Раздвоенное сердце - Беттина Белитц

Вторая комната должна была, по всей видимости, представлять танцевальную площадку. Одинокий заброшенный дискотечный шар крутился вокруг себя, и пара немотивированных вспышек света сверкали на сером полу. Ди-джей, видимо, подбирал ещё компактные диски, а тем временем включил пока радио.

Майке проигнорировала мой задумчивый взгляд и подтолкнула меня к бару. Лицо Бенни засветилось, как солнце.

- Эй, Майке, Эли, рад, что вы здесь! - крикнул он покровительственно, и не успела я оглянуться, как уже держала в руке бутылку пива. И ее нужно было держать крепко, чтобы она не выпала у меня из руки, когда мы стали чокаться, выпивая за здоровье.

Так что теперь у меня снова появилась старая проблема: как сделать так, чтобы пиво исчезло? Горшков с цветами здесь не было, только две искусственные пальмы, которые дрожали в такт басов. Лукаво Майке посмотрела на меня со стороны, как будто ожидала немедленного доказательства моей способности много пить, оставаясь трезвой. Да еще и Бенни посмотрел на меня ободряюще.

Хорошо, значит нужно сделать это. Смело я подняла бутылку ко рту и сделала глоток горького пойла. Я очень старалась, чтобы мои уголки губ не опустились вниз, а поднялись наверх, и я одобрительно кивнула. Бенни засветился от счастья.

Майке захихикала. Но Майке точно видела, что глоток, который я сделала, не мог напоить и пташку. Она требовательно ударила меня локтем в бок, и я смело сделала ещё один глоток. Алкоголь, как всегда, подействовал сразу. Мои мысли расплылись, а мои кости превратились в вязкую резину.

Теперь мне уже было сложно следить за замечаниями Майке, кто в каком клубе принимал участие, знал её отца, а так же ходил в нашу школу, у кого были дети или кто хотел их иметь или каждый год на рождество наряжался дед морозом. Женщина с косичками, с сильно разлетающимися рукавами, как у летучей мыши, и в фиолетовый горошек леггинсами, присоединилась к нам, и Майке втянула её в очень захватывающую беседу о летнем празднике в этом году, который будет организовывать  стрелковый клуб.

- Ой, - сказала я и сделала так, будто бутылка случайно выскользнула у меня из руки. Она разбилась на полу, а её содержимое разлилось, шипя, на грязный цемент. - Мне очень жаль, я не хотела этого, извини! – поспешила извиниться я.

- Все нормально, - просто сказал Бенни, собрал разбитое стекло с пола и сунул мне в руку новую бутылку пива. Это всё произошло так быстро, что я не успела ни отказаться, ни сбежать. Тильман широко улыбнулся.

Я отдалась своей судьбе, сделала третий мышиный глоток и понадеялась, что все выветриться. Я сделала вид, будто у меня отличное настроение. Когда Майке и женщина с косичками смеялась, я смеялась тоже, не зная, о чём идёт речь.

Ди-джей тоже не способствовал тому, чтобы я расслабилась. Он, по-видимому, придерживался мнения, что каждую вторую песню должен оповестить парой клёвых изречений, так, что с трудом поднимающееся праздничное настроение он снова и снова сам же и портил. Даже Майке не находила смешным его объявления, а меня они сводили с ума.

Мои чувства вышли на тропу войны. Я разучилась так быстро ... При моём первом посещении клуба полтора года назад я вначале думала, что не выдержу и десяти минут в этом шуме, вони и водовороте людей. Я не знала, куда мне смотреть - столько много лиц, болтающих ртов, к этому басы, которые отдавались у меня в желудке и вибрировали в перепонках. Тысяча запахов: духов, пота, пива, сигарет, размазанной по полу жевательной резинки, мокрых осколков, нагретых прожекторов и непроветренных комнат.

Но когда я преодолела первую волну паники и сказала себе, что могу уйти в любое время, становилось более менее терпимо. То же самое мне нужно сделать и сегодня. Я осмотрелась. Несколько лиц я узнала, они встречались мне в школе. Но большинство мне были совершенно не знакомы.

Тильман очевидно предпочитал размышлять в одиночестве о страданиях в мире, и от него исходил непреодолимый "не трогай меня" настрой. Я даже не предприняла попытки заговорить с ним. Но было хорошо знать, что я не единственная здесь, чьи челюсти угрожали зацепиться друг за друга. Я как раз более менее комфортно устроилась на моей барной табуретке и тайно вылила половину моего пива на пол, когда Майке и женщина с косичками замолчали, и я автоматически подняла взгляд. Моё спокойствие и комфорт тут же улетучились.

Там был Колин. О, чёрт возьми. И, конечно, он смотрел сквозь меня, как будто мы никогда не седели бок о бок в темноте перед его домом и не говорили о его лошадях. Нет, он проигнорировал меня. Зато все другие уставились на него, и, к моему неудовольствию, я тоже не могла оторвать от него взгляд.

На нём были узкие чёрные брюки с изношенным кожаным ремнём, белая небрежная рубашка, которая была слишком сильно расстегнута, а на шею был намотан чёрный, тонкий шарф. Его бесчисленное количество серёжек вспыхивали от света прожекторов.

Широкий кожаный браслет на его левом запястье резко выделялся на его светлой коже, а из-под длинных брюк выглядывали испорченные сапоги - сказочное сочетание пирата, панка и конюха. Его волосы бросали вызов законам гравитации, так же упорно, как и мои. Дерзко несколько прядей падали на брови, щекотали кончик носа и образовывали на затылке шелковистое гнездо, которое мои руки в ту же секунду захотели распутать.

Уже через несколько секунд Майке и женщина с косичками, хмурясь, отвернулись от Колина, чтобы с поджатыми ртами пошушукаться, но я, как гипнотизированная, прилипла к табуретке и не могла оторвать от него глаз. Тщеславный, решила я. Этот тип бесконечно тщеславный. Но я знала, что это было неправдой.

Может, всё-таки и был, но не так, как это выглядело. Ремень, ботинки и рубашка не были продуктом дизайнера - они были старые. И они подходили к нему идеально.  Колин превосходил всех на этой дискотеки.

Он кивнул нескольким людям, которые сдержанно поприветствовали в ответ, и перешел потом на другую сторону к танцевальной площадке. Там я могла различить его неясно, лишь как элегантный, высокий и в значительной степени неподвижный силуэт. Силуэт, который оставался один. Ни один человек не приближался к нему. Может быть, мне это сделать? Нет, Эли, даже не думай об этом, упрекнула я сама себя.

Он получил по заслугам, что остался один. Другого он не заслужил. Я сама себе не верила, но оставалась в этом отношении сильной. После двух часов утомительных разговоров о клубе и различных попыток избавиться от пива, мой зад замлел, а моё терпение кончилось.

Или сейчас что-то произойдёт или я вызову себе такси и поеду домой. Я чувствовала себя захмелевшей и в то же время беспокойной. И я была зла на Колина. Как он только мог притворяться, что не знает меня?!