Опасный попутчик - Сергей Иванович Зверев

— А кто? Животные, как ваши подручные?

«Матрос» выругался под нос, но встревать в беседу больше не решился.

— Мы такие мелкие демиурги, — произнес миролюбиво комендант, или, скорее, паук-птицеед. — Которые своим разумом меняют окружающую нас действительность.

— У вас болезненное самомнение.

— Может быть… Но чайку выпить все равно придется.

Шустрик, держа направленный в мою сторону «наган», напряженно и бдительно возвышался у окна. Его подельник подошел к столу. И от души отвесил мне подзатыльник. Я пригнулся, и ладонь лишь слегка черканула по моей гордой лысине.

— Пей, мурло! — прикрикнул «Матрос». — Хозяин приказал!

Да, о своей несдержанности ему еще придется пожалеть.

Я вздохнул. Пододвинул чашку. А потом сжал зажигалку, так и прикрепленную к пальцу колечком.

Грохнул выстрел.

Патрон в стреляющем устройстве был достаточно мощный. Шустрика отбросило на шаг. Он постоял. А потом спиной рухнул на оконную раму. Окно было какое-то трухлявое, так что вместе с рамой тело вывалилось наружу, на снег, пустив в натопленное помещение мокрый холод.

Но любоваться этим времени у меня не было. Пора заняться оставшимися противниками…

Глава 37

Саперу сперва не хотелось посвящать в сложившуюся ситуацию Авдотью. Но все зашло слишком далеко. Она имела право знать. Кроме того, своих он никогда не сдавал, даже если это и свихнувшаяся на поэзии и культе смерти истеричка.

Изложив содержание письма Конторщика, он выжидающе посмотрел на нее. Она поправила волосы и торжественно произнесла:

— Ушел. И свою подстилку Шофера с собой прихватил… Улетели голубки!

— Улетели, — согласился Сапер.

— Я всегда знала, что он мерзкая скотина. Иуда Искариотский в сравнении с ним невинный агнец.

Потом она стала самой собой. Эмоционально, долго, витиевато и очень грязно ругалась. Расписывала в подробностях, куда и что должны засунуть и штабс-капитан Каргин, и его полюбовник, и все эти паскудные дворяне-сиротинушки, вместе взятые. Досталось вскользь и Саперу. Он не возражал. Знал, что в такие минуты эту даму лучше не трогать. Все же всю жизнь работал со взрывчатыми веществами и понимал, что с ними надо обращаться крайне деликатно. Чтобы не рванули и осколками не посекло.

— Ладно. Что полагаешь делать? — спросила Авдотья, утихомирившись.

— А что сама думаешь? — осторожно переспросил Сапер.

— А нам не все равно, за кого голову сложить? — резонно отметила она. — За Францию, Германию? Присягнем в очередной раз да будем и дальше пилить это трухлявое дерево, которое по старой памяти и большому недоразумению еще зовется Россией. Лишь бы кормили, платили. И лишь бы не свернуть себе шею.

— Предлагаешь переметнуться?

— Это то, чем мы занимаемся всю сознательную нашу жизнь, Артемчик! Мы же не герои. Мы проститутки.

— Выбирай слова! — все же не выдержал Сапер.

— Выбирать? Что, слишком мягко сказала? Ну так я могу и…

— Хватит, — хлопнул он ладонью по столу, так что китайская старинная ваза, которую Авдотья выменяла лет десять назад на мешочек риса, подпрыгнула и чудом не раскололась, полетев на ковер.

— О, гроза собирается. Молчу…

— Может, ты и права, — примирительно произнес Сапер. — Но только уже не получится переметнуться.

— Почему? Совесть и прошлые обязательства мне не преграда.

— Потому что я уже доложил.

И он ввел ее в курс всего. Рассказал и о Хозяине, и о Пирате.

— Значит, ты уже доложил обо всем, — скривилась Авдотья. — Умник. Лишил нас маневра.

— Иначе было нельзя.

— И теперь, когда придет эмиссар, ты просто направишь его к коменданту?

— Да.

— В ловушку? На допрос и на убой?

— Да.

— А комендант оказался при нашем деле. Недаром он мне скользким всегда виделся. Уж не резидент ли он?

— Скорее всего.

— А вот такой казус мне по душе, — засмеялась нервно Авдотья. — Дела закручиваются все интереснее.

— Шею бы не свернуть от такого интереса.

— Попытаемся не свернуть. Знаешь, европейские разведки бранятся — только тешатся. Лишь бы не возникло ОГПУ. Вот тогда действительно конец.

— Пока не возникло.

— Хочется надеяться… Что предлагаешь предпринять сейчас?

— Будем ждать.

— Ждущий да дождется… Пока лучше постоять в сторонке. И понаблюдать, — предложила Авдотья. — Не из любопытства праздного. Если что пойдет не так, чтобы у нас была возможность тут же исчезнуть.

Сапер должен был признать, что резон в этом предложении был. Организовать наблюдение нетрудно. Из окон подсобного пошивочного барака артели, который не работал уже вторую неделю из-за поломки оборудования, как раз открывался вид на избушку-конторку управляющего жилым комплексом, где должен был разыграться очередной акт представления.

Так и решили. Авдотья пристроилась там заблаговременно. А Сапер прибыл после того, как отправил эмиссара в западню.

— Зашел туда наш командир дорогой, — проинформировала Авдотья. — А перед этим еще двое каких-то баранов прибыли. Один с вихляющейся походкой, как карманник с Хитровки.

Сапер удовлетворенно кивнул:

— Это Пират. Значит, Хаецкого будут брать в плен…

— Как француза под Москвой, — хохотнула Авдотья.

— Или ликвидируют.

— Вот сейчас и поглядим. Место у нас хорошее. Считай, графская ложа. Спектакль грозит быть волнительным.

Сердце у Сапера было не на месте. Дело даже не в предстоящем пленении бывшего уже командира ячейки. Ему показалось, что вокруг идет какое-то шевеление. Какие-то совершенно лишние фигуры мелькали. Списал это на обострившуюся паранойю. Мало ли кто ходит мимо Верблюжьей Плешки. Если на каждого реагировать…

Авдотья была права. Представление действительно вышло волнительным. И зрителям в ложе скучать не пришлось. События понеслись вскачь, как взбесившаяся кобыла.

Грохнул выстрел. Из окна комендантского убежища, выбив раму, вывалилось тело. Оно попыталось приподняться, да так и распласталось на снегу.

И тут же как по волшебству через стену обильно сыпящегося мокрого снега, волшебно подсвеченного тусклыми, болтающимися на столбах светильниками, стали стекаться к месту действия быстрые силуэты. ОГПУ, бесы его раздери, больше некому! И Сапер понял — вот так он и выглядит, конец света. Его личного света.

А потом в его голове будто включился управляющий механизм, отринувший все страхи и чувства и выдающий направление движения и действия. Он всегда включался в критические моменты, когда смерть дышала в затылок. Итак, вокруг наверняка все оцеплено. Но еще есть шанс проскочить. Главное, не зевать. И вовремя выкинуть даму за борт. Потому что женщинам на корабле не место.

— Атас! — вдруг заорал он лихое воровское.

Это значит врассыпную. И для непонимающих добавил:

— Конец, Авдотья! Теперь каждый за себя!

— Рехнулся?! А я?! — взвизгнула она ему в спину. — Грязный подлец!

Сапер больше внимания на нее не обращал. Он ломанулся по гулкому темному помещению мимо пошивочных столов к выходу. Выскочил с черного хода. Поскользнулся и угодил в лужу.

Отсюда шла тропинка к Яузе, из которой работяги артельщики зачерпывали