старейших того места. Они их помнят. Слишком странный был родитель у Эмери, никогда ни к кому близко не приближался. Отшельничал. А матери у неё не было. Поселились они, незадолго до того, как Люсьен прибился к девчонке. Ей тогда было лет десять. С тех пор он всегда бегал за ней хвостиком. Потом они вместе и уехали, и больше не возвращались.

— Теперь особо интересно узнать, что же это за родитель такой нарисовался: умело подчиняющий волколака через десятилетнюю девочку. И родитель ли?

— Никаких данных. По документам она сирота из приюта. Там на запрос ответили, что никогда такой не было и никаких документов, даже с приблизительно похожими именами, нет.

— Просто замечательное дерьмо вырисовывается. Что по Бьянке?

— А вот тут всё хорошо. Для нас хорошо. Неплохая девушка с отличными данными. Она не знает откуда родом. Её мать скрывалась в Срединных Землях и ничего не рассказывала о прошлом, только плакала. Первым навыкам в печатях она обучилась ещё до переезда, но помнит об этом смутно. Ей кажется, что её учил отец. Всё остальное она постигала по тетрадям и исписанным учебникам — единственное, что сохранила и сберегла мать. Как-то она поехала закупаться в город, а вернулась на пепелище. Она сразу, с чем была, с тем и поехала в Империю. Обустроилась, поступила на учёбу, нашла подработку и познакомилась с Олунтом, в которого и влюбилась.

— Вот угораздило её с таким говном связаться? — раздраженно пробурчала эльфийка.

— Как будто ты в таком возрасте одни разумные поступки творила… — ехидно ответил Мехтар.

Глава собирающих знания только вздохнул и продолжил.

— О том, что Олунт распространитель, она не знала, слишком была увлечена учёбой и созданием лекарства. Узнала после одного случая, после которого и сбежала. Но об этом позже.

Бернхард поудобнее устроился на стуле. На заднем фоне побледневший оттиск продолжал передавать происходящий разговор в допросной.

— Работая