На пороге Тьмы - Андрей Круз

- И то! - словно на стенку наткнулся я.

Действительно, Федька еще с вечера воду сливать не собирался, и машину прямо во двор загнать собирался, договорился с вахтой. Ему только нырь в кабину - и никаких проблем.

Настя взялась за телефон, покрутила диск, затем сказала:

- Девушка, Засулич четырнадцать дайте пожалуйста, вахту. Спасибо.

И передала мне трубку.

Действительно оказалось все просто. К телефону дежурный подошел, я представился и в двух словах ситуацию объяснил, мол застрял по темноте, надо, чтобы товарищ заехал. Там лишь имя и номер комнаты уточнили, и спросили во сколько надо сказать. Осталось спасибо сказать и трубку повесить. А я по темным аллеям собирался бежать, кретин.

Так у меня оставался еще час на отдых. Настя предложила мне еще поспать, но я отказался, уселся на скрипучий стул с чашкой чаю, а предложил подремать ей. На этот раз она легко согласилась, и быстро прикемарила на топчане, положив под голову маленькую вышитую подушку "думочку" и тихо посапывая во сне. Одна прядка русых волос упала ей на лицо, и мне казалось, что она Настю щекочет. Я тихо подошел и аккуратно убрал ее назад.

Федька подъехал через час с небольшим к самому шлагбауму, бибикнул. Перед тем, как выходить, я на всякий случай осмотрел ангар, и лишь потом разрешил Насте меня проводить. После того, как она страстно поцеловала меня в свете фар, явно специально для Федьки, я тихо ей шепнул, дух переведя:

- Бегом в караулку, темно еще!

- Хорошо, - лишь кивнула она и похлопала по висящему автомату. - Я тоже барышня не кисейная, не беспокойся.

Калитка с грохотом закрылась за мной, а я вскарабкался в высокую кабину "Опеля".

- Доброе утро, мля, - сказал зевающий Федька. - Ругаться хотел всякими словами, но сейчас глянул - и не стал. Сам бы того… не пошел бы в общагу, в общем. Как оно?

Кивнул он при этом на ангар, явно ожидая подробностей, но я пропустил вопрос мимо ушей и лишь спросил:

- Ну что, в Порфирьевск?

- В Порфирьевск, хули нам, красивым, - хмыкнул Федька, разворачиваясь задним ходом. - Трос есть, домкрат есть, у тебя боекомплект полный?

- Полный.

- Надо бы вообще двойной или тройной возить, мало ли оно что.

- А я двойной и взял вчера, мне там сразу на зарплату нагрузили.

- Это правильно, это одобряю, - кивнул Федька, вглядываясь в дорогу, по которой метались пятна света из фар.

Улицы города были совершенно пустынны, лишь фонари над парадными светились. Даже за окнами мало где свет пробивался, все пока спали. КПП выросла как-то неожиданно перед нами, ворота накопителя распахнулись, пропуская нас в безопасность досмотровой площадки. К машине подошел заспанный сержант в сопровождении двух солдат, с крыши, из-за колючего ограждения, на нас развернулся "максим" на треноге.

- Куда в такую рань? - мрачно спросил служивый.

- Мародерствовать, куда еще, - усмехнулся Федька. - В Митино планируем.

- Опять к Тьме несет, - пробормотал тот, забираясь на заднее колесо и заглядывая в кузов. - В ящике что?

- Инструмент, запчасти.

- Открой.

Солдат, стоявший справа, постучал по двери кабины, и когда я ее открыл, быстро заглянул под сиденья, после чего сам захлопнул дверцу. К Федьке тоже претензий не возникло.

- Давай, только на окраинах не зависай, по-швыдкому проскакивай, - сказал сержант, знаком подавая команду открыть вторые ворота.

- Давай, спокойной смены, - ответил Федька и рванул грузовик с места.

Замелькала в лучах уже привычная разруха, лужи разбрызгивались колесами и брызги летели на стекло, расплываясь в россыпь искр, и тогда включались шипящие пневматические щетки, сначала размазывая это все в мутную пленку, но потом все же прочищая поле зрения.

- Ничего, ничего, за окраину выскочим, и поедем спокойно, медленно, с песнями, - сказал Федька, напряженно крутящий баранку.

Один раз что-то крупное и темное метнулось в свете фар, но не на нас, а наоборот, наутек, а больше никаких приключений не случилось. Последние постройки остались позади, а вокруг раскинулась чернота поля, не столько видимого, сколько угадываемого.

- Заипца, - сказал Федька, закуривая папиросу и опуская боковое окошко. - Пока самую гнусь проскочили. Но ты это, не расслабляйся, ствол держи наготове.

- А что может быть?

- Да хрен его знает. Для бандитов темно, они сами пока прячутся… да мало ли что, просто держи.

Я только хмыкнул скептически.

- Хуже всего сломаться здесь посреди ничего, - продолжал развивать мысль Федька. - Я поэтому и запчасти скупаю постоянно, и по два дня в неделю под машиной валяюсь. Мы в свое время привыкли к тому, что машина если ездит, то ездит, поломка это ЧП, а на этих… даже у немцев с американцами поломки - это вариант нормы, если мелкие, а о наших газах и зисах и говорить нечего. Хотя вон ГАЗ-67 бегает, ничего. Хотя тоже с подвеской проблемы постоянные, разбивается.

Федька был в разговорчивом настроении, а я наоборот, в молчаливом, поэтому диалог быстро превратился в монолог. Но его это не напрягало, потому что болтовней, как я понял, он сон сгонял.

Вскоре за спиной небо начало становиться серым, забрезжил смутный и вялый рассвет. Затем больше, и вскоре темнота вокруг начала понемногу истачиваться, испаряться, превращаюсь в мутную серую хмарь. Потом и вовсе утро настало, мерзкое правда, ветреное и дождливое.

Дорога совсем раскисла, ехали медленно. Федька даже сказал:

- На грузовики кидаться не будем, хоть город за них больше платит. Что поменьше берем, чтобы "Блитц" тащить мог на тросу по такой помойке.

- Это если не заведем?

- Может завестись, а потом проблемы начнутся, - пожал он плечами. - Всяко может быть, главное не нарываться.

Поле сменилось лесом, снова стало темнее, правда ненадолго, день неумолимо вступал в свои права, изгоняя ночь из своих владений, до тех пор, пока не придет ее смена. Грузовик переваливался по колдобинам, покачивался, брякал металлический капот, погромыхивал кузов, елозил инструмент в ящике, но крепкий германский полноприводный грузовик катил легко, кажется даже совсем не напрягаясь.

За лесом была развилка, на которой мы свернули на куда менее раздолбанную дорогу, видать по ней куда меньше ездили.

- Все, пошли на север, к Тьме, - прокомментировал Федя. - Крути башкой. Выискивай проблемы.

- Понял.

Но проблем не попадалось, к моей большой радости. Все тянулись поля, менялись перелесками и новыми полями, снова был лес, а потом снова поле, в одном месте дорогу подразмыло, пришлось медленно и аккуратно переезжать это место, но в общем все шло без всяких приключений. Разве что спина и задница немного устали от неудобного сидения, с эргономикой в кабине опеля было так себе.

Затем я снова увидел Тьму. Не так явственно, как тогда, с самолета, дождь, туман, хмарь скрадывали ее чудовищность, да и далеко мы были, но черная стена, поднимающаяся от земли и до неба не только была заметна, но и ощущалась уже отсюда, как некое внутренне беспокойство, как постоянный мелкий страх.

Потом Федька тормознул среди чистого поля, сказал:

- Порфирьевск рядом, давай бак дольем, на случай если придется потом сматываться.

- Давай.

В поле оказалось чудовищно ветрено, плащ-палатка попыталась завернуться вокруг меня погребальным саваном, капюшон сдернуло с головы. Матерясь и проклиная погоду, мы подкатили тридцатилитровую цилиндрическую канистру к борту, протянули из нее шланг в бак.

Отсосал бензин Федька с помощью большой резиновой груши, лишив меня удовольствия прокомментировать то, как он будет отплевываться от бензина, я именно этого ожидал, а вскоре содержимое канистры перебралось в бак.

- Все, теперь двойная бдительность, - сказал он, когда мы снова забрались в кабину. - Открывай окно, похрен ветер, готовься стрелять во все, что движется. Очки больше не снимай, Тьма близко.

- Понял.

Ехали медленно теперь, вертя головами на триста шестьдесят градусов. Городок Порфирьевск был мал, собрался на небольшом поле между лесом, холмами и железной дорогой. Похоже, что он и существовал при большой узловой станции и гигантском товарном дворе, к которому мы и подкатили.

Над городком нависала Тьма. Нет, не прямо над ним, до нее было, наверное, больше десятка километров, а то и все двадцать, она даже лес явно не накрывала, но чувствовалась каждой клеткой тела, каждым нервом. Это был как инфразвук, который ощущаешь не ушами, а диафрагмой, это как постоянная угроза, как ощущение наводящегося тебе в затылок ствола.

- Видал тут сколько всего? - громким шепотом, явно под воздействием давящего страха, спросил Федька, когда "Блитц" засунул морду в ворота с распахнутым створками, ведущие на огромную территорию, застроенную пакгаузами, складами, депо, какими-то мастерскими.

Рельсы по ней разбегались десятками веток, уже местами проросшие травой, и тут и там, вразброс, стояли паровозы. Много паровозов.

- Вот такой один в Сальцево притащить - озолотился, - сказал Федька. - Но не судьба, пути туда давно разобраны.