История Александра Македонского - Квинт Курций Руф

землю; тогда, как бы от другого корня, вырастают более толстые стволы. (15) И они не дают деревьям, расти, как угодно природе, но как бы связывают их вместе. Когда на деревьях бывает много листвы, они совершенно закрывают землю, и тогда переплетение ветвей сплошной стеной преграждает путь. (16) Единственное, что можно было сделать, — это прорубить в них проход, но и это был тяжелый труд; от частых узлов стволы твердели, а сплетенные ветви деревьев, подобные висячим обручам, из-за своей гибкости, не поддавались топору. (17) Жители этой страны, привыкшие, подобно зверям, проползать под ветвями, тоже вступили в лес и из укрытия метали во врагов стрелы.

Александр, выследив, подобно охотнику, их тайные убежища,, перебивает многих из них и наконец велит солдатам окружить заросли и ворваться в них, где только есть проход. (18) Но, не зная местности, многие заблудились, и некоторые были взяты в плен; вместе с ними конь царя, Букефал, которого Александр ценил больше других коней. Он никому не давал садиться на себя, а когда садился царь, он сам опускался на колени, ожидая всадника, будто понимал, кого везет. (19) Царь, поддавшись больше; чем следовало, гневу и скорби, приказывает найти коня и передать через переводчика, что если конь не будет возвращен, никто из них не останется в живых. Устрашенные этой угрозой, враги вместе с другими дарами привели и коня. (20) Но не смягчившись даже этим, царь велит вырубить заросли и землей с гор заровнять равнину, загороженную ветвями. (21) Дело успешно продвигалось вперед, и варвары, отчаявшись удержать захваченное ими пространство, сдались. Царь, взяв заложников, приказал отдать это племя под власть Фрадата. На пятый день он возвращается в свой лагерь. (22) Затем он отпустил Артабаза домой с двойными почестями против тех, которые оказывал ему Дарий. Вскоре подошли к городу Гиркании[236], где был дворец Дария. Здесь Набарзан, получив обещание безопасности, встретил его с обильными дарами. (23) Среди них был Багой, юноша-евнух в расцвете юности и красоты, которого любил Дарий, вскоре полюбил его и Александр, он пощадил и Набарзана главным образом по просьбе этого юноши.

(24) Как было сказано выше, с Гирканией граничило племя амазонок, населяющих поля Темискиры вдоль реки Термодонта. У них была царица Талестрис, правившая всеми живущими между Кавказом и рекой Фасис[237]. (25) Желая видеть царя, она выступила за пределы своего царства и с недалекого уже расстояния послала Александру известие,» что прибыла царица, страстно желающая видеть его и познакомиться с ним. (26) Она сейчас же получила позволение прибыть. Приказав остальной части своей свиты остановиться и ждать ее, она приблизилась в сопровождении 300 женщин; увидев царя, она соскочила с коня, держа в правой руке 2 пики. (27) Одежда амазонок не полностью покрывает тело; левая половина груди обнажена; все остальное закрыто, но одежда, подол которой они связывают узлом, не опускается ниже колен. (28) Они оставляют только одну грудь, которой кормят детей женского пола, правую же грудь они выжигают, чтобы было удобнее натягивать лук и бросать копье. (29) Без всякого страха Талестрис смотрела на царя, внимательно изучая его внешний вид, совсем не соответствовавший его славе; ибо все варвары чувствуют уважение к величественной внешности и думают, что на великие дела способны только люди, от природы имеющие внушительный вид. (30) На вопрос, не желает ли она просить о чем-нибудь царя, она, не колеблясь, призналась, что хочет иметь от него детей, ибо она достойна того, чтобы наследники царя были ее детьми: ребенка женского пола она оставит у себя, мужского — отдаст отцу. (31) Александр спросил ее, не хочет ли она сражаться на его стороне, но она, оправдываясь тем, что не оставила охраны для своего царства, настойчиво просила, чтобы Александр не обманул ее надежд. (32) Страсть женщины, более желавшей любви, чем царь, заставила его задержаться на несколько дней. В угоду ей было затрачено 13 дней. Затем она отправилась в свое царство, а Александр — в Парфиену.

Глава 6

(1) Здесь он открыто дал волю своим страстям, и сменил умеренность и сдержанность, прекрасные качества при высоком его положении, на высокомерие и распутство. (2) Обычаи своей родины, умеренность македонских царей и их гражданский облик он считал неподходящими для своего величия, равного величию персидских царей, и соперничал по своей власти с богами. (3) Он требовал, чтобы победители стольких народов, приветствуя его, падали ниц, постепенно приучая их к обязанностям рабов, обращаясь с ними, как с пленниками. (4) Итак, он надел на голову пурпурную о белым диадему, какую носил Дарий, оделся в наряды персов, не боясь дурного предзнаменования от того, что заменяет знаки отличия победителя на одежду побежденного. (5) Он говорил, что носит персидские доспехи, но вместе с ними перенял и персидские обычаи, а за великолепием одежды последовало и высокомерие духа. (6) Письма, посылавшиеся в Европу, он запечатывал своим прежним перстнем, а те, которые отправлял в Азию, — перстнем Дария, но было очевидно, что один человек не может охватить судьбы двоих. (7) Мало того, он одел своих друзей и всадников (ибо они первенствовали в войсках) против их воли в персидские одежды, и те не решались протестовать. (8) В его дворце было 360 наложниц, как и у Дария, окруженных толпами евнухов, также привыкших испытывать женскую долю.

(9) Все это в соединении с роскошью и чужеземными привычками вызывало открытое недовольство неискушенных в разврате старых воинов Филиппа, и во всем лагере были одни думы и речи, что с победой они потеряли больше, чем захватили на войне; (10) что, покорившись чужеземным обычаям, они сами оказались побежденными. С какими, наконец, глазами явятся они домой, как бы в одежде пленников. Им стыдно за себя; а царь их, более похожий на побежденного, чем на победителя, из македонского повелителя превратился в сатрапа Дария. (11) И царь, понимая, что он глубоко оскорбил своих друзей и солдат, старался вернуть себе их преданность щедрыми подарками. Но я думаю, что ненавистна свободным людям цена рабства. (12) Итак, чтобы дело не дошло до мятежа, бездействие солдат надо было прервать войной, поводов к которой, кстати, становилось все больше. (13) Ибо Бесс, облачившись по-царски, приказал называть себя Артаксерксом и собирал скифов и другие народы, жившие по реке Танаис. Об этом сообщил Сатибарзан, принятый Александром на милость и сделанный им сатрапом той же области, которой он раньше управлял. (14) И так как армия, перегруженная трофеями и предметами